– Твоей маме всегда очень нравилось, какой вид на горы открывается отсюда, – сказал отец, когда занимался перепланировкой. Олив помнила, как ее мать глядела на горы и говорила, что они похожи на спящего великана.
– Разве тебе так не кажется, Олли? – спрашивала она. – Смотри: вот его ноги и круглый живот. А вон там – его плечи, нос и подбородок.
И Олив действительно видела мужской силуэт в очертаниях гор, но это пугало ее, потому что она была очень маленькой, и мысль о великане, который спит по соседству с ними, была довольно жуткой.
– Как давно он спит там? – спросила Олив.
– Очень-очень давно, – сказала мама. – Может быть, он заснул еще до того, как появились первые люди.
– А что, если он проснется, мама? Что, если он проснется и увидит, что все вокруг изменилось? Разве он не рассердится?
Мама улыбнулась.
– Не думаю, что нам с тобой когда-нибудь придется беспокоиться по этому поводу, малышка, – сказала она.
Отец поставил двуспальную кровать у северной стены, так что теперь они могли любоваться видом из панорамного окна. Впрочем, ремонт спальни так и не закончился. Пол по-прежнему был закрыт фанерными плитами, поскольку отец не знал, что больше понравится маме: ковровое покрытие, лакированные деревянные половицы или просто широкие крашеные доски. А во встроенном шкафу не было задней стенки и потолка – просто каркас с клубком проводов и светильником, прикрученным к распределительной коробке. Там находилось совсем мало вещей: пара фланелевых рубашек, одна хорошая белая рубашка, блейзер и «приличные» брюки, которые папа носил на похороны.
Сейчас, когда Олив стояла посреди комнаты и смотрела на разобранную кровать, она увидела новое стеганое одеяло, купленное отцом: оно было покрыто синими фланелевыми утками и красными охотниками с ружьями. Внезапно она осознала, что, если не считать одежды, сложенной в новом шкафу, все следы матери исчезли. Исчез даже запах ее духов. Туалетный столик был очищен от маминой косметики и журналов, которые она читала. Уже не впервые Олив задалась вопросом о том, что на самом деле подумает ее мама, когда (и если) она вернется домой. Не будет ли страшно обнаружить, что все изменилось, ничто не осталось таким, как она помнила? Отец верил, что это станет большим и приятным сюрпризом, но Олив невольно представляла, насколько шокирована будет мама. Эти перемены могли только рассердить ее и навести на мысли, что они постарались стереть все следы их прошлой жизни и забыть о ее существовании. Это будет похоже на пробуждение спящего великана.
Чувствуя себя правонарушительницей, Олив приступила к поискам и начала с материнского шкафа. Она не могла объяснить, что именно собиралась найти. Что-нибудь необычное, какую-то путеводную нить. Ключ к пониманию того, что могло происходить с мамой в последние недели перед уходом. Олив обшарила карманы штанов, рубашек и курток, но не обнаружила ничего, кроме освежающих мятных таблеток, раскладного спичечного коробка с логотипом «Таверны Рози», чеков из бакалейного магазина и с бензоколонки. Ничего нового или необычного.
Олив продолжила поиски, прислушиваясь к звукам проезжающих автомобилей и грузовиков. Сегодня отец не собирался приезжать с работы до шести вечера, но иногда он возвращался, поскольку забывал взять свой ланч или термос. Рили тоже иногда появлялась неожиданно: она просто заходила в дом поздороваться с братом и убедиться, что у Олив все в порядке. Рили изображала обычную вежливость, но Олив не раз видела, как она заглядывает в холодильник и кухонные шкафчики, проверяя наличие еды. Рили шарила и в других ящиках или шкафах, стараясь оставаться незамеченной. Может быть, она тоже искала какие-то путеводные нити и хотела узнать, куда исчезла мама?
В последний раз Рили поссорилась с братом, но Олив застала только окончание их разговора.
– Я же не говорю, что это навсегда, Дасти, – сказала Рили. Она была на кухне и расставляла вымытые тарелки. – Я просто перееду к вам на некоторое время: помогу тебе с ремонтом, буду готовить и ходить по магазинам. Это ради Олив.
– У Олив все хорошо, – резко возразил отец. – У нас обоих все замечательно. Нам не нужна чертова нянька.
Когда появилась Олив, они быстро сменили тему и заспорили о том, в какой цвет нужно выкрасить кухню.
Теперь Олив глубже залезла в материнский шкаф и обнаружила два зеленых передника, которые носила ее мать, когда устроилась кассиршей на неполный рабочий день в «Куолити-маркет». На одном из них до сих пор осталась табличка с именем «Лори» и маленьким цветком с нарисованной улыбкой. Счастливая маргаритка.
Старые мамины сумочки лежали на верхней полке. Когда Олив приступила к осмотру, то нашла мелочь, засохшую губную помаду и ключ без бирки, который мог быть от чего угодно. Они никогда не запирали двери в доме, и это был не автомобильный ключ. Олив посмотрела на него, провела пальцем по бородке и положила в карман джинсов. Она продолжила поиски, уверенная в том, что обязательно найдет что-то полезное.
В дальнем углу на верхней полке находилась лиловая коробка с лучшими мамиными туфлями. Это были особые туфли, которые мама называла «моими сказочными шлепанцами». Туфли были кожаные, цвета слоновой кости, на носках расшитые цветочным узором из серебристых бусин, с низким каблуком и изящной пряжкой на крошечной серебряной застежке. Олив вспомнила, как проснулась однажды ночью, незадолго до маминого ухода. Она спустилась вниз за стаканом молока и застигла маму, тайком входившую в дом. Было два часа ночи. Мама была разряжена в пух и прах; на ней были лучшие туфли, а на лице – больше косметики, чем когда-либо раньше.
– Ш-шш, – сказала она и приложила палец к губам. – Не рассказывай отцу.
Потом она сняла туфли и поднялась наверх, бесшумно ступая в чулках.
Олив потянулась к коробке, но, даже не открывая ее, могла сказать, что внутри ничего нет. Она сняла крышку и обнаружила лишь мятые комки оберточной бумаги и отвалившуюся серебряную бусину, которую засунула в карман джинсов рядом с ключом.
Олив просмотрела остальное содержимое шкафа, включая коробки с обувью, но светлые кожаные туфли исчезли бесследно. Должно быть, мама надела их в день своего ухода из дома. Вроде бы больше ничего не пропало. Другая обувь находилась на месте: ковбойские сапоги, черные туфли на шпильках, шлепанцы и теннисные туфли.
Олив обыскала шкаф на предмет других пропавших вещей, но не нашла ничего особенного. Мама оставила все свои любимые вещи: старую джинсовую куртку, которую она продолжала носить со школы, замшевые туфли, вишневую шелковую блузку для собеседований на работе и школьных родительских собраний, а также любимые черные джинсы. Если мама собиралась надолго уехать, то почему она не взяла все эти вещи?
У Олив возникло неприятное предчувствие, похожее на камень в животе.
Возможно, мама нашла деньги и просто уехала. Зачем собирать одежду, если ты можешь купить новый гардероб и даже новую жизнь? Разве ты не оставишь все следы старой жизни позади, когда хочешь начать все сначала? А может быть, она забрала какие-то вещи и одежду, пропажа которых осталась незаметной для членов семьи?
Олив ускорила поиски, желая побыстрее покончить с этим. Находиться в окружении маминых вещей было слишком тяжело.
Она нашла еще несколько чеков, рассованных по карманам. Все это были обычные вещи: молоко и яйца, стрижка и окраска волос в парикмахерской, чашка кофе и пирожное на бензоколонке в Льюисбурге.
Льюисбург.
Странно. Насколько Олив было известно, Льюисбург был крошечным городком в местной глуши.
Она посмотрела на дату: 10 мая прошлого года. За две недели до маминого ухода из дома. Ощущение тяжести в животе только усилилось.
«Пропала без вести, – произнес тихий голос в голове. – Она не ушла из дома, а пропала без вести».
С чеком в руке Олив сбежала по лестнице в гостиную, порылась на книжной полке и достала старый дорожный атлас Вермонта. Олив раскрыла его на одной из первых страниц, где находилась координатная сетка, а потом пролистала по указателю до страницы J-10 по местонахождению Льюисбурга.
Кто-то нарисовал красными чернилами звездочку рядом с названием города. Олив уперлась пальцем в точку, не имея понятия, что могло привлечь туда ее мать. Городок находился вдали от проторенных троп, и дорога оттуда уходила в никуда. Потом она заметила другие красные звездочки в Элсбери и Хартсборо.
Олив заморгала, пытаясь осмыслить увиденное. Три города – Льюисбург, Элсбери и Хартсборо – образовывали почти совершенный равносторонний треугольник.
Этот образ напомнил ей о треугольнике на подвеске, которую она носила, и о символе, нарисованном на полу старого отеля Дикки. Но в обоих случаях там имелся внутренний квадрат и кружок с глазом внутри.
Казалось, что подвеска у нее под рубашкой, постепенно теплеет. В комнате вдруг стало слишком жарко. Олив посмотрела на треугольник, составленный из красных звездочек на карте.
Она подумала о Бермудском треугольнике, где пропадали люди, а корабли и самолеты просто исчезали с радаров.
Во всяком случае, так говорили люди, но что происходило на самом деле?
Могут ли люди, корабли или даже самолеты пропадать без следа?
Существует ли край света или какой-то проем, куда можно упасть и сгинуть навеки?
Случилось ли это с ее матерью?
Глава 22Элен
– У меня есть хорошие новости, – сказала Рили, когда Элен позвонила ей. – Ремонт в здании исторического общества наконец-то подошел к концу. Мэри-Энн разрешила мне вернуться и снова привести все в порядок. Я собираюсь туда во второй половине дня; хочешь присоединиться ко мне?
– Разумеется! – воскликнула Элен. – У меня тоже есть новости.
– Насчет фабрики? Как прошла твоя поездка?
– Ты не поверишь. – Элен немного помедлила, но добавила: – Дочь Хетти погибла во время того пожара.
– Что? Не может быть!
– Я уверена в этом. – Элен расхаживала взад-вперед по крошечной кухне. – Я не могу точно доказать это, но знаю, что так и было.