Друзья и соседи выразили соболезнования в связи с чудовищным происшествием на молочной ферме Грэя, но Уильям Марш заявил, что он не удивлен. «Сэм был несносным человеком и пьяницей, – пояснил Марш. – Ему было трудно сводить концы с концами. Думаю, его жене и детям пришлось многое вытерпеть от него. Я видел синяки и подбитые глаза, слышал крики и вопли, которые доносились оттуда».
В полиции отказались от комментариев по поводу домашнего насилия в доме Грэя.
«Энн была настоящим ангелом, – сказала их соседка Пенни Стормберг. – Она была полна жизни и всегда улыбалась. Такая прекрасная подруга и соседка… и бедные дети. Вы можете представить, сколько горя им пришлось вытерпеть?»
Члены семьи в данное время недоступны для комментариев».
Элен попятилась и внезапно похолодела, покрывшись мурашками с головы до ног.
Они умерли. Энн больше нет.
– Все это просто ужасно, – сказала Рили. – С этими женщинами из поколения в поколение происходили страшные вещи. Хетти, Джейн, Энн… такое впечатление, что все женщины в этой семье были прокляты. Обречены на насильственную смерть.
Элен кивнула, продолжая смотреть на фотографию с улыбающимися лицами Энн и Сэмюэля на фоне рождественской елки.
– Где находился Эйлсбери? – спросила она.
– К юго-востоку отсюда. Пожалуй, туда можно добраться максимум за полтора часа.
– Думаю, нужно съездить туда и осмотреться.
Рили посмотрела на нее и немного прищурилась.
– Ты хочешь привезти что-то с собой, верно? Для дома… или для Хетти?
Элен кивнула:
– Это меньшее, что я могу сделать. Нужно как-то отплатить ей.
И может быть – она не исключала такую возможность, – три поколения женщин из семьи Брекенридж встретятся у нее на кухне.
Рили смерила Элен пристальным взглядом.
– Такое впечатление, что ты создаешь семейное древо, – сказала Рили. – Неплохая идея – отдать дань уважения всем этим несчастным женщинам.
Она вернулась к компьютеру, снова постучала по клавиатуре и посмотрела на экран.
– Каунти-роуд, двести два, город Эйлсбери, – сказала Рили и записала адрес на клочке бумаги. – Там находится старая ферма Грэя, где произошло убийство.
Глава 23Олив
– Откуда они?
Олив стояла на коленях с молотком и стамеской, очищая кирпичи от старого известкового раствора. Утро все провели в доме, занимаясь электропроводкой. Рили приехала на помощь, и они практически закончили работу на первом этаже. Потом Рили уехала, а Нат удалился в фургон.
Олив процарапала кирпич стамеской. Новое ожерелье с подвеской всевидящего глаза было надежно скрыто под футболкой.
Элен и Нат собирались использовать кирпичи для кладки очага под дровяной плитой в гостиной. Элен объяснила, что вместо традиционного камина в центре старинной «солонки» из Новой Англии они собираются установить гораздо более энергоэффективную и высокотехнологичную дровяную плиту. Так они собирались обогревать весь дом, а пропановым отоплением пользоваться только в самые холодные дни. Олив задумчиво кивала. Ей нравились маленькие исторические уроки в повседневных беседах с Элен, когда она узнавала о старой колониальной жизни и о выживании первых поселенцев. Эти истории интересовали Олив больше всего, в отличие от источников тепла или эффективности дровяной плиты. Олив хотела слышать, как рубили деревья или охотились, как люди сохраняли еду на блоках озерного льда без всяких холодильников.
– Я привезла их со старой фабрики, где сейчас идут ремонтные работы, – сказала Элен, обрабатывавшая свой кирпич проволочной щеткой. – Они собирались выбросить кирпичи, так что я получила их бесплатно.
Элен гордо улыбнулась. Олив провела достаточно времени в обществе Ната и Элен, поэтому она понимала, что бюджет строительства был сложной проблемой. Нат всегда упирал на экономию и раскладывал таблицы с выкладками и расчетами. Элен держалась спокойнее и всем своим видом показывала: «Не волнуйся, все как-нибудь устроится».
Это было немного похоже на родителей Олив, – как ее отец напряженно сидел с калькулятором в руке и счетами за последний месяц, а мама приносила ему пиво, массировала плечи и обещала, что скоро все изменится.
– Похоже, они очень старые, – сказала Олив, глядя на кирпичи. – Некоторые совсем почернели, как из камина.
– Там был пожар, и фабрика почти полностью сгорела.
– Что за фабрика? – поинтересовалась Олив.
– В Льюисбурге.
Льюисбург. Для нее это название прозвучало как тревожный звонок. Чек за кофе и шоколадный батончик, найденный в вещах матери, красная звездочка на карте, левый нижний угол треугольника.
– Ткацкая фабрика была градообразующим предприятием до большого пожара в тысяча девятьсот сорок третьем году.
– Что там случилось? – спросила Олив.
Элен посмотрела на нее с особым выражением тревожной озабоченности, которое Олив доводилось видеть у собственной матери.
– Это довольно жуткая история, – сказала Элен.
– Тогда я определенно хочу ее услышать, – заявила Олив. – Давайте, это не может быть хуже того, что тетя Рили рассказала нам про Хетти, верно?
– Это ужасно на свой манер, – сказала Элен. – Местный управляющий запер двери снаружи, чтобы работницы не выходили покурить во время смены. Они не смогли выйти наружу, когда начался пожар.
– Вот дерьмо! – выпалила Олив, прежде чем сообразила, что говорит со взрослым человеком, притом с учительницей. – Прошу прощения, – смущенно добавила она.
– Все нормально. – Элен улыбнулась.
– Как выглядит Льюисбург? – спросила Олив. – Это большой город?
– Нет, совсем небольшой, даже меньше Хартсборо. Там почти не на что смотреть. Фабрика остается главной достопримечательностью. Сейчас ее реконструируют, хотят разместить там жилые квартиры и офисы.
Олив кивнула. Но почему ее мама отправилась туда? Не похоже, чтобы она искала новую квартиру или особенно интересовалась старыми фабриками, хотя…
– Значит, там уже кто-то живет? Какие-то квартиры заселены?
Возможно ли, что ее мама переехала туда и сейчас живет в новой квартире с загадочным незнакомцем?
– Нет, – ответила Элен. – Реконструкция только началась, и, похоже, впереди еще много работы. Хорошо, что они решили восстановить памятник индустриальной архитектуры, а не просто снести его и построить новый многоквартирный дом. Впрочем, тот человек, с которым я разговаривала на стройке, утверждал, что там водятся призраки.
Возможно, мама поехала туда по поручению спиритического клуба. Черт побери, она могла отправиться туда вместе с Дикки и остальными членами для проведения сеанса или для записи потусторонних голосов, как в телесериале «Охотники на привидений».
– В самом деле? – спросила Олив. – Настоящие призраки?
Элен кивнула:
– Во всяком случае, он так сказал.
– А вы верите в такие вещи? В призраков и духов умерших людей?
Элен сосредоточилась на очистке кирпича, словно не услышала вопрос.
– Да, – наконец сказала она. – Раньше не верила, но теперь верю.
Учительница истории, которая верит в призраков. Разве это не круто? Олив улыбнулась.
– Мне хотелось бы увидеть призрак, – призналась она. – Любого человека, но на самом деле мне больше всего хочется увидеть призрак Хетти Брекенридж.
Элен с новой силой заскребла щеткой по кирпичу и приоткрыла рот, как будто собиралась что-то сказать, но потом передумала и посмотрела на фургон. Нат только что вышел на улицу и направился к ним.
Нат проводил много времени, выслеживая белую олениху, которая продолжала являться ему. Олив думала, как странно, что она всю жизнь провела в местных лесах и много охотилась, но ни разу не видела белого оленя, а этот парень из Коннектикута уже несколько раз сталкивался с этим чудом. Конечно, Олив слышала местные истории, предупреждавшие о том, что нельзя стрелять в белого оленя, если увидишь его. Истории об охотниках, последовавших в лесную чащу за белым оленем и не вернувшихся назад. Раньше Олив думала, что это сказки.
Нат направлялся к ним; он выглядел очень недовольным. Олив собралась с духом и гадала, что она могла сделать не так. Нат по-прежнему относился к ней с подозрением и как будто искал любой повод, чтобы изобличить ее.
По правде говоря, Олив беспокоилась, что у него самого в последнее время не все в порядке с головой. Этот белый олень, или призрачный олень – как его ни назови, – превратился в одержимую мечту, поглощавшую мысли и силы Ната.
Он разместил во дворе камеры для наблюдения за природой. Начал с камеры, купленной в универмаге, а потом заказал еще две штуки в интернет-магазине: дорогие технологические игрушки с датчиками движения и съемкой в инфракрасном диапазоне, которые установил на деревьях вокруг двора, – «для большего покрытия», по собственному выражению Ната. Казалось странным, что он потратил больше тысячи долларов на эти приборы, хотя настаивал на экономном бюджете строительства, но Олив уже давно отчаялась понять, зачем взрослые поступают тем или иным образом. Нат подключил камеры к своему ноутбуку по беспроводной связи, так что мог следить за происходящим в режиме реального времени. Он развесил каменную соль для лизания и разложил специальные брикеты для приманки оленей. В общем, Нат был решительно настроен запечатлеть белого оленя на видео или хотя бы на фото, но до сих пор его усилия не увенчались успехом. Нат сделал отличные снимки скунса, дикобраза и даже койота, но олени ускользали от него.
– Я знаю, откуда взялись эти кирпичи, – сказал Нат, когда подошел к ним. Его лицо было серьезным, губы плотно сжаты.
– Что? – спросила Элен. Олив посмотрела на кирпич, который она держала в руке, продолжая удалять следы известкового раствора.
– Ты оставила открытый поисковый запрос на своем ноутбуке. И страницы, которые ты просматривала, точно посвящены истории… но что это за история? «Донован и сыновья», да? Эти кирпичи происходят оттуда, с той самой фабрики, где случился пожар и погибло много женщин?