– Разумеется, – ответила Олив.
– Вот блин! – Майк плюхнулся на траву и уставился на нее с деланым изумлением, которое вскоре превратилось в хмурую укоризну раздосадованного отца. – Олив, ты хоть понимаешь, как это опасно?
– Да, как будто он собирался застрелить меня за то, что я посреди дня пришла в его магазин, – сказала Олив. – Прекрати изображать моего отца.
– Я этого не делаю! – возмутился Майк.
– Правда? Но ты ведешь себя очень похоже.
– Я не хочу быть твоим отцом, – заявил он.
– Тогда кем же ты пытаешься быть? Может быть, моим ухажером? Но я не нуждаюсь в ухажерах.
Его щеки стали пунцовыми, и он встал, гневно глядя на Олив.
– Я пытаюсь быть твоим другом, Олив. – Он немного задыхался, что придавало его словам свистящий призвук, словно у сказочного говорящего койота с большими и грустными глазами. – И вроде бы я твой единственный друг. Если ты слишком несообразительная, чтобы понять это, то, наверное, нам вообще не стоит дружить.
Майк смотрел на нее, ожидая ответа. Кровь зазвенела у нее в ушах.
– Может быть, и не стоит, – сказала она, глядя на него в упор.
Он отвернулся и пошел прочь.
Олив опустилась на один из старых камней фундамента, прислонив металлоискатель рядом с собой и глядя на удалявшуюся спину Майка.
– Трусливая задница! – прокричала Олив вслед, когда он почти скрылся из виду. – Считаешь себя умником, но ты ни хрена не знаешь!
Потом она взяла металлоискатель и начала равномерно обрабатывать участок, все еще подрагивая от гнева.
Ей не нужен Майк. Ей вообще никто не нужен.
Олив утерла кулаком подступившие слезы и положила металлоискатель.
Она даже не знает, что именно хочет найти.
Да, сокровище. Конечно.
Но еще больше она хотела получить ответы.
Что замышляла ее мать? Что она нашла в Льюисбурге? Что-то, связанное с Джейн? Нечто такое, что привело ее к сокровищу? А может быть, из-за этого она попала в беду? И что она делала с Дикки и его друзьями в старом отеле? Что означал рисунок подвески на мамином ожерелье?
Фрагменты головоломки были разложены перед Олив, словно разрозненные нити, из которых предстояло сплести осмысленный узор. Может быть, если бы она все рассказала Майку, он бы помог ей решить эту задачу.
Теперь уже слишком поздно. Он, так или иначе, прибежит к ее отцу и все разболтает.
У Олив болела голова; в глаза как будто насыпали песку. Она тяжело опустилась на низкую каменную кладку фундамента Хетти.
Олив потянула за шнурок и достала из-под рубашки мамину подвеску. Посмотрела на глаз в центре, который как будто подмигнул ей, когда поймал луч света. Олив представила ожерелье на маминой шее; представила ее ноги в сказочных туфлях, медленно танцующие над болотом, плывущие над водой и оставлявшие венерины башмачки в тех местах, где волшебные туфли касались земли.
Подвеска, висевшая на шнурке, слегка покачивалась сама по себе, словно вспоминая движения вместе с матерью.
«Вращайся», – подумала Олив, и подвеска начала вращаться.
«Быстрее», – велела она, и подвеска набрала скорость, вертясь в воздухе.
«Это делаю я, – подумала Олив, продолжая сидеть неподвижно. – Я делаю это силой разума».
Она посмотрела на подвеску и сосредоточилась.
«Двигайся по часовой стрелке», – подумала Олив. Подвеска перестала вращаться и начала описывать небольшие круги по часовой стрелке, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.
«Стоп», – приказала Олив, и подвеска замерла, словно подхваченная и удерживаемая невидимой рукой.
– Прыгай вверх-вниз, – вслух сказала Олив, поскольку серебряный амулет вдруг показался ей живым существом, в разговоре с которым не было ничего странного.
Амулет затанцевал, дергаясь вверх-вниз, как кукла на нитке.
Темная, сомневающаяся часть ее личности подумала: «Идиотка, ты сама это делаешь. Разумеется, ты двигаешь ее вручную и даже не сознаешь этого».
Олив подумала об учителе биологии и географии мистере Помпри, который рассказывал им о естественном отборе. В этом году они проходили научную методологию. Делай наблюдения, задавай вопросы, придумывай гипотезу, потом проверяй ее.
Олив посмотрела на подвеску.
«Серебряный амулет дергается вверх-вниз, как будто кто-то регулярно дергает его, словно шарик на резинке, – заметила Олив. – Сейчас нет ветра. Я держу руку совершенно неподвижно. Значит, что-то еще двигает подвеску. Какая гипотеза может объяснить этот феномен? Я предполагаю, что владею телекинетическими способностями, как герои комиксов».
Может, она сходит с ума?
Это было невозможно. Люди не умеют делать такие вещи. Этого не бывает в реальной жизни, только в выдуманных историях.
Ее мысли становились бессвязными, виски ломило от боли. Олив устала и хотела пить.
Хетти умела заставлять вещи двигаться одной лишь силой мысли. Она заставляла предметы вращаться в воздухе. Так говорила тетя Рили, и, может быть, само это место сейчас помогает Олив. Само болото делает это возможным.
А может быть, это Хетти помогает ей?
У Олив еще сильнее разболелась голова.
– Это я двигаю подвеску? – спросила Олив вслух, глядя на амулет. Движение сразу же прекратилось. Шнурок вытянулся, и подвеска повисла неподвижно.
«Нет, дурочка, – как будто говорил амулет. – Это вовсе не ты. Как ты могла даже подумать об этом? Ты всего лишь Странный Оливер. Какие сверхъестественные силы ты можешь иметь?»
– Хетти? – пересохшими губами прошептала Олив. – Ты здесь? Это ты заставляешь ее двигаться?
Подвеска начала описывать большие круги по часовой стрелке.
У Олив закололо кончики пальцев. Казалось, что ее тело гудит, наполняясь странным электричеством. Значит, ее тело было проводником для появления Хетти в этом мире.
– Ну ладно, – сказала Олив. – Значит, вращение по часовой стрелке означает «да»?
Амулет снова заходил по часовой стрелке.
Да! Да, Хетти разговаривала с ней. Они могли общаться!
– А что такое «нет»?
Амулет остановился, а потом начал медленно вращаться против часовой стрелки.
– Хорошо, я поняла, – сказала Олив. Ее ладони вспотели, сердце гулко билось в груди.
Итак, Олив могла задавать простые вопросы и получать односложные ответы. Ее ум работал так быстро, что она с трудом сформулировала первый вопрос.
– Это на самом деле Хетти Брекенридж?
«Да», – ответил амулет, вращаясь по часовой стрелке.
«Разумеется, – подумала Олив. – Кто еще это может быть?»
Олив попыталась успокоить свои мысли и сосредоточиться. Что она больше всего хотела узнать?
– Сокровище настоящее?
«Да», – ответил амулет.
Олив громко рассмеялась.
– Я это знала! – воскликнула она и обратилась к подвеске: – Ты можешь показать, где оно находится?
На этот раз амулет задвигался против часовой стрелки. «Нет».
– Моя мать нашла его?
«Да».
– Она забрала его с собой, когда ушла из дома?
«Нет».
– Моя мать действительно уехала? Она сбежала с другим мужчиной?
«Нет».
Олив затаила дыхание, глядя на подвеску, которая почти остановилась.
– Ты знаешь, где она находится?
«Да».
– Ты поможешь мне найти ее?
Серебряный амулет помедлил и начал вращаться по часовой стрелке.
«Да. Да. Да».
Глава 26Элен
Элен находилась в новом доме, лежала, свернувшись калачиком, на полу в гостиной. Стенной каркас был заполнен пушистым розовым утеплителем. С закрытыми дверями и окнами в доме стало гораздо тише. Вчера во второй половине дня они закончили работу с утеплителем и даже начали устанавливать гипсокартонную внутреннюю обшивку. Навешивание плит было медленным и трудоемким процессом: они с Натом осторожно заносили в дом тяжелые листы четыре на восемь дюймов. Потом Нат удерживал их на месте, а Элен прикручивала их к стенам с помощью беспроводного шуруповерта. Нижняя ванная была обшита сероватыми листами, прикрученными к каркасу и готовыми к изоляции, заливке и первичной обработке. Хорошо было иметь хотя бы одну комнату со сплошными стенами вместо клетки два на четыре ярда.
Сейчас Элен заморгала в темноте. Ее голова была тяжелой, мысли ворочались медленно. Она легла в постель в фургоне рядом с Натом. Снаружи опять лил дождь, и крыша снова протекала. Они установили кастрюли и миски под капелью, и Элен ворочалась в кровати под монотонный перестук воды, падавшей в металлические кастрюли, жестяные миски и пластиковые тазики. В сочетании со стуком по металлической крыше это создавало тревожную и сердитую симфонию дождя, иногда прерываемую раскатами грома. Элен так и не смогла заснуть, поэтому пошла на кухню и снова принялась читать «Общение с миром духов». Она прочитала книгу уже несколько раз и все равно возвращалась к тексту.
В час ночи Элен отказалась от мысли вернуться в постель, надела кроссовки и толстовку и отправилась на болото. В начале лета она не осмеливалась гулять в лесу по ночам и вздрагивала от любого шума. Но теперь она хорошо освоилась с местной обстановкой и ночными звуками. Да, Элен все еще нервничала, но влечение к Хетти пересиливало страх. И было иррациональное ощущение, что Хетти не позволит ничему плохому случиться с Элен. Хетти защитит ее.
Дождь ослабел до мелкой мороси с темного неба. Элен прошла по двору, хлюпая по лужам, пока сумрачный дом и фургон не остались позади. Она спустилась по тропе через небольшую рощу, прислушиваясь к звукам капели с лесных крон, кваканью лягушек и всплескам на болоте. Наконец деревья расступились, и Элен увидела болото. Над водой расстилалась бледная мгла, которая слегка колыхалась, словно пытаясь обрести форму.
– Хетти? – тихо позвала Элен. Единственным ответом было кваканье одинокой лягушки. Элен стояла, глядя на воду и думая о том, что творится в глубине. Дождь полил сильнее, проникая под толстовку. Тогда Элен вернулась в недостроенный дом и уселась на полу рядом с каминной полкой, ожидая и надеясь. Но ничего не произошло, и в конце концов Элен заснула.