– Прости, – наконец сказала она. – Нам не следовало приходить туда, но я не знала, что все так закончится.
– Ты не виновата. Но разве тебя не пробирает жуть от этого Дикки? Зачем он повсюду таскает с собой оружие? Или он ожидает бунта в своем кружке заклинателей духов?
Рили улыбнулась:
– Ты права, он ненормальный. Просто мы со временем привыкли к этому.
Они помолчали, пока докуривали косяк. Окошки были опущены, и Элен слышала лягушачий хор на болоте, ощущала глубокий запах сырой земли. Она посмотрела на фургон, подумала о Нате, который спал внутри, обложенный своими природными справочниками и тщательными чертежами дома их мечты. Она знала, что должна пойти туда и лечь рядом с ним, обрести покой в его тепле и близости.
Но сейчас Элен хотелось чего-то еще. Она повернулась к Рили.
– Я слышала голос Хетти, – сказала Элен.
– У Дикки?
– Да.
– Что она сказала?
«Опасность. Ты в опасности».
– Она сказала: «Спаси ее».
– Кого?
– Полагаю, того родственника, которого я могу найти. Того, о котором говорила пожилая дама.
Рили нахмурилась и прикусила нижнюю губу.
– Что-нибудь еще?
– Она сказала… сказала, что я в опасности.
– Знаешь, Элен, не пора ли остановиться?
Остановиться? Элен не могла поверить, что именно Рили, а не кто-то еще, предлагает ей отойти от дел.
– Не могу. Не знаю, как это объяснить, но я не могу. Хетти хочет… нет, она добивается, чтобы я это сделала.
Рили помолчала, глядя на Элен.
– А ты когда-нибудь думала о том, что, может быть, она действует не в твоих интересах? Или просто издевается над тобой?
– Почему? С какой стати ей это делать?
– Не знаю, Элен. Потому, что это забавно и любопытно. Потому, что она может это делать.
– Нет. – Элен покачала головой. – Все не так, Рили. Я знаю, что до сих пор она не сбивала меня с пути. И чувствую, что она нуждается во мне.
Рили пристально посмотрела на Элен.
– Хорошо, как скажешь. Но будь осторожна, ладно? Просто помни, что вещи не всегда таковы, какими они кажутся.
Элен выключила компьютер, потерла глаза и закрыла маленькую записную книжку, которую стала называть «Тайной Хетти». Элен около двух часов проработала в интернете, и все, что ей удалось найти за это время, было именем дочери Энн. У Сэмюэля Грэя и Энн Уайткомб Грэй было двое детей: Джейсон, родившийся в августе 1968 года, и Глория, родившаяся в апреле 1971 года. Элен нашла копию свидетельства о рождении Глории – ее среднее имя было Мэри, и она родилась в 15.40, – но не более того. Были сотни результатов по именам Джейсона и Глории Грэй, но Элен не знала, как сузить параметры поиска.
Нат по-прежнему спал и даже не пошевелился, когда Элен вернулась и включила свет на кухне.
Она посмотрела на угловой стол, где стоял его ноутбук. Он был открыт и передавал зеленоватые изображения с трех видеокамер, установленных во дворе. Элен стала рассматривать их. Там не было никакого движения, кроме деревьев, очертаний фургона, где находились они с Натом, и темного силуэта недостроенного дома, маячившего позади.
Она заметила природный дневник Ната, засунутый под ноутбук, и раскрыла его. Вот первая запись: большая голубая цапля на болоте. Потом дикобраз, самец и самка кардинала, красная белка. Потом набросок оленя, сделанный Натом в тот день, когда он провалился в болото. Рисунок был весьма хорошим, и его художественные навыки увеличивались с каждым следующим эскизом. Перевернув страницу, Элен обнаружила новые рисунки белого оленя с дотошными примечаниями о наблюдениях. Пока она продолжала листать, ее живот завязывался в узлы. Страница за страницей были покрыты рисунками белой оленихи и поспешными записями, которые становились все более неразборчивыми. Например, там говорилось: «Ее глаза меняют цвет… tapecum ludicum?», или «она вышла на середину болота и исчезла», или «следы растворились».
Одна запись гласила: «Это наша игра. Словно детская игра в салочки».
Элен дрожащими пальцами переворачивала страницы.
Нат дошел почти до конца эскизного блокнота, и на девяносто процентов это были рисунки и записи о белой оленихе. Ближние планы ее морды и глаз. Заметки о примерном росте и весе.
– Бог ты мой, – пробормотала Элен, уверенная в том, что видит дневник одержимого человека. Ей стало тошно до мозга костей.
Потом она добралась до последней страницы, где стояло сегодняшнее число.
«Сегодня она дожидалась меня в нашем обычном месте. Она была явно расстроена, что я опоздал. Она посмотрела на меня так, словно говорила: «Пожалуйста, больше не заставляй меня ждать тебя». Потом она ускакала так быстро, что я никак не мог догнать ее».
Глава 30Олив
Хетти снилась ей последние несколько недель, с тех пор, как она надела мамино ожерелье. Во сне Олив не только видела Хетти, но и была ею. Она стояла перед своим домом у болота. Потом услышала крики мужчин и лай собак, приближавшихся к ней.
Сны заканчивались одинаково: с петлей на шее и повешением на старой белой сосне. Олив просыпалась на диване в гостиной и сначала была совершенно дезориентированной: она по-прежнему считала себя Хетти, просыпавшейся в тесной кривобокой хижине.
– Ты как, нормально? – Отец стоял над Олив в семейных трусах и футболке. Его волосы были взъерошены, глаза отекли.
– Да, – ответила Олив. – Просто дурной сон.
– Ты кричала во сне, – сказал он. – Напугала меня до чертиков. Я крепко спал, но сразу помчался сюда. Я подумал… не знаю, что я думал.
– Извини. – Она потерла лицо и потрясла головой, избавляясь от остатков сна.
– А когда я прибежал сюда, ты говорила во сне.
– Да? И что я сказала?
– Ты сказала: «Я всегда буду здесь», – ответил отец.
По спине пробежал холодок.
– Ты уверена, что нормально себя чувствуешь, Олли? – спросил отец. Он положил руку ей на лоб, проверяя температуру. – У тебя какой-то странный вид.
– Я в полном порядке, папа, – сказала Олив. Но все было далеко не в порядке.
– Если завтра ты заболеешь, позвоню Рили и узнаю, сможет ли она составить тебе компанию.
– Не надо, папа. У меня правда все хорошо.
– Включая твои дела в школе?
– Там все отлично, – сказала она.
Это была правда: хотя прошло лишь несколько дней, новый учебный год начинался лучше предыдущего. До сих пор Олив не пропустила ни одного урока. Она выполняла домашние задания и приходила подготовленной.
– Хорошо, тогда давай еще немного поспим, – сказал отец. – И постарайся обойтись без кошмаров.
– Больше никаких кошмаров, – заверила она. И это тоже было правдой, поскольку Олив больше не собиралась спать.
Она подождала, пока наверху стало тихо, потом вышла на кухню, где взяла фонарик и сунула его в свой рюкзак. Выскользнув на улицу через заднюю дверь, Олив пересекла двор и пошла через лес на болото. По пути она остановилась у дуплистого дерева на краю двора и пошарила внутри в глупой надежде обнаружить записку. Ничего, кроме сосновых иголок и кусочков древесной коры.
Ночь была прохладной и лунной. В воздухе ощущалась влага, льнувшая к коже.
Когда Олив добралась до болота, оно было окутано туманной дымкой. Олив показалось, что она увидела фигуру на другой стороне, там, где когда-то стоял дом Хетти. Олив провела по воде лучом фонарика и пошла по краю в сторону каменного фундамента, но там никого не было.
Тем не менее Олив чувствовала, что она не одна.
Она достала подвеску от ожерелья и посмотрела, как она качается в лунном свете.
После того первого раза Олив больше не пробовала связаться с Хетти. Потрясение было слишком сильным, и Олив почувствовала, что начинает сходить с ума. Приходилось признать, что она немного боялась новых ответов Хетти.
– Ты здесь, Хетти? – спросила Олив, держа в руке тонкий кожаный шнурок с серебряной подвеской.
Подвеска начала описывать медленные круги по часовой стрелке.
– Я схожу с ума? – спросила Олив.
Подвеска замерла неподвижно.
– Что я вообще здесь делаю? – поинтересовалась Олив, обращаясь скорее к самой себе, чем к Хетти. Олив была готова вернуть подвеску на прежнее место и отказаться от общения с Хетти, когда серебряный круг на конце шнурка начал раскачиваться взад-вперед.
– Что это значит? – спросила Олив. Маятник продолжал раскачиваться, увеличивая амплитуду. Странно. Олив шагнула вперед.
«Да», – сказал маятник, вращаясь по часовой стрелке. Потом он снова закачался взад-вперед, указывая немного левее. Олив рискнула и сделала еще шаг в ту сторону, куда указывал маятник.
– Ты хочешь, чтобы я следовала за тобой?
«Да».
Олив начала идти, сначала двигаясь по прямой. Когда подвеска указывала налево, Олив забирала в левую сторону. Они направлялись к центру болота. Олив достаточно хорошо изучила болото и знала, где находятся глубокие места, но сейчас было довольно темно, и она немного нервничала.
Потом маятник вдруг остановился и замер.
– Почему мы остановились? – спросила Олив. – Здесь что-то есть?
Серебряный кружок снова стал вращаться по часовой стрелке.
Олив надела шнурок на шею и посветила фонариком на землю. Она не смела надеяться на лучшее. Может ли это указывать на сокровище? Неужели Хетти все-таки решила показать, где оно находится?
Тогда Олив опустилась на колени и начала копать. Она не взяла с собой совок или лопатку, поэтому вырывала пальцами кустики травы и вытаскивала кусочки торфа. Фонарик Олив положила на землю рядом с собой, так что луч освещал место раскопок.
Может быть, это не сокровище, но какая-то малая часть. Проба для дегустации. Доказательство реальности.
Олив прокопала неглубоко, когда ее пальцы коснулись чего-то твердого и плоского. Чего-то металлического.
Может быть, это крышка коробки?
Сундук с сокровищами?
С сильно бьющимся сердцем Олив стала быстро, почти лихорадочно, разгребать влажный торф. Она поломала ногти и растянула палец, но продолжала копать и скрести,