– Она говорила с тобой? – спросила Элен. – А ты с ней? Что было дальше?
«Что она сделала с тобой?»
Она затаила дыхание.
– Я сделал снимок, – наконец ответил Нат.
– Ты… сфотографировал ее?
Он кивнул.
– Как только я это сделал, все исчезло: дом, женщина, олениха. Я стоял один на другом краю болота. Как будто мне это привиделось. Но все это казалось чертовски реальным.
– Что на фотографии? – спросила Элен, хотя уже знала ответ.
– Ничего. Свет солнца прямо в объектив. Размытое светлое пятно с сильной передержкой. – Нат снова посмотрел на записную книжку Элен. Он раскрыл ее на том месте, где она описала свою первую встречу с Хетти на кухне. – Думаешь, это была она?
– Да.
– А другие женщины, о которых ты писала – ее дочь и внучка, – ты тоже видела их?
Элен кивнула.
– Это из-за тех вещей, которые ты принесла в дом? Поэтому они пришли?
– Полагаю, отчасти поэтому. Я надеялась, что эти вещи помогут им появиться, но теперь думаю, что они появлялись по другой причине.
– Что за причина?
– Думаю, они хотят снова быть вместе. И еще… думаю, они кое-что хотят от меня. От нас с тобой, Нат. От нашего дома.
– От нашего дома? – Нат беспомощно и непонимающе посмотрел на нее.
Она кивнула, подбирая слова.
– Они хотят, чтобы наш дом стал местом сбора, безопасным местом, куда они смогут возвращаться. Где-то между их миром и нашим. Местом между мирами.
– Местом между мирами, – монотонно повторил он. Это был голос глубоко потрясенного человека, которому пришлось выдержать больше, чем возможно.
– Но есть кое-что еще. Думаю, они хотят, чтобы мы помогли им.
– Помогли им? Как?
– Они хотят, чтобы я нашла человека. Живого потомка Хетти.
– Кого?
– Точно не знаю, но думаю, что она находится в опасности.
Он смотрел на нее, не зная, что ответить на это, изо всех сил стараясь осмыслить услышанное.
Элен потянулась и сжала его руку.
– Мы должны помочь ей, Нат. Так хочет Хетти. Ради этого все и задумано.
Глава 42Олив
Она бежала домой, срезая путь через перелески и задние дворы и держась подальше от улиц, поскольку не хотела рисковать на тот случай, если Дикки и его друзья решили искать ее на автомобилях. Луна была почти полной, и Олив хватало света для ориентировки. Когда она вернулась во двор своего дома, то сразу пошла в мастерскую, – старый деревянный сарай восемь на десять футов, стоявший на другой стороне от подъездной дорожки. С сильно бьющимся сердцем, покрывшись холодным потом, Олив взяла двенадцатизарядный винчестер, который отец брал с собой на утиную охоту. Все остальное оружие было заперто в оружейном сейфе в гостиной. Но отец недавно чистил дробовик, поэтому ружье лежало на верстаке.
Олив не знала, собирается ли Дикки со своими безумными друзьями прийти за ней, но хотела приготовиться на всякий случай.
Она пошарила на верстаке, нашла фонарик, оставленный отцом, и включила его. Батарейки почти разрядились, и свет был тусклым.
Она нашла провощенный отцовский мешок для утиной охоты и сунула туда коробку с патронами. Потом начала обыскивать сарай в надежде найти дневник, о котором услышала сегодня вечером. Может быть, это дневник Хетти?
Олив проверила полки, коробки с инструментами, старые деревянные ящики для яблок, набитые разным хламом. Она нашла старые батарейки, пластиковые ведерки, мотки проводов, коробки гвоздей, старые ободья для колес, но ничего, отдаленно похожего на дневник. Потом она заметила большую розовую коробку для рыболовной снасти, которой пользовалась мать во время своего кратковременного увлечения вышивкой из бисера. Несколько лет назад мама решила, что будет забавно изготавливать украшения из бисера и продавать их на ремесленных ярмарках и на фермерском рынке. Она потратила небольшое состояние на материалы и сделала лишь несколько образцов, которые оставила себе или отдала Рили, а потом утратила интерес к бисеру. Мама была непоседливой женщиной. Вещи лишь на короткое время привлекали ее внимание, пока она не увлекалась чем-то новым.
Олив поднялась на цыпочки, сняла коробку с верхней полки, поставила ее на верстак и открыла. Верхняя часть была разделена на крошечные коробочки для бисера, рассортированного по цвету и размеру. Там были катушки нейлоновых ниток для нанизывания, крючки и застежки. На дне лежали инструменты: молоточек, плоскогубцы и всевозможные пинцеты. А под ними – книжка в кожаной обложке.
Олив достала ее, быстро перелистала и узнала крошечные наклонные буквы, аккуратный почерк своей матери.
Это был мамин дневник!
Олив понятия не имела, что мама вела дневник. Первая запись была датирована 1 января 2013 года.
Олив перелистала страницы. Было нечто удивительное и утешительное в том, чтобы видеть мамин почерк, прикасаться к страницам, которых касалась она, читать ее мысли.
Многие ранние записи относились к скучным повседневным делам: часы работы в магазине, неприязненные отношения с боссом, забавная история, услышанная от покупателя.
Потом содержание стало более интересным. Мама писала о Хетти и о ее сокровище. Она явно искала его.
Вот что мама написала за месяц до своего исчезновения:
«Я чувствую, что Хетти направляет меня, приближает меня к нему».
Дальше она написала:
«Если я смогу найти ожерелье, то найду сокровище. Ожерелье – это ключ».
12 июня прошлого года она написала:
«Я солгала Олив насчет сокровища, но я делаю то, что нужно сделать. Это единственный способ обеспечить ее безопасность. Я видела, как отчаивались другие люди, на что они шли в надежде добыть сокровище. «Сокровища не существует, – сказала я своей дочери. – Его никогда не было: это лишь глупая выдумка». Не знаю, поверила ли она мне. Моя Олли – это яркая звездочка, и что-то подсказывает мне, что она видит меня насквозь».
14 июля она написала:
«Есть! Я получила ожерелье. Это стоило мне огромной доли моих сбережений, но теперь деньги – это не проблема. Если все получится так, как я думаю, то скоро мы будем богаты сверх всяких ожиданий!»
Предпоследняя запись была датирована 28 июня прошлого года, за день до ее исчезновения:
«Я нашла сокровище! Я временно оставила его в земле, надежно скрытым. Еще я составила карту и спрятала ее, чтобы не забыть точное расположение. Но мое положение стало ненадежным. Нужно действовать очень осторожно. Я должна поговорить с Олив, выкопать сокровище и побыстрее уехать отсюда».
На следующий день она сделала последнюю запись, написанную быстрым почерком, с чернильными пятнами и помарками:
«Дастин следит за каждым моим шагом. Он постоянно спрашивает, где я была и почему я стала такой скрытной. «Все в порядке», – говорю я. Вчера, когда мы поссорились, он схватил меня за руку и сильно выкрутил ее, оставив сплошной синяк. Он сказал, что если я буду продолжать в том же духе, то не отделаюсь синяками. «Люди иногда исчезают, – сказал он. – Особенно те, у кого есть секреты». У меня упало сердце. Я еще никогда не была так испугана».
У Олив дрожали руки и пересохло во рту.
Что натворил ее отец?
На дорожку въехал автомобиль, осветивший сарай. Олив быстро выключила фонарик, встала в темноте и прислушалась. Хлопнула дверца автомобиля. Послышались шаги, потом открылась и захлопнулась дверь дома.
Может, убежать отсюда?
Нет. Если она убежит, то никогда не узнает, что стало с ее матерью.
Олив взяла ружье, зарядила его и медленно направилась к дому.
Глава 43Элен
Нат просматривал записи Элен, сделанные в историческом обществе, а она расхаживала по крошечной кухне в фургоне.
– Хорошо. Значит, эта Глория Грэй приходится правнучкой Хетти. Ты думаешь, что она в опасности?
Элен кивнула.
– Да. Но единственная запись, которую мы смогли найти, – это ее свидетельство о рождении. Я знаю, что после смерти родителей ее и брата отправили жить с родственниками. Вот список всех родственников, которых мы с Мэри-Энн смогли найти.
– Он довольно длинный, – заметил Нат.
– Знаю, – сказала Элен. – Но я должна попробовать.
Нат кивнул.
– Хорошо. Доставай свой ноутбук и телефон. Давай попробуем найти этих людей и что-то узнать о Глории.
Сначала это казалось безнадежным. Нат сидел за ноутбуком Элен (его компьютер стоял в углу, принимая данные от видеокамер), а она делала пометки и звонила всем, у кого могла найти телефонный номер. Она оставила несколько голосовых сообщений. Нат посылал электронные письма и сообщения на Facebook, стараясь передать срочность вопроса, не создавая впечатления паники или отчаяния.
Элен все больше убеждалась в том, что перед ними стоит непосильная задача. Казалось, что ее направляли к поиску Джейн и Энн, но сейчас Элен уперлась в тупик.
– Секунду, – сказал Нат. – Когда родился Джейсон?
Элен посмотрела на свои записи.
– 22 августа 1968 года.
– У меня есть его некролог, – сообщил он.
– Ты шутишь!
– Он умер в 1987 году от травм, полученных после аварии на мотоцикле.
– Вот дерьмо, – пробормотала Элен. – Такой молодой.
– Он жил в Кине, штат Нью-Гэмпшир. Окончил школу за год до этого. И послушай вот что: «Джейсон пережил своих родителей, Сэмюэля Грэя и Энн Уайткомб Грэй. У него осталась сестра, Глория Уайткомб. Также остались дядя и тетя, Марк и Сара Уайткомб, и двоюродные родственники, Ребекка, Стейси и Мария.
– Интересно, – сказала Элен и повернула ноутбук, чтобы лучше видеть. – Его сестра значится как Глория Уайткомб?
– Так здесь написано. – Нат указал на строку некролога.