– Все, – попыталась остановить его Бережная, – закрыли тему!
– Можно и закрыть, но это лишь предисловие: сейчас будет самое главное. То, о чем ты пока не знаешь…
Вера закрыла глаза, понимая: сейчас она услышит что-то ужасное, то, что сломает ее жизнь навсегда. После этого она уже не будет прежней – только внешне останется такой же, будет делать то же, что и сейчас, но не будет цели в жизни, ожидания и счастья, ждущего ее где-то.
– Не пугайся – ничего такого я не скажу, – словно прочитал ее мысли Павел, – но, получив такую информацию, я понял, что он очень непростой человек и, скорее всего, работает на одну из ваших спецслужб. За иностранного шпиона ты вряд ли вышла бы замуж.
– Всякое в жизни случается, – ответила Вера и улыбнулась.
Самое главное он уже сказал: раз «ничего такого» – значит, Володя жив.
– Почему-то я предположил, что работает на военную разведку. Предположил не просто так: в моей службе безопасности есть человек из внешней разведки, который сказал, что в их ведомстве бывших не бывает и вряд ли кто-то стал бы заниматься таким бизнесом, как ваш. Этот же человек, который в немаленьком звании, решил проверить твоего мужа через своих хороших знакомых в военной разведке. И получил ответ, что это известный террорист, один из руководителей незаконных вооруженных формирований на Кавказе, и очень уважаемый, потому что он – хафиз[8]. Осужден на пожизненный срок и был уничтожен при попытке коллективного бегства во время этапирования.
Волохов замолчал. И тогда Вера сказала в темноту:
– Удивительная история.
– Действительно, – подтвердил Павел, – но самое удивительное только начинается. Получив информацию, мой человек поверил бы в нее, если бы не прозвучала настойчивая просьба в это дело не соваться. Тогда я поднял свои американские связи: у меня ведь там тоже служба безопасности, да еще какая. Попросил одного из руководителей, зная, что он сделал хорошую карьеру в разведовательном управлении министерства обороны США, помочь мне опознать человека. За хороший гонорар его бывшие коллеги дали ответ, что этот человек – Абу Малик, который был очень близок к Абу Бакру – руководителю незаконного Исламского государства – и отвечал за работу с боевиками, прибывающими из стран бывшего СССР. Он проверял каждого из них на предмет возможного сотрудничества со спецслужбами России, а кроме того отвечал за разведку. После разгрома Исламского государства ушел в Европу, но не как все, с мигрантами, зная, что будет схвачен на «крысиной тропе». Его случайно опознал в Стокгольме агент ЦРУ. Абу Малика взяли…[9]
– Известно, где он сейчас? – спросила Вера.
– На американской базе в Гуантанамо. Это на Кубе.
– Я знаю, – вздохнула Вера, – это тюрьма.
– Не совсем так, – возразил Волохов, – это место, где вербуют людей для новых масштабных конфликтов. Абу Малик в лагере на особом положении: он чрезвычайно авторитетен среди остальных заключенных, и американцы на него делают особую ставку. Если бы не это, то я бы его вытащил оттуда: за деньги можно все.
– Твой человек из внешней разведки говорил о нем со своими коллегами? Они знают о том, где находится Владимир?
– Он не спрашивал, но мне кажется, что наши об этом знают…
Бережная подумала немного и спросила:
– Наши? Какие наши? Ты же вроде Пол Рейна – гражданин Соединенных Штатов?
Волохов не ответил.
– Я бы очень хотела увидеть мужа. Очень скучаю по нему, но не от меня это зависит, – сказала Вера и, увидев, что Павел хочет ей возразить, добавила быстро, – и не от тебя.
И вдруг она отчетливо поняла, что сейчас выдала тайну, причем не свою… Как легко Волохов спровоцировал ее на признание! Нет, чтобы сразу сказать, что он ошибается, как и его люди! Надо было сослаться на легенду, согласно которой Володя уехал после семейных ссор в Сибирь, где руководит службой безопасности небольшой золотодобывающей компании. Он ей не звонит и не пишет, потому что там нет мобильной связи, а самое главное – у мужа, очевидного, нет желания с ней общаться. Но она не сказала этого! Как легко она сдалась! Ведь все очевидно теперь. Трое парней: сам Волохов, Руслан Кайтов и Денис Филиппов уезжают из России в Штаты, где меняют имена – и сразу получают гражданство. За какие заслуги? А теперь из этой троицы в живых только Волохов. Не потому ли он сбежал оттуда, что точно знает – оставаться в США ему опасно, несмотря на мощную, по его собственным словам, службу безопасности?
Небо над головой стало светлеть, звезды бледнели и таяли.
– Мне надо ехать, – произнесла Бережная, – не люблю опаздывать на службу.
Волохов не стал ничего говорить, возражать, уговаривать, просить остаться – просто поднялся и, не стесняясь своей наготы, подал ей свой халат – красный шелковый боксерский с вышитыми на спине золотыми буквами «Olacielo».
– Пойду заварю тебе чайку, – сказал он и, заметив, что Вера пытается возразить, объяснил: – Такой чай ты вряд ли пробовала. Улун да-хун пао, что в переводе с китайского означает «Большой красный халат». Это король чаев, и он лучше других тонизирует и снимает усталость.
Через полчаса Вера спустилась на первый этаж его квартиры, где за широкими панорамными окнами открывался вид на залив, который пересекала полоса скоростной автомагистрали, а за ней полз в сторону дамбы белоснежный пассажирский лайнер. При ее появлении Павел, уже выбритый и одетый так, словно это он собирался выезжать в свой офис, поднялся и показал на стол:
– Прошу!
Там стояли две черных пиалы и такой же чайник в виде слона.
Бережная опустилась в кресло и сказала, что незнакома с китайскими чайными традициями и не знает, кто должен наливать чай.
– Они разные, – ответил Волохов, беря чайник и наклоняя его над пиалой, стоящей перед Верой, – эта церемония называется «знак уважения». А если бы я при наливания чая просил прощения, то она называлась бы «извинение».
– Тогда твою чашечку я наполню сама, – сказала Вера.
Она взяла чайник и сказала:
– Простите меня, Павел Андреевич.
– Прощаю с большой благодарностью, – ответил тот, поднося чашку к лицу.
Но пить не стал, а только понюхал чай.
– Маленькая чашечка, но ее содержимое нельзя выпивать одним глотком, лишь небольшими и редкими. Только тогда чай будет действовать как должно. Первый китаец, проснувшись под кустом, поймал ртом росинку, скатившуюся с листа чая, и удивился бодрости, охватившей его. Прародителя всех китайцев звали Шэнь Нун. У него была бычья голова и прозрачный живот. Мне рассказал китаец, продавший этот чайник и чашки. Про чайник он еще сообщил, что ему четыреста лет и он изготовлен из исинской глины. Его стенки настолько пропитаны чаем, что в него можно наливать просто горячую воду и у нее все равно будет вкус благородного чая.
Вера поднялась и показала на свою пустую чашечку.
– Спасибо. Очень вкусный чай. Но мне больше нравится другой сорт – «Колодец дракона с озера Си-Ху».
Волохов вскочил стремительно.
– Я позвоню водителю, и мой автомобиль будет стоять у подъезда через минуту, – предложил он, – я могу сам отвезти тебя… то есть вас.
Они спустились на лифте, прошли мимо поста охраны, оказались на широком крыльце, рядом с которым стоял «Бентли».
– Павел Андреевич, – поинтересовалась Вера, – как вам с друзьями удалось так быстро получить гражданство США? Ведь положено ждать пять лет, да и то при определенных условиях.
– Для всех условия разные. Для тех, кто вносит в экономику США полмиллиона, срок два года. Столько мы и ждали. Только к концу этого срока в американской экономике крутились уже не полмиллиона моих баксов, а гораздо большая сумма.
– Но ведь на бирже столько заработать нельзя. Какой-то основной бизнес у вас был?
– Был и остается, – ответил Волохов, спускаясь с крыльца и направляясь в противоположному от своего автомобиля сторону.
Бережная шла рядом, понимая, что Павел Андреевич не захотел продолжать разговор на крыльце, опасаясь камер и микрофонов.
– Я думал, что вы уже в курсе, ведь это не такая большая тайна, – произнес он негромко. – Я совладелец одного крупного комбината, вернее целого холдинга. На этих предприятиях добывают руду, обогащают, а потом из сырья получаются ценные металлы. Я один из трех крупнейших акционеров.
– А другие кто? Ваши друзья?
– Друзья? – переспросил Волохов. – Если вы имеете в виду Джекоба, Рассела и Дэна, то никого из них уже нет. Но все они были всего лишь миноритарными акционерами – у каждого имелся незначительный пакет акций. Их такое положение вполне устраивало, меня тоже. Но их теперь нет: паи перешли к наследникам, а те только счастливы от такого исхода.
– А двое других?
– Кто? – не понял Павел Андреевич.
– Ваши партнеры. Вы же сказали, что вас трое.
– Другие партнеры – это два государства.
Он развернулся и направился к «Бентли».
– А ценные металлы? – продолжала Бережная. – Неужели это…
– Ну да, – кивнул Волохов, – золото и палладий, не говоря уже о сопутствующих минералах. В основном, конечно, палладий… А вы что, и в самом деле не знали? В свое время моя одноклассница Мила Кандейкина указала мне на открытое когда-то и забытое месторождение, которое находилось в труднодоступной местности, да и к тому же в другой стране.
Они остановились у автомобиля. Вышел водитель, открыл дверь.
– Мне проводить вас? – тихо спросил Волохов.
– Не стоит, – ответила она и села в машину.
Он закрыл дверь и тут же постучал пальцем по окну. Водитель опустил стекло, и, наклонившись к ней, Павел Андреевич попросил шепотом:
– Я отменяю свой заказ, Вера. Никого не надо искать.
Глава семнадцатая
Чувство вины не отпускало Веру. Ничего страшного не случилось, кроме того, что она изменила мужу. Но Володя уже почти пять лет пропадает. Удивительно, что с ней этого не произошло раньше. Хотя раньше она и не встречала никого, кто мог бы соперничать с мужем. Конечно, Волохов богат, но ведь не это привлекло в нем Веру. Он – спокоен, умен, образован… Но ведь то же самое и Павел сказал ей. А она тогда, словно боясь чего-то неизбежного, остановила его. Остановила… но сама остановиться не смогла. Что было, то было, случилось, прошло и уже никогда не повторится. Плохо, конечно, что она вступила в связь с клиентом. Но Павел и это предвидел – сказал, что снимает заказ. А вдруг он сделал это по каким-то другим причинам? Возможно, он сам узнал, – ему нашли эту девушку люди, обладающие куда большими возможностями, чем Бережная.