— И что ты решила?
— Я не успела ничего решить. Ты прервал мои размышления.
— Если хочешь знать мое мнение, я скажу — ты определенно должна еще раз поцеловать меня. — Он подарил ей легкий поцелуй. Глаза весело сверкали. — Еще. И еще.
Дженна перебралась на него.
— Я никогда такого не делала.
Он приподнял бровь:
— Но у тебя же есть ребенок.
— Я имею в виду, я никогда так отчаянно не жаждала секса, чтобы даже до кровати не дойти. Никогда не теряла над собой контроль. — Она поцеловала его в уголок рта, не в силах противостоять искушению дотронуться до него еще раз. — Я никогда и никого не хотела так отчаянно, как тебя. Я хочу тебя с того самого дня, как ступила на этот остров. Я думала, что схожу с ума…
— Я тоже сходил с ума. — Он зарылся пальцами в ее волосы и поцеловал ее. — Поверь, ты не единственная, кто испытывал свою силу воли.
— Я не была уверена, что ты хочешь именно этого. — Она вдруг сообразила, что по-прежнему ничего не знает о нем, и ее сердце пронзила игла беспокойства. — Можно тебя кое о чем спросить?
Через открытое окно долетал шум волн и крики чаек, напоминая, в каком уединенном месте они находятся.
— Да.
— Ты женат?
Он замер.
— Ты полагаешь, что я лежал бы здесь с тобой вот так, будь я женатым человеком?
— Я не знаю. Надеюсь, что нет.
— А я надеюсь, что ты лучше меня понимаешь.
— Ну вот, я тебя разозлила. — Дженна уже пожалела, что задала этот вопрос, разрушив очарование момента. — Прости… мне не стоило… — Она замолчала и насупилась. Вообще-то ее вопрос был очень серьезным. — Ты должен меня понять. Я думала, что знаю Клайва, а вышло, что нет.
— Дженна, я не сержусь. Тебе не обязательно об этом говорить.
— Я должна. Ты посчитал этот вопрос несправедливым, но для меня он таковым не являлся, и я хочу, чтобы ты меня понял, — решительно заявила она. — Я прожила с мужчиной шестнадцать лет и думала, что знаю его. Я вышла за него замуж и родила от него ребенка, я спала с ним в одной постели — строила с ним жизнь. А потом оказалось, что у него есть другая жизнь, без меня. За время нашего брака у него было три романа, один из них с моей подругой. Я ничего не знала, пока не случился третий.
Райан вновь заключил ее в свои объятия.
— Ты имеешь право спрашивать у меня все, что пожелаешь. Я не женат. Больше не женат.
— О! — Осмысливая сказанное, Дженна расслабилась и принялась водить пальчиками по его груди, по черным кудряшкам волос и твердым мускулам. — Значит, и у тебя что-то пошло не так?
— Да.
Она ждала, что Райан что-нибудь добавит, но так и не дождалась и лежала, положив руку ему на грудь и прислушиваясь к его дыханию.
Теперь понятно, почему он приехал сюда, подумала она. Подобно ей, он нашел в труде утешение и канал для выхода гнева. Он построил новую жизнь.
Райан вздохнул:
— Уверен, у тебя накопилось немало вопросов.
Но он не хотел отвечать на них, и она это прекрасно знала.
— Да, по крайней мере один вопрос у меня имеется. — Она легла на него и почувствовала моментальную реакцию. — Насколько удобная у тебя кровать?
— Фрукты, булочки, кофе… — Райан начал нагружать поднос. — Ты сильно голодна?
— Не очень. Ты лишаешь меня аппетита, или забыл? — Натянув юбку и футболку, Дженна сидела на табуретке и следила за ним.
— Ты только что потратила порядка десяти тысяч калорий. Тебе надо поесть. — Райан разогрел булочки в микроволновке, нарезал дыню и сварил кофе. — Это будет скорее ланч, чем завтрак, но это не важно.
— Ланч? Но мы… — Она нашла взглядом часы на стене, и у нее округлились глаза. — Два часа дня?
— Как я уже говорил — десять тысяч калорий. — И удар в десять тысяч вольт для организма. Он поверить не мог, что снова захочет ее так быстро, но вполне мог бы опять затащить ее в кровать прямо сейчас.
Райан добавил к продуктам сливочное масло и горшочек золотистого меда, потом передал ей тарелки и кружки.
— Можешь понести это. Я возьму остальное.
Она стояла, не двигаясь, с тарелками и кружками в руках и во все глаза глядела на него.
— Что-то не так? — спросил он, доставая булочки из печи и перекладывая горячий хлеб в корзиночку.
— Ничего, — ответила она севшим голосом, и он нахмурился.
— Честность, Дженна, помнишь?
— Все это как-то странно, — призналась она, — быть с тобой здесь, вот так.
— Странно в хорошем смысле или в плохом?
— В смысле страшновато. Я прожила с Клайвом шестнадцать лет, и он был моим единственным мужчиной.
Поразмыслив немного, Райан пришел к выводу, что всегда подозревал это, но одно дело подозревать, а другое — услышать. Слова Дженны шокировали его.
— Он был твоим единственным мужчиной?
— Мы познакомились, когда мне было шестнадцать. В восемнадцать у меня уже родилась Лекси.
Значит, ее бывший муж воспользовался ситуацией и взял над ней верх.
— Поэтому у тебя такие сложные отношения с матерью?
— Я всегда ее разочаровывала.
— Не могу представить, чтобы ты могла кого-то разочаровать, — помрачнел он.
Но он вполне мог представить, что она пытается угодить всем и каждому, и следующая фраза подтвердила его опасения.
— У родителей были относительно меня свои планы — и в них не входила беременность в подростковом возрасте. — Она опустила голову и достала из сумочки солнцезащитные очки. — Мы будем есть на природе? Тогда мне понадобится это. Солнце яркое.
Он припомнил ее телефонный разговор с матерью. Как она расстроилась после беседы.
— И что они тебе прочили?
— Нечто респектабельное. Для меня уже было готово место в университете Кембриджа на кафедре английского языка — родители часто этим хвастались. Они горько разочаровались, когда я отказалась от него.
— Была вынуждена?
— Мой собственный выбор. Все считали, что я буду никчемной матерью, потому что я подросток, но это лишь прибавило мне упрямства, и я поставила себе цель стать лучшей матерью на свете. Не понимаю, почему подростки не могут быть хорошими родителями, — не могу сказать, что это легко, но быть матерью вообще трудно, в каком бы возрасте это ни случилось. — Ее лоб прочертили тонкие морщинки. — Ненавижу, когда люди думают — раз ты молод, нечего детей заводить, все равно ничего хорошего не выйдет. Я знаю немало скверных родителей, которые обзавелись детьми в тридцать.
Не на своих ли предков она намекает, подумал Райан.
— Не знаю, важно ли мое мнение, но я считаю тебя прекрасной матерью.
— Спасибо. — Она принялась смущенно вытирать очки краешком футболки. — Не думаю, что я прекрасная мать, но я люблю Лекси за то, кто она, а не за то, что она делает. И постоянно повторяю ей это.
— «Кто она, а не что она делает…» — эхом повторил Райан, думая о том, что его собственным родителям неплохо было бы взять несколько уроков у Дженны. У него дома хвалили исключительно за достижения.
Дженна вертела в руках очки.
— Моих родителей больше интересовало, что я делаю, чем кто я есть, и я не хотела повторять их путь. Клайв работал, я сидела дома. Традиционная семья, знаешь ли, но я сама так хотела.
— Можно задать личный вопрос? Ты вышла за него по любви или потому что забеременела?
Дженна помедлила с ответом:
— Я думала, что любила его.
— Но теперь ты в этом не уверена.
— Как можно любить человека, которого ты не знаешь? — Голос ее дрогнул.
Райан пересек кухню, обнял ее и прижал к себе.
— Парень явно ненормальный. — Он поцеловал ее в макушку и отпустил. — Теперь я понимаю, почему ты задала мне тот вопрос. Ты не в силах поверить другому мужчине.
— Нет, — яростно выпалила она. — Да, Клайв лгал мне, но я знаю, что не все мужчины такие — так же как не все матери-подростки неумехи и не все мальчики в толстовках с капюшонами держат в кармане ножи. Я не делаю обобщений. Я не доверяю ему, это правда, но я не хочу вбивать в голову Лекси мысль о том, что вся мужская раса никуда не годится. Я никогда не сделаю с ней этого.
Ее ответ удивил его. Слишком много людей верят в прописные истины.
В их числе и он сам.
— Ты удивительный человек, Дженна Ричардс. С одной стороны юная и наивная, с другой — можешь в мудрости дать фору многим старикам.
— Я совершенно обычная.
Райан задумался о том, как она любит своего ребенка, как упрямо старалась стать лучшей матерью на свете. О том, что у нее был один мужчина с шестнадцати лет.
— В тебе нет ничего обычного. Однако кое-что мне интересно. — Он убрал с ее лица прядь волос, такую нежную, шелковистую на ощупь. — Если ты сидела дома с Лекси, как получила профессию медсестры?
— Когда Лекси пошла в школу. У меня были подруги по переписке, многие из них работающие матери. Мы помогали друг другу. Как сестры. Они забирали Лекси к себе, когда я работала, я сидела с их малышами в свои выходные. Иногда наш дом кишел детьми.
Он представил ее в окружении множества ребятишек.
— Можно еще кое о чем спросить? Почему ты не родила еще одного ребенка? Ты же любишь детей.
— Клайв не хотел. Он решил, что Лекси вполне достаточно.
— Так же как он решил, что ты не будешь есть рыбу и не заведешь собаку?
Она улыбнулась дрожащими губами:
— Считаешь, что моим последним актом мятежа должно стать рождение ребенка? Думаю, это уже слишком. К тому же я не могу сделать это сейчас.
— Почему нет?
— Ну, начнем с того, что я слишком стара.
— Тебе тридцать три. Многие женщины в этом возрасте обзаводятся первенцем.
Она посмотрела на него, и в ее взгляде он прочел вопрос: с какой целью он форсирует эту тему?
— И потом, у меня есть Лекси. Если я рожу малыша, ей будет трудно.
— Почему?
— Потому что в ее жизни и так произошло слишком много перемен. Подозреваю, что скоро ее отец обзаведется еще одним чадом. Я не хочу добавлять ей переживаний. Хочу, чтобы наши отношения с ней были как можно более стабильными. А почему ты спрашиваешь?
И