– Тем более что?
– Я еле сдерживаюсь. – Он отводит глаза. – Ты такая красивая.
Что он имеет в виду? Кэтрин открывает было рот поспорить, но тут же захлопывает его: Том берет ее за руку, сжимает и подтягивает к своим губам. Он жмурится, целуя ее пальцы, и все становится ясно.
– А почему нужно сдерживаться? – Ее голос звучит хрипло.
– Все время думаю о том, что хочу тебя поцеловать. Но, как и говорил, не умею понимать намеки. До сих пор не врубаюсь, ты сама этого хочешь или нет.
– Когда девушка приглашает к себе, – щеки начинают пылать, – это обычно значит, что она не против. Как минимум поцелуя.
Том молча поднимается, и Кэтрин с колотящимся сердцем наблюдает, как он обходит стойку, мягко кладет ладони ей на плечи, застывает на секунду, но все же наклоняется к ее губам.
Нежный, неторопливый, пробующий поцелуй заставляет ее обмякнуть, и Кэтрин рада, что сейчас сидит, иначе Тому пришлось бы ее держать. Мягкие касания губ, пальцы, сильнее сжимающие ее кожу, пьянящий запах металла и кофе, язык, осторожно пробующий ее на вкус. Мир переворачивается с ног на голову, приходится самой зажмуриться, чтобы не потерять сознание, но от этого только хуже.
Кэтрин цепляется за рубашку Тома, и тот в ответ обхватывает ее руками, придвигается ближе и углубляет поцелуй. Сердце рвется наружу, тело загорается от того, как чужие ладони медленно спускаются вниз по спине.
Непонятно, сколько проходит времени, прежде чем поцелуй становится еще смелее. Кэтрин забывает последние остатки социальных норм: она подбирается пальцами к шее Тома, проскальзывает к затылку, невольно задерживает дыхание, сама касаясь своим языком его.
Пока мир уплывает из-под ног, Кэтрин выбрасывает из головы, что говорила Хейли сегодня днем. Будто для всего слишком рано, нужно узнать друг друга… Один этот вечер сказал о Томе больше, чем мог бы месяц переписок и совместных ланчей. К черту приличия.
Том в последний раз прижимается к ее губам, отстраняется. Кэтрин распахивает глаза от неожиданности: она надеялась, эта ласка продлится долго. Вечно.
У него в глазах – океан нежности, а на губах – фирменная озорная улыбка. Сердце тает, как мороженое, и с губ тихим стоном срывается его имя. От этого звука Том вздрагивает, притягивает Кэтрин к себе и обнимает крепче, невесомым поцелуем касаясь шеи.
– Ты как море в Абердине, – глухо произносит он, – кажется, что оно холодное, суровое, но на самом деле в нем спрятаны настоящие сокровища.
Том замолкает, и Кэтрин обнимает его в ответ, отдаваясь собственным чувствам, из которых постепенно исчезают противоречия. Когда она в его руках, мир становится понятнее, а сомнения кажутся глупыми.
Одно свидание, да? Кэтрин мысленно возвращается к тому вечеру в баре. Его руки, как и в прошлый раз, дарят ощущение покоя и безопасности.
Они оба молчат, застыв вот так, в обнимку. Время замедляется, и тепло чужого тела становится все более знакомым с каждой новой минутой. Кэтрин утыкается носом Тому в плечо, закрывает глаза. Как же это вышло? Почему именно он?
– С тобой хорошо, – говорит она, когда мысли уже не могут помещаться в голове. – Как у тебя это получается?
– Не знаю, – с улыбкой в голосе отвечает он.
– Том, ты…
Непонятно, как о таком просить. Кэтрин хочется, чтобы он поцеловал ее еще раз, чтобы снова дрожали колени и было невыносимо нежно. Но Том опять понимает ее не так.
– Задержался, знаю, – он отстраняется и заглядывает ей в глаза, – но не хочу уходить. Мне с тобой тоже хорошо, Кейт. Даже лучше, чем хорошо.
– Тогда не уходи, – вырывается у нее. – Оставайся со мной.
– Ты серьезно?
В его взгляде плещется сомнение. И оно пугает, потому что секунду назад в самой Кэтрин была железная уверенность, а теперь она тоже может начать задумываться.
– Том, – тихо произносит она, – еще пара таких вопросов, и я отзову предложение.
– Понял, – согласно кивает он. – Тогда я просто остаюсь.
Том берет со стойки чашку и вкладывает ее в руку Кэтрин:
– Ты не допила кофе.
Она опускает взгляд на чашку, и вдруг становится смешно: в этом простом жесте – весь Том. Пока его пальцы оказываются на ее бедре, недвусмысленно намекая на то, зачем именно он остается, на лице у него написана искренняя забота.
– Без кофе ты не отведешь меня в спальню? – сквозь смех спрашивает она.
– Нет, – он опускается к ее уху, словно они не одни в квартире, – потому что тебе сейчас понадобится вся эта энергия.
Звучит самоуверенно, но от того, как его губы касаются чувствительной точки рядом с ухом, у Кэтрин по спине пробегают мурашки. Том отстраняется, подталкивает к ней чашку, и она послушно делает глоток уже остывшего кофе.
– Раз я остаюсь, – Том выпускает ее, и без тепла его тела почему-то становится зябко, – мне нужно кое-что знать.
– Что именно?
Он обходит стойку, возвращается на свое место и недолго копается в сумке.
– Как тебе нравится?
– Что? – едва не давится кофе Кэтрин.
– Заниматься любовью, – спокойно произносит Том.
Что-то шелестит, пока он засовывает это в карман. Кэтрин выдыхает с облегчением: презерватив. Значит, этот разговор точно не придется начинать. Но Том садится на стул и берет в руки чашку, ожидая ответа на свой вопрос. Взгляд его и без того карих глаз словно больше темнеет, и дурашливый «гопник из Манчестера» сменяется на кого-то нового.
– Я не могу сказать, – признается Кэтрин и находит спасение в чашке.
– Не хочешь? Или просто сама не знаешь?
Она только неопределенно кивает: как ему объяснить? За весь вечер он ни разу не поднял тему бывших, да и сама Кэтрин избегала вопрос Брайана Пака. Но теперь это становится неожиданно важным.
– У меня не то чтобы было много секса, – неловко говорит она своей чашке. – Сложно сказать, как именно мне нравится.
– Ты же… не девственница?
– Нет, – нервно смеется Кэтрин. – Но у меня был всего один партнер.
– Ох, – выдыхает Том. – Тогда… давай просто попробуем. Если ты правда готова.
А почему она вообще готова? Кэтрин прикусывает губу изнутри и закрывает глаза. Это слишком странные мысли, чтобы в них погружаться. Десять лет с одним парнем. Год даже без намека на флирт. И вот теперь после первого же свидания она зовет Тома к себе домой и практически соблазняет его.
Это совсем на нее не похоже: она ведь монашка, как говорила Хейли. Правда, та же и называла ужин в ресторане третьим свиданием, а не первым, но это все равно слишком странно.
– Кейт, – раздается у нее над ухом.
Теплые ладони ложатся ей на бедра. Кэтрин открывает глаза, и все снова становится правильно: Том опускается к ее губам с недолгим, но уже уверенным поцелуем.
– Все будет хорошо, – обещает он. – Обними меня.
Он помогает ей сползти со стула и, как тогда в баре, начинает кружить в неторопливом танце без музыки.
– Кейт, – повторяет он снова, а потом снова, мурлыкая ее имя в какой-то мелодии, – моя королева Кейт.
Они двигаются в сторону спальни, и Кэтрин расслабляется в чужих руках, впервые давая судьбе в его лице вести ее. У самой двери он останавливается, дергает ручку вниз и чуть толкает. Игривая улыбка и спокойный взгляд приглашают ее внутрь, и она делает этот шаг, отогнав сомнения.
В спальне темно. Том останавливается сзади, собирает волосы Кэтрин, приподнимает их и оставляет невесомые поцелуи на затылке, спускаясь ниже, пока позволяет вырез платья. Задержав дыхание, она вздрагивает от каждого прикосновения, настолько интимного, будто они уже раздеты.
– Где включается свет? – хрипло спрашивает Том.
– Зачем? – с трудом отвечает она.
– Мне нужно тебя видеть.
Кэтрин вслепую находит выключатель, и мягкий свет на потолке – она еще задавалась вопросом, зачем он здесь, – создает в спальне нужную атмосферу. Том перекидывает волосы ей на плечо и медленно расстегивает платье.
Когда оно падает на пол, он шумно вдыхает.
– Правда королева. Ты знаешь, насколько у тебя мягкая кожа? – Том ласково пробегает пальцами по ее спине.
Шаг вбок – Кэтрин отбрасывает платье в сторону и бесстрашно поворачивается к Тому лицом. Тот одаривает ее восхищенным взглядом, протягивает руку и проводит затейливую линию от ее шеи к груди, обводит по кругу, спускается ниже.
– Прекрасна, – выдыхает он и подходит ближе.
Шея, ключицы – кожа вспыхивает от его поцелуев, и Кэтрин непослушными пальцами пытается расстегнуть на нем рубашку. Том не помогает – он притягивает ее ближе, хватает ее губы своими, заставляя гореть не только кожу, но и все тело.
Их движения хаотичны, но ласки не останавливаются ни на секунду. Когда Том решительно убирает ее руки, сам расстегивает пуговицы и опускается на колени, снимая с нее белье, Кэтрин больше не верит в то, что сможет удержаться на ногах.
Сначала его язык оставляет влажные дорожки на бедрах, за ним следуют новые поцелуи, новые ласки, но когда Том аккуратно раздвигает Кэтрин ноги и широким движением проводит между ними языком, колени начинают предательски дрожать. В тот же момент он обхватывает ее, придерживая.
Это… этому нет описания. Из груди вырывается стон, и вместе с ним заканчивается воздух. Вдохнуть невозможно: тело не слушается, сознание стремительно пустеет. С каждым движением Том кажется увереннее, но останавливается именно тогда, когда внутри начинает формироваться оргазм.
Кэтрин издает разочарованный стон и тут же прикрывает рот, но Том смеется в ответ и поднимается с колен.
– Я бы не удержал, – говорит он. – Тебе нужно лечь.
– Нет, – отвечает она и берется за край его брюк.
– Хорошо, моя королева.
Том покорно расстегивает ремень, одним движением вытаскивая его из брюк, и дает ей раздеть себя дальше. Наступает очередь Кэтрин: теперь она может наконец провести ладонями по его телу и рассмотреть получше.
Несмотря на худобу, он оказывается неплохо сложен. Короткие темные волосы на груди, шрам на боку и небольшие отметины от недавней операции добавляют ему мужественности – хотя она у него не во внешности. Том отвечает тем же: Кэтрин чувствует, как его взгляд останавливается на ее груди, и неожиданно для себя не закрывается.