«Привет, потеряшка».
Сообщение от Патрика всплывает в углу через пять минут листания ленты. Точно, они не общались уже… больше месяца. Кэтрин чувствует укол вины.
«Пат! Есть время созвониться?»
На экране почти мгновенно появляется уведомление о видеозвонке.
– Ты опять зарылась в работу? – осуждающе произносит Патрик.
– Не совсем, – пожимает плечами Кэтрин. – Просто много всего происходит.
– Я так и понял. Опустим болтовню: ты приедешь на фестиваль?
Вопрос в лоб сбивает с толку. Она не то что не собирается на фестиваль, она напрочь забыла о его существовании. Видимо, Патрик догадывается по ее лицу.
– Что, уже не помнишь? «Дайхбранд». Нордхольц. Наша любимая музыка.
– Пат… – Кэтрин неловко трет щеку. – Наверное, не в этом году.
– Так и знал. Я слушал твои рассказы про медшколу, про резидентуру, теперь – про первый год.
– Я понимаю, но все стало немного сложнее.
– В следующем году аргументы закончатся, ты в курсе?
– А есть какие-нибудь фестивали без палаток? – уточняет Кэтрин.
– А что, проблема в этом?
Патрик прищуривает глаза. Хочется провалиться сквозь землю: давно ее так не отчитывали. Кэтрин только и может, что кивнуть.
– Ладно, мы обсудим. Я тебе даже билет куплю, вот настолько ты довела меня до отчаяния. На этом закрыли тему. Что у тебя случилось?
Кэтрин не знает, как рассказать. И стоит ли – они ведь с Томом не договаривались, что будут сообщать обо всем друзьям. Иногда даже непонятно, какие у них отношения.
С одной стороны, они встречаются, все серьезно. Том обозначил это достаточно четко еще в их первое утро и с тех пор не давал повода усомниться в своих словах. С другой – никто не знает, куда эти отношения движутся. Прошло больше месяца, и кажется, что пора определяться, но оба они не торопятся затрагивать такие сложные темы.
– Так и не объяснишь, – вздыхает Кэтрин. – Просто много всего.
– Дай угадаю: опять работа?
– Лучше расскажи, что у тебя.
Недолго помолчав, Патрик переключается на другую тему. У него всегда есть для нее история: вот сейчас он делает целый буклет к диску, говорит, для новой группы, которая только недавно подписала контракт с крупным лейблом.
– Если бы ты их послушала, – добавляет он, – ты бы сошла с ума. Помнишь Хеннинга Мая[10]?
– Его сложно забыть, – краснеет Кэтрин.
Этот голос, который хрипло радуется концу света, скрасил ей не одну одинокую ночь. Теперь даже неловко: у нее с его группой связаны только эротические воспоминания, хотя ничего такого в их песнях нет.
– У этой группы похожая музыка. Тебе стоит попробовать.
– Скинь мне их в «Фейсбуке», – предлагает она.
Если у солиста еще и похожий голос, у них с Томом может появиться саундтрек к сексу. Эта мысль неожиданно возбуждает своей новизной: так они пока не пробовали. Правда, в спальне нет ни одного динамика, но можно ведь перетащить туда «Алексу»[11]…
Разговор с Патриком переходит в более безопасное русло, и Кэтрин откладывает идею на потом: еще не хватало возбуждаться при своем старом друге. Он ведь может все неправильно понять…
– Кстати, о Хеннинге Мае, – спохватывается тот, и Кэтрин едва не воет. – В этом году у AnnenMayKantereit выходит альбом.
Вот опять. Щеки загораются, и воспоминания тут же перемещают разум в спальню, где только позавчера Том снова довел ее до сквирта. Ему это нравится, а для Кэтрин его счастливые и гордые глаза едва ли не круче, чем собственные ощущения, которые тоже удивляют новизной.
Она была уверена, что секс переоценен. Выходит, это не секс, а Брайан Пак переоценен, ведь такого она раньше не чувствовала. Ей хочется больше, и уже не раз в неделю или даже месяц, как было с Брайаном, а каждый день. А все потому, что это Том, и секс с ним настолько особенный, что описать его не находится слов.
Неделю назад он пошел с ней вместе в душ. Кэтрин не думала ни о чем таком, но Том вдруг развернул ее к стене, обхватил снизу за ногу… Господи, теперь горит все лицо, даже уши. Нужно сосредоточиться на разговоре с Патриком – другом, который не должен видеть ее такой.
Стук в дверь заставляет вздрогнуть. Кэтрин поворачивает голову – это к ней?
– Кэтрин? – зовет Патрик. – У тебя кто-то пришел?
Когда стук повторяется, она молча кивает – дыхание перехватило – и идет открывать.
– Привет, – здоровается голосом Тома букет цветов, и только потом в проеме появляется кудрявая голова. – Скучала по мне?
– Как ты… – Кэтрин беспомощно оглядывается назад.
– Миссис Робертс заходила, я пробрался вслед за ней. Что-то случилось?
– Просто я… – Она впускает Тома в дом. – Я на созвоне со своим другом из Германии.
– Хорошо, – пожимает он плечами. – Я помешаю?
– Нет, конечно нет, – принимает Кэтрин цветы и наконец берет себя в руки. – Заходи. Я только попрощаюсь с Патриком.
– Ничего страшного, я все равно пойду в душ, – отвечает Том и коротко целует ее. – Мы сегодня весь день торчали в мастерской, от меня несет, как от коня.
Страшно признаться, но Кэтрин нравится даже этот запах. Несмотря на то что Том высокий и худой, несмотря на его кудряшки и порой придурковатый вид, он каждый раз все больше подтверждает: мужественность не в горе мышц и не в чертах лица. Она может быть и такой: в строгости, которая проскальзывает в голосе, в запахе пота, сигарет и металла, в его темнеющем взгляде, когда она раздевается.
– Я быстро закончу, – обещает она и теперь уже сама тянется за еще одним поцелуем.
Том скрывается за дверью ванной, и Кэтрин возвращается на свое место.
– Все в порядке? – оживляется Патрик.
– Да, – с улыбкой кивает она. – Просто пришел мой парень.
– Кто?! Мы с тобой разговариваем почти час, и когда я спрашивал, что случилось, ты даже не подумала сообщить, что у тебя появился парень?
– Как-то к слову не пришлось.
– Я думал, мы друзья.
– Так и есть! Кстати, ты о нем уже знаешь. Можем считать, что я сообщала.
– Шутишь, – удивляется Патрик. – Ты вернулась к бывшему?
– Нет! – быстро вскрикивает Кэтрин, даже приподнимаясь с места. – Конечно нет. В общем… Помнишь того парня, что позвал меня замуж?
– Твоего пациента, да.
– Так вот, – кивает она головой в сторону ванной, откуда уже доносятся звуки льющейся воды, – он больше не мой пациент.
Патрик замолкает, округляя глаза и делаясь похожим на рыбку. Он даже беззвучно открывает рот, и Кэтрин не отвечает, только разводит руками, мол, как-то само вышло.
– У него все еще рак? – осторожно спрашивает он после долгой паузы.
– Да, – поджимает губы она.
– А ты в порядке? – Патрик снова недолго молчит. – Как ты себя чувствуешь по поводу всего?
– У меня все отлично, – обещает Кэтрин. – Надеюсь, дальше так и будет.
Они прощаются, тем более что Том шумит за дверью и скоро выйдет. А ведь она даже не приготовила ужин, хотя уже привыкла это делать.
Том очень вкусно ест: он приходит в восторг от новых блюд, закатывает глаза и счастливо мычит. Как после такого не вспоминать мамины рецепты? Правда, Кэтрин все время достает из них перец и сама спасается только тем, что ест вприкуску с чили, но это наименьшая из проблем.
Он благодарен за то, что она готовит, но не заставляет, если ей не хочется. В тяжелые дни ему несложно заказать пиццу. И его цветы… Кэтрин раньше не дарили так много цветов. Еще и настолько разных.
Она отключает звонок, закрывает ноутбук и убирает его подальше. В холодильнике остается немного морепродуктов после их очередного забега по рынку, овощи и кусочек мяса. Можно собрать пибимпаб. Кэтрин, не задумываясь, включает рисоварку.
– Что еще за Патрик? – утыкается ей носом в затылок Том.
Его руки собственнически обхватывают ее бедра, заставляя мурашки бежать по коже.
– Друг, – неожиданно севшим голосом отвечает Кэтрин.
– Ты о нем не рассказывала.
– Мы… – Дыхание снова перехватывает: Том прикусывает ей кожу на шее. – Мы познакомились на музыкальном форуме. Сто лет назад.
– Это он учит тебя немецкому?
– Ты ревнуешь?
– Конечно, – мурлычет он ей в шею. – Как иначе?
– Незачем, – старается Кэтрин звучать как можно естественнее, но все внутри трепещет от неожиданного возбуждения. – Мы дружим несколько лет, и ни разу ничего такого…
Ложь. Месяца полтора назад они с Патриком обсуждали, как поженятся к сорока годам. Том словно чувствует это: он покрывает ее затылок невесомыми поцелуями, и от его дыхания сердце начинает колотиться как сумасшедшее.
– Поэтому ты так сексуально говоришь по-немецки? – Улыбка в его голосе отливает сталью. – И еще вопрос. Тебя возбуждает немецкий?
Глава 21. Тыковка
А что еще он должен был подумать? Когда она открыла дверь, раскрасневшаяся, с тяжелым дыханием и горящими глазами, и оглянулась на свой проклятый ноутбук, у Тома от ревности чуть не сорвало резьбу. Он еле сдержался от того, чтобы захлопнуть какого-то уебка по имени Патрик вместе с крышкой ноутбука, развернуть Кэтрин прямо у кухонной стойки и напомнить ей, от кого именно ее глаза должны гореть.
Раньше Том не замечал в себе такого, но раньше и не был в отношениях. А теперь… Черт, когда он услышал громкое «найн» из комнаты, пришлось залезть под холодный душ, чтобы остудить голову. Не помогло: сейчас он видит, как ее кожа покрывается мурашками, а внутри все клокочет.
Что за ебучий Патрик нарисовался? Кэтрин ни разу о нем не говорила, и Том не ожидал сюрприза. Даже дышать сложно: кто бы знал, что он такой ревнивец. Способность думать и рассуждать исчезает вместе с ее хрипловатым от возбуждения голосом.
Том расстегивает на Кэтрин брюки, проскальзывает пальцами внутрь и чувствует, насколько она влажная. Из-за Патрика? Или из-за него?
Перед глазами темнеет: он должен выяснить. Это его девушка, и никто другой не имеет права даже смотреть в ее сторону. Том кусает Кэтрин за мочку уха и слышит сдавленный стон: теперь это точно его трофей.