– Твоя мужественность в безопасности, – ожесточенно произносит она. – Я чертов онколог и знаю, что делает с людьми чертов рак. Дальше будет сложнее, понимаешь? И если сейчас, когда я просто хочу вытереть кровь, которая идет у тебя из носа, ты не даешь мне права даже на крохи заботы, что будет с нами потом?
Глядя на него пылающими глазами, она переводит дух, но руку не убирает.
– Тебе еще может быть больно. Страшно. Грустно. Рак – коварная дрянь, и ты можешь потерять себя в нем. Не знаю никого, кто будет тебя в этом поддерживать. Ты не хочешь говорить братьям. – Заметив его нахмурившиеся брови, она сильнее прижимает ладонь: – Тихо. Как договорились, не буду заставлять. Но с семьей ты тоже не общаешься. Том, у тебя сейчас есть я. И раз ты так хочешь слышать, что я твоя девушка, то послушай еще кое-что. Ты – мой парень. Мой, и если ты не позволишь себе хотя бы немного слабости, рак убьет нас. Понял?
Каждое слово хлещет по лицу, будто отрезвляя. Она чертовски права, и сейчас, со всеми этими аргументами, Том выглядит полным идиотом. Ему сложно принять ее точку зрения, но хочется попытаться.
Правда, что делать, если она окажется неправа, он не представляет.
– Позволь заботиться о тебе так же, как ты обо мне, – смягчает тон Кэтрин. – Это ведь игра не в одни ворота, и мне тоже хочется делать что-то для тебя.
Том аккуратно снимает ее руку со своего рта.
– Я попробую, – обещает он. – Но ты тоже… не становись мамочкой.
– Я попробую, – повторяет за ним она и выпрямляется. – Ужинать будем?
– Пойдем сначала в душ? – предлагает Том. – И ты так и не объяснила, что это было.
Кэтрин слезает с него и сама собирает одежду.
– О чем ты?
– Патрик. Ты. Твои красные щеки.
– Он сказал, у Хеннинга Мая выходит новый альбом, – качает головой Кэтрин. – А у того – сексуальный голос. Я вспомнила, как мы занимались сексом в душе.
– С Хеннингом Маем? – удивляется Том.
– С тобой, дурила, – сердито отвечает Кэтрин. – Неделю назад. Забыл?
– Ч-ш-ш-ш.
Он поднимается с кровати и подходит к ней, опускаясь к недовольно поджатым губам с поцелуем.
– Я ничего не забываю, – говорит Том. – Хочешь повторить? Могу включить этого твоего Мая на телефоне.
У Кэтрин снова вспыхивают щеки.
Глава 22. Зануда
Кэтрин не торопится домой, хотя уже сделала все запланированное на сегодня: Том задерживается на очередном совещании. Он клянется приехать в течение получаса, как только их директор по маркетингу Женевьев перестанет делать вид, что знает все на свете.
За последний месяц Кэтрин, кажется, выучила весь состав директоров в «Феллоу Хэнд». Ей нравится: всегда было интересно, как работает мир за пределами клиники. Рассказы Тома стали украшением их вечеров, и порой даже обидно, что у нее самой ничего такого не происходит. Скандальные пациенты и немного сплетен из сестринской, вот и все развлечение.
Она не сплетница, нет, просто… У Тома на работе каждый день что-нибудь случается, и это нормально, что ей тоже интересно. Тем более все эти люди ей не знакомы – как сериал на «Нетфликсе» смотреть.
Когда раздается стук в дверь, Кэтрин откликается, не отрывая взгляда от свежего снимка миссис Мальдонадо. Нужно перейти к более серьезным методам лечения: то, что сработало в прошлый раз, сейчас стремительно теряет эффективность.
– Ты снова задерживаешься, – замечает голос Жасмин.
Кэтрин подпрыгивает от неожиданности и поворачивается. Уже восемь, в такое время заведующих сложно застать в клинике. С удовольствием пользуясь своей привилегией, Жасмин обычно уходит между шестью и семью часами – впрочем, и это позже установленного для них лимита рабочего дня.
– Я… – Кэтрин даже теряется. – Просто хочу убедиться, что все в порядке.
– Мне нужно обсудить с тобой одну важную тему, – спокойно произносит она и проходит внутрь. – Ты не против?
– Да, конечно.
Это напрягает: в последний раз Жасмин приходила к ней в кабинет, когда Том устроил показательное выступление, требуя сменить ему врача. Кэтрин все еще немного злится на него, но с тех пор они очень четко проговорили: больше он никогда не вмешается в ее работу. И даже не будет обсуждать их отношения с Жасмин.
Но есть проблема: все равно выходит, что он был прав в своих действиях. Однако Кэтрин запрещает этому червячку сомнений подавать голос.
– Томас Гибсон, – обозначает Жасмин, едва усевшись на стул, – знаешь такого?
– Доктор Райт…
– Хочу тебя похвалить, – замечает та, словно не слышит возражения в голосе Кэтрин. – Судя по всему, ты смогла добиться от него наиболее здорового образа жизни из возможных.
Что-то в ее тоне подсказывает: за этим последует какое-то огромное «но». Это напрягает, внутренности скручиваются в канат. Зачем она пришла? Ведь Кэтрин не лезет во врачебную тайну, не задает лишних вопросов и довольствуется тем, что рассказывает ей сам Том.
– При этом есть важный нюанс, – продолжает Жасмин, когда не дожидается ответа, – который меня смущает. Для начала скажи, пожалуйста, какие у вас сейчас отношения?
– Мы встречаемся, – сухо кивает Кэтрин.
– Хорошо, – поблескивает очками та. – Еще один вопрос. Когда ты назначала Гибсону терапию, ты предупреждала о возможных побочных эффектах?
– Да. – Внутри холодеет. Она сделала что-то не так?
– А ты сообщала, что при появлении этих эффектов нужно обратиться в клинику?
– Да, – повторяет Кэтрин.
– Ты знаешь, что у него они есть?
– Конечно.
– Видишь ли, – произносит Жасмин и сцепляет пальцы в замок, – я о них узнала только на прошлой неделе.
Господи, Том… Кэтрин даже не думала, что он это скроет. Но зачем? Кому в голову придет скрывать свои побочки от лечащего врача?
– Я ничего такого… – бормочет она, но не знает, как закончить свою мысль.
– Видишь ли, я думала, он игнорирует лечение, что было бы совсем глупо и с его, и с твоей стороны. Оказалось, мистер Гибсон не счел нужным сообщить, что происходит, по причине, цитата, «мы это решили». – В тоне Жасмин появляются раздраженные нотки, и Кэтрин машинально вжимается в свое кресло. – Также я выяснила: «решением» стало то, что теперь он пьет противорвотное и противодиарейное в качестве витаминного комплекса.
– Мы назначаем эти препараты для облегчения симптомов, – сипло отвечает Кэтрин.
– Действительно. Лечащий врач прописывает их на основании наблюдения и анализов.
– Я не знала, что он вам ничего не говорит. Просто… Ему было плохо, и я это увидела.
– И тебя не смутило, что он начал принимать препараты каждый день?
Кэтрин молчит. Нет, ее не смущало, более того, она не обращала на это особого внимания. Когда они с Томом вместе, последнее, о чем хочется думать, – его рак. Потому что у них огромное количество других тем для обсуждения, совместных занятий и деталей, к которым интересно присматриваться. Например, как Бэтмены на футболках отличаются в зависимости от его настроения. Или как он смешно морщится, когда ее волосы щекочут шею.
Пока Жасмин строгим тоном продолжает забрасывать ее риторическими вопросами, Кэтрин не может даже пошевелиться. Она сделала ошибку? Нет. Просто дала своему парню противорвотное, чтобы ему стало легче. Это не преступление.
– Доктор Райт, – наконец набирается смелости она. – Вы правы во всем, что говорите.
– Но? – Жасмин уставляется на нее яростным взглядом поверх очков.
– Но все это применимо к моим пациентам, – дрожащим голосом замечает Кэтрин. – А я…
Заряд смелости заканчивается, и рот закрывается сам собой.
– Ты что, Кэтрин? Ты не врач?
– Не его врач, – удается выдавить через силу. – Я его девушка. Как вы и говорили, моя задача – чтобы питание и образ жизни… помогали лечению.
– Это ты дала ему препараты?
– «Бонин» и «Новафлор». Оба нерецептурные, он мог и сам их купить, просто они были у меня дома.
Кажется, у Жасмин заканчиваются аргументы.
– И ты предупреждала его, что побочные эффекты нужно обсуждать?
– Да, – кивает Кэтрин. – Даже просила позвонить в клинику в любое время.
– Ладно, – заметно смягчается Жасмин. – В нашем случае ты действительно… ближе к члену семьи, чем к медицинскому работнику. Но, прошу, если ты дашь ему еще что-то из препаратов, предупреди меня. Потому что твой парень, очевидно, забывает такие мелочи.
– Хорошо, я… хорошо.
– Так и что, – тут же размыкает пальцы та, – у вас все серьезно?
– Мы пока просто встречаемся, – неловко отвечает Кэтрин, не готовая к такой перемене темы.
– В сестринской говорят, что Томас Гибсон каждый день привозит тебя на работу и забирает по вечерам.
– Это правда. Он не любит «убер».
– Вот как, – улыбается Жасмин и вдруг поднимается с места. – Мне нравится, как ты светишься. И… что ты решила по Мальдонадо?
– Переведу на химиотерапию.
Та только кивает в ответ и выходит из кабинета. Кэтрин растекается по креслу обессиленной лужицей: господи, какой ужас. Ей пришлось выслушать такое… И ладно бы из-за своих пациентов – нет, Жасмин была недовольна тем, как себя ведет ее собственный пациент! Какая разница, что Том и Кэтрин встречаются? Вопрос о побочках она и сама могла ему задать – и вообще-то даже должна была.
Кэтрин позволяет себе скорчить рожу закрывшейся двери. Телефон на столе вибрирует и заходится звонком.
– Королева Кейт, – слышится в трубке мягкий голос Тома. – Ваша карета подана.
Кэтрин становится больно от звуков из ванной: Жасмин сократила Тому потребление противорвотного, и теперь ему приходится просыпаться пораньше, чтобы не опаздывать на работу. Она встает вместе с ним и подолгу сидит на кухне, словно проживая эту боль и отчаяние.
Самое ужасное – он все еще стыдится этого. Приходится делать вид, что Кэтрин ничего не замечает, и эта ложь каким-то образом сохраняет его хрупкое душевное равновесие. С другой стороны, Жасмин добавила аденозиндеаминазу, и это должно поддержать организм Тома достаточно для того, чтобы побочки стали не такими частыми.