– Заеду в Ингольштадт на завод одного знакомого нам с тобой концерна, – в памяти всплывает информация, которую он узнал от Кэтрин, – может, там подрежу что из идей.
– Серьезно?
– Меня тут в журнале напечатали, так что раз уж я молодой гений из Британии, надо этим пользоваться. Ты сам говорил, что нам не хватает международной работы.
– Хорошо, – сцепляет пальцы в замок Леон. – Только не слишком увлекайся баварским пивом.
Знал бы он, на что на самом деле похожа жизнь Тома сейчас, не говорил бы так. Никакого алкоголя, табака и даже кимчи, который мама Кэтрин передала вообще-то ему, нельзя. Более скучной жизни не придумаешь, но это все еще не смерть.
– Вернусь со свежей головой, – обещает Том. – И обязательно с новым изобретением.
Остались сущие мелочи: за пару дней найти человека из концерна и подружиться с ним. Гений или нет, Том не знает ни одного немца, кроме этого Патрика, с которым общается Кэтрин. А тот точно не по автомобилям.
Вот ты и заврался, Тыковка Гибсон.
Глава 34. Зануда
На свежем снимке миссис Мальдонадо заметно, как медленно, но верно продолжают разрастаться метастазы. Кэтрин перебирает в голове варианты: химиотерапия не останавливает развитие опухоли.
Стоит поднять дозировку, иначе она потеряет пациента. С другой стороны, сделав это, она тоже может навредить. Ситуация становится патовой, метастазы выкручивают руки, и с профессиональной точки зрения выход очевиден.
Вот только он ей не нравится.
Рабочий телефон на столе взрывается звонком, заставляя вздрогнуть: Кэтрин сразу снимает трубку.
– Кэтрин, – звучит непривычно мягкий голос Жасмин, – чем ты сейчас занята?
– Планирую встречу с пациентом, – осторожно отвечает она. – Что-то не так?
– Зайди ко мне ненадолго.
Это звучит слишком опасно. Кэтрин больше не задерживается ни на секунду: она поднимается, поправляет халат и даже быстро оглядывает себя в зеркало – мало ли, вдруг с одеждой что-то не так.
Она не припоминает ни одной причины, по которой ее мог бы ждать неприятный разговор с Жасмин, но этот вкрадчивый голос и вызов посреди дня не сулят ничего хорошего. Что-то должно было случиться… Вот только что, черт возьми?
Иногда Кэтрин замечает, что начинает выражаться почти как Том. Для мужа он оказывает на нее не лучшее влияние – ругань, несколько сбитый режим и даже непривычная легкость в принципиальных раньше вопросах могут сыграть с ней злую шутку.
Вот только менять ничего не хочется: происходящее ощущается слишком правильным, даже если старые привычки воют, что все идет наперекосяк. Кэтрин немного страшно от того, насколько ей с ним хорошо.
У самой двери Жасмин она еще раз на секунду останавливается, чтобы все же попробовать найти то, в чем прокололась. По памяти радостно несется перекати-поле.
– Доктор Райт, – заглядывает она в кабинет. – Добрый день.
– Кэтрин, – хитро улыбается Жасмин, – садись, пожалуйста.
Нет, совершенно точно сейчас будет разнос. Опустившись на стул, Кэтрин словно ощущает, как сотня иголок на нем впивается в ее зад. Да что такого она сделала?!
– Я тут смотрю на презабавнейшую штуку из отдела персонала, – начинает Жасмин, – и никак не могу понять, откуда у меня в отделении появился новый онколог. Зовут доктор Гибсон. Знаешь такую?
В горле пересыхает: она забыла сообщить о своем замужестве, вот что. Просто отправила запрос на изменение фамилии везде, включая отдел персонала, но самого главного не сделала…
– Доктор Райт, – в панике произносит Кэтрин, – простите, я просто…
– Просто забыла сказать мне, да? – поблескивает очками Жасмин. – Ну раз уж Магомет не идет к горе…
– Я была сосредоточена на работе, – пытается оправдаться она. – И отправила запрос вместе с остальными документами, которые нужно изменить.
– Мне интересно другое. Как ты вообще вышла замуж?
Вот этого ей точно не стоит знать: вся репутация Кэтрин рухнет за секунду. Столько лет ее строила, и один день в Вегасе…
– Не помню, чтобы ты брала выходные для своей свадьбы, – задумчиво ведет подбородком Жасмин, – так что расскажи хотя бы, когда это произошло.
– Полторы недели назад. Мы просто… решили пожениться. Для Тома было важно, а я… Для меня тоже, – в голову приходит безумная идея, – мы ведь оба из христианских семей.
Боже, храни пуританскую Америку. Она дает отличные объяснения для сумасшедших поступков.
– А он тоже католик? – с интересом уточняет Жасмин. – Не знала.
– Он из… англиканской церкви.
– В какой вы тогда женились? В той старой, наверное, на Манхэттене?
Кэтрин чувствует себя идиоткой: даже ребенку было бы понятно, что Жасмин уже знает все и врать бессмысленно.
– В Литтл Уайт Чеппел, – глухо отвечает она. – В Лас-Вегасе.
– Из христианских семей, значит, – прикусывает губу, скрывая улыбку, Жасмин. – Кэтрин, девочка, я помню, что сама рекомендовала тебе сходить с Гибсоном на свидание и развеяться.
– Я и послушала…
– В моих рекомендациях точно не было пункта, где ты выходишь замуж в Вегасе.
– Зато я развеялась, – неожиданно для себя произносит Кэтрин.
В кабинете повисает тишина. Жасмин переводит взгляд на монитор и поджимает губы. Зачем Кэтрин так сказала? Кто за язык тянул?
С другой стороны, это ведь только ее дело, за кого выходить замуж. Будь это Том Гибсон, или Лэндон Старк из отделения радиологии, или тот же Брайан Пак – какая разница?
– У него есть другие члены семьи в Нью-Йорке?
– Нет, – выдыхает Кэтрин. – Он не общается с родителями.
– Значит, в случае критичной ситуации решение будешь принимать ты.
– Да.
Если Том окажется в коме, Кэтрин придется самой решать, держать ли его на ИВЛ или отпустить. С его диагнозом это не слишком вероятно, но произойти может все что угодно. В том числе и с ней самой.
– Кэтрин, насколько для тебя это серьезно? – поворачивается Жасмин. – Ты ведь не…
– Я не вышла замуж из жалости, – твердо отвечает она. – У нас отношения и… чувства. И для меня все более чем серьезно.
– Так тоже бывает. Хочу, чтобы ты прошла ревизию у психолога. Пойми, девочка, вне зависимости от того, как ты чувствуешь себя в моменте, для меня важно, чтобы все оставалось в здоровых рамках. В мои планы не входит терять хорошего врача из-за ситуации вроде такой.
– Поняла, – подбирается Кэтрин, – я готова.
Когда Жасмин кивает, показывая, что разговор окончен, она поднимается и разворачивается к двери. Столько танцев вокруг темы, хотя все изначально можно было сократить до простого «ты вышла замуж за пациента, сходи на ревизию». Беседа, больше похожая на шуточный выговор, теперь ощущается скорее как издевка.
Забавно, что это действительно Жасмин толкала ее в сторону Тома, когда еще сама Кэтрин была против отношений с ним.
– Кстати, – окликает та, заставляя повернуться, – у тебя отпуск?
– С понедельника.
– Куда вы едете?
– В Германию, – слегка хмурится Кэтрин.
– Интересный выбор, – улыбается Жасмин, – не давай немцам спаивать мужа, ладно? У меня там родственники, они говорят, что немцы пьют пиво вместо воды.
– Хорошо, доктор Райт.
– И поздравляю с замужеством, девочка. Томас Гибсон – отличный парень.
Кэтрин с трудом перебарывает желание захлопнуть за собой дверь: значит, ей нужна ревизия. Как будто она сама не знает, что совершает все ошибки из учебника, какие только возможно. Бегает на свидания с пациентом, выходит за него замуж через пару месяцев после знакомства, переезжает к нему и даже обсуждает будущих детей.
Как будто ей нужно лишнее напоминание о том, что Том болен. Их ежеутренних танцев с бубном вокруг его сдающегося желудка не хватает. Постоянной усталости тоже. Кашля, по самому началу которого Кэтрин понимает, как долго продлится приступ.
Неужели обязательно все время думать именно о раке? Он и без того живет третьим в их отношениях, разрушая столько прекрасных моментов.
Впервые за всю жизнь Кэтрин устает от этой болезни. За годы учебы и месяцы работы она видела множество пациентов, но еще ни разу ей не хотелось зажмуриться, закрыть уши и представить, что рака никогда не существовало. А теперь он повсюду, и даже разговор с начальницей о ее замужестве – это разговор о проклятом сучьем раке ее мужа.
– Что с тобой? – Хейли возникает перед ней из ниоткуда и заставляет остановиться. – Ты сама не своя.
– Не хочу об этом говорить, – пытается скрыться Кэтрин.
– Ну уж нет, – подхватывает ее под руку Хейли. – Ты в таком состоянии никуда не пойдешь. Давай ко мне в кабинет.
Кэтрин сама не замечает, как той удается затащить ее к себе и усадить на стул. Она вдруг чувствует себя ужасно усталой, словно прошла несколько миль по пересеченной местности.
У нее в руке оказывается стакан воды. Хейли опускается на корточки перед стулом и пытается поймать взгляд Кэтрин.
– Ты была у Жасмин?
– Я вышла замуж за Тома, – выпаливает Кэтрин. – Теперь Жасмин считает, что мне нужна ревизия.
– Пошла она к черту, – морщится Хейли. – Все отделение знает, что у вас особенный случай.
– Что? – Эти слова вырывают из собственного клубка мыслей. – Что ты имеешь в виду?
– Ты хоть знаешь, как вас называют?
– Нет, откуда?
– Неразлучники. Том привозит тебя, увозит, каждую среду вы обедаете вместе… И вы оба счастливы. Какая разница, что там думает Жасмин? Она вас даже не видела, пусть складывает мнение из своего кабинета сколько захочет.
– Но она…
– Да, заведующая отделением. Всего лишь.
– И его лечащий врач.
– Все еще не вижу ничего, что может касаться ваших отношений, – прищуривает глаза Хейли. – Выпей воды и забей на нее.
Она подталкивает руку Кэтрин со стаканом и заставляет сделать глоток.
– А теперь мы уйдем на наш законный ланч, – говорит она, – и ты расскажешь мне, как вышла замуж.
Глава 35. Зануда
– А этому Патрику обязательно нас встречать? – ворчит Том в очереди на паспортный контроль. – Что, в мюнхенском аэропорту отменили такси?