– Подожди… Почему ты называешь его Тыковкой?
– Он сам попросил, – немного смущается Саванна. – А ему подходит.
Майя и Гэри тоже называют Тома именно так. И Пайпер повторяет за ними. Интересно, как часто Том вообще слышал свое имя? Это ведь так странно: жить в мире, где никто не называет тебя по имени или фамилии, а только старым прозвищем из Манчестера. И какие бы новые люди ни появлялись в твоей жизни, они делают то же самое, и в конце концов ты начинаешь представляться только так.
– Милая, – вырывает ее из мыслей голос Тома.
Он уже ждет ее, с наглой ухмылкой прислонившись к стене возле кабинета.
– Ты снова забыла телефон?
– Нет, на этот раз он в кармане, – достает мобильник Кэтрин. – И за все утро на него не пришло ни одного сообщения. Ты про меня не забыл?
– Конечно нет, я же здесь, – отлепляется от стены он. – Мы договаривались пообедать.
– Надеюсь, больничная столовая тебя устроит.
– Ни в коем случае. Но раз уж ты все равно не дашь мне выбора, мы идем есть здоровую и совершенно безвкусную еду.
Подставив руку, за которую можно ухватиться, Том привычно ведет ее к лифту. От него веет спокойствием и даже каким-то умиротворением. Интересно, что сказала ему Жасмин?
– У тебя есть новости? – спрашивает Кэтрин, как только они садятся за стол. – Скажи, что есть.
– Да, – спокойно кивает тот. – Но мы вроде хотели пообедать.
– Рассказывай.
– Ладно. Прогрессия была ложной, вместо нее у нас стабилизация, – перечисляет Том. – Теперь мы делаем перерыв в терапии, чтобы не возникло резистентности.
Кэтрин застывает над своей едой, пытаясь быстро проанализировать ситуацию. С таргетом все верно – шесть месяцев, перерыв можно было делать еще месяц назад. Но не стоит ли оставить иммунку как монотерапию? По сути, она только начала свое действие, да и вообще иммунитет пригодился бы Тому, пока он без таргета. С другой стороны, если стабилизация длится уже полгода, то за пару месяцев ничего критичного не должно произойти. Его опухоль не ведет себя агрессивно и, судя по всему, до начала лечения росла очень неторопливо.
– Жена, – вырывает ее из мыслей голос Тома. – Давай пообедаем?
Так он напоминает о ее роли в их отношениях: Том хотел, чтобы она была его женой, а не врачом.
– Стабилизация – это тоже хорошо, – выдавливает из себя Кэтрин.
Это худший из лучших результатов, которые они могли получить. Если в течение полугода ежедневного приема таргетной терапии и даже увеличения дозировки опухоль не уменьшилась, не факт, что возвращение к той же стратегии после перерыва поможет.
– Ты меня, наверное, не услышала. У нас есть несколько месяцев, в которые мы можем жить нормально. Перерыв в терапии значит, что на это время мы прощаемся с любимыми побочками.
– Но…
– И я буду религиозно ходить делать снимки, чтобы мы следили за опухолью. Вот так, – он складывает пальцы в кольцо и приставляет к глазу, – внимательно, под лупой. Если засранка начнет расти, мы тут ее – хоп! – и хлопнем.
Он придвигается ближе, разглядывая Кэтрин в свою импровизированную лупу.
– Вижу у тебя хмуринку! – объявляет он.
– Кого?
– Хмуринку, – выпрямляет спину Том. – Она появляется, когда ты вот так брови сводишь и ходишь суровая. Кстати, знаешь, что у меня есть?
Черт с ним, Кэтрин обдумает ситуацию позже в кабинете. Сейчас Том дурачится, пытаясь поднять ей настроение, и не хочется, чтобы его усилия ушли в никуда.
– У тебя есть жена, квартира и фотография в журнале.
– Не сбрасывай со счетов «Индиго», – возмущенно поднимает брови он. – Еще у меня есть кое-что новое для тебя. Актуарий.
– Это что-то вроде гербария?
– Это профессия, зануда. В страховом и инвестиционном бизнесе эти люди оценивают вероятность доходности…
– Ты выучил статью из Википедии?
– Нет, с сайта профессий. В общем, актуарии говорят, окупятся вложения или нет. Это что-то вроде финансовых аналитиков, которые тебе понравились, только серьезнее. И специализируются на одном направлении, что делает их прогнозы точнее.
– Название красивое, – кивает Кэтрин. – Актуарий. Давай добавим к списку работ мечты.
– У тебя там бухгалтер, аналитик, метролог и корректор.
– И теперь актуарий.
– Все еще не верю, что ты выбираешь прямо[19] скучные профессии.
– Очень, – поправляет Кэтрин, не упуская возможности показать свои навыки корректора, – не «прямо», а «очень».
– Вопрос снят, – корчит рожу Том. – Зануда.
– Дурила.
– Ты вышла замуж за дурилу?
– А ты женился на зануде. Один – один.
Дальше разговор идет куда легче: у них наконец получается отвлечься от тяжелой темы и даже смеяться за обедом. Том рассказывает о своем утреннем скандале с Леоном и о том, какой все-таки откровенный идиот Джек Эдвардс. Как можно было за все это время ни разу не догадаться?!
Пару недель назад они собирались на футбол у Тома, который не мог больше придумывать отмазки, почему ему неудобно принимать гостей. Кэтрин сама прятала кухонную технику и свои вещи, убирала фотографию из Вегаса с холодильника и все равно понимала, что квартира сильно изменилась с момента ее переезда. Новое расположение мебели, обжитая кухня, ванная, в которой висит больше одного полотенца.
Единственным из них двоих, кто вообще заметил изменения, был Леон. Том соврал, что у него «бросила кости посравшаяся с мужем Майя», и это объяснение всех устроило. А потом долго смеялся над тем, как Кэтрин обозвала их «братством дурил».
То, какие глупые доводы становятся для братьев Тома достаточными, наводит на мрачные мысли: они в принципе его слушают? И даже хуже: они вообще обращают внимание на то, что у них есть четвертый брат? Если бы мама зашла в квартиру Кэтрин и хотя бы учуяла запах мужчины, устроила бы такой допрос, что любой шпион раскололся бы.
Когда Том наконец заходит в лифт, напоминая сегодня не задерживаться до вечера, Кэтрин позволяет мыслям вернуться к его лечению. Обещание не вмешиваться становится все труднее выполнять: этот момент кажется идеальным, чтобы подхватить. Хотя бы обсудить с Жасмин детали и какие-то дополнительные варианты… но нельзя.
Ладно, все еще есть то, что она может сделать самостоятельно: питание, режим сна, поддержка иммунитета. Если Том думает, что во время перерыва в терапии он будет жить так же, как до встречи с Кэтрин, его ждет страшно неприятный сюрприз.
– И позвони в свою медшколу, попроси вернуть деньги за обучение. Ты явно оттуда ничего не вынес, – у самого кабинета до нее доносится голос Жасмин, заставляя вздрогнуть.
Та не в духе, и нужно успеть забежать в кабинет, чтобы не попасться на глаза.
– Кэтрин!
Она поворачивает голову: Жасмин ястребиной походкой двигается по коридору, злая, как сто чертей. Господи, где вылезла ошибка? Что может быть сделано не так?
– Пойдем ко мне, – поджимает губы она и, не задерживаясь ни на секунду, двигается дальше по коридору, в сторону своего кабинета.
Кэтрин беззвучно вздыхает и отправляется следом. В такие моменты она чувствует себя бесконечно уставшей от всего на свете. До того как в ее жизни появился муж-гений с целым ворохом секретов и сложностей, ярость Жасмин заставляла ее дрожать от страха. А теперь – только устало раздражаться. Что она ей сделает, уволит? Да и к черту, актуарий тоже отличная профессия.
– Доктор Райт, – заходит Кэтрин вслед за своим нахохлившимся ястребом, – что-то произошло?
– Я просмотрела все твои последние назначения, – та усаживается за стол и открывает какой-то файл у себя на компьютере. – Напомни, ты еще ходишь на ревизию?
– Раз в неделю, – морщится Кэтрин. – Если я верно помню, месяц назад вы планировали пообщаться с моим специалистом и получить от него заключение. Но так как я продолжаю сессии, значит, его еще нет?
– Наоборот, его заключение меня и тревожит. Ты назначаешь минимальные дозировки препаратов.
– Неправда. Я назначаю дозировки исходя из анализов.
– Ты осторожничаешь, Кэтрин. И это становится плохо для твоих пациентов.
– Чем, простите? – подбирается она. – Тем, что они не умирают от препаратов?
– Тем, что рак может оказаться быстрее, – яростно сверкает очками Жасмин. – Ты не даешь препаратам шанса сделать свою работу. Это не наш подход. Тебе необходимо собраться и вернуться в нормальное состояние, я больше не готова делать скидку на твое замужество, девочка.
Не готова… что?! Когда это Кэтрин просила делать ей какие-то скидки? И как Жасмин вообще связала две эти вещи?!
– Подумай, прежде чем отвечать, – предупреждает та. – У тебя точно прослеживается травма, и то, с чем она связана, тоже очевидно. Мне нужно, чтобы ты перестала видеть в пациентах своего мужа.
Кэтрин задыхается от возмущения. Сейчас рассказать бы ей, что именно останавливает ее от того, чтобы повышать дозу токсинов для пациентов. Что именно научило относиться к ним не просто как к полю боя… И этот разговор сейчас! Когда методики лечения в целом выходят на то, чтобы быть бережным по отношению к организму пациента!
Нельзя. Ее лишат лицензии, и это как минимум… Нужно дышать глубже и не спорить. В конце концов, субординацию никто не отменял.
– Хорошо, – медленно и по слогам произносит Кэтрин. – Я перепроверю свои назначения.
– Нет, я сама это сделаю. И в ближайший месяц я попрошу тебя направлять их мне на ревизию. И да, ты продолжаешь общаться со специалистом. У нее есть блок тем, которые вам нужно обсудить.
Разговор унизительнее было бы сложно придумать. Кэтрин поднимает взгляд, встречаясь с жестким блеском очков Жасмин, и впервые всерьез задумывается: а так ли ей нужна эта работа?
Глава 42. Тыковка
Нет, все-таки хорошая новость. Пусть Кэтрин переживает, это в конце концов ее работа как жены. Но у опухоли нет прогрессии. Это радует.
Том опирается на стену лифта и на секунду закрывает глаза: странно, что еще не конец дня. С утра уже столько произошло, хочется заползти в дальний угол и дождаться момента, когда можно будет уйти домой. Еще одно собрание он не переживет. Просто ляжет на пол, сложит руки на груди и притворится мертвым. Вот бы сработало…