– Что тогда ты здесь делаешь? – уточняет Том. – Бог тебе не помогает, я тебе нахуй не нужен по большому счету. Почему ты не с ней?
Зак смотрит на него, как на блаженного, со смесью жалости и тоски. Да уж, этот точно в глубоком отрицании.
– Потому что ты нахуй не нужен мне, а я – ей. Зато я нужен тебе, и, опять же, мать счастлива, что я таскаюсь сюда каждую субботу. Она даже думает, что ты на меня хорошо влияешь.
– Боже упаси, – хмыкает Том. – Я на себя-то повлиять не могу.
– Кофе хочу, – оглядывается в пустом зале Зак и машет рукой хозяину: – А принесете еще кружку кофе?
– Тебе такое можно?
– Я же его не шоколадкой заедать буду, – отвечает тот, пожимая плечами. – Что там, кстати, с твоим МРТ?
– Херня, прогрессия опухоли ложная, так что я в ссаной стабилизации.
– Паршиво.
– И мне приостановили лечение.
– Держаться сказали?
– Нет, это на время, пока все не так страшно. Наоборот, отдохну. Может, даже смогу нормально есть.
– Ты же в курсе, что к блевотным таблеткам все равно придется вернуться? – уточняет Зак.
– Ага. Но пока надеюсь, что пару месяцев смогу нормально поработать. А потом вернусь к терапии и заебу свой организм до того, чтобы проще было победить рак, чем снова полгода глотать это дерьмо.
– Чувак, если бы это так работало.
– У меня будет работать, – раздраженно отвечает Том.
– Эй, – толкает его в плечо Зак. – Заебался?
– Нереально. Вообще нихера не хочу, кроме как закончить эту срань. Сегодня у жены день рождения, а я думаю только об одном: проблююсь после праздничного ужина или нет. И если да, то есть ли смысл вести ее в ресторан, чтобы там позорить?
– Чува-ак, – тянет Зак. – Если твоя жена в курсе, что такое рак, то ты ее не опозоришь. А если она из-за этой мелочи будет тебя пилить, нахера ты на ней женился?
– Ты не понимаешь, она в жизни не покажет, что ее что-то смущает. Но сам представь, как это выглядит.
– Видно, что ты в нашем клубе недавно, – усмехается Зак. – Чувак, делать вид, что ничего не произошло, можно. Но это отнимает силы. Получается, ты работаешь как обычно, выебываешься перед женой, типа не раковый больной, скрываешь от всех, но при этом удивляешься, чего это ты заебался, как последняя мразь, и не вывозишь эту жизнь. А, ну и прогресса в лечении тоже ноль. Угадай почему?
– Что ты несешь? – морщится Том. – Ничего такого я не делаю.
– Ну да, ну да. Много выходных ты взял, потому что не можешь встать с утра?
– Если что-то способна побороть банка энергетика, это не усталость.
– Ты вроде автомобильный гений, – поворачивается к нему Зак, – но такой долбоеб.
– Спасибо за мотивацию, Ник Вуйчич.
– Слышь, Манчестер, – ржет тот, – тебя когда-нибудь протезом били?
– Не было еще, – Тома тоже пробивает на смех, – зато я из перестрелки выбирался.
В словах Зака кроется мысль, которую Том раньше не замечал: невозможно найти силы на все, что он задумал. Он искренне пытался и потратил на это полгода. Нет, вести себя как умирающий точно не стоит, но как минимум можно ограничить количество вещей, которые хочется успеть сделать в этой жизни.
Мысленно Том вычеркивает из списка дайвинг в Карибском море, секс в самолете и экскурсию по Амазонии: не сильно и хотелось. Остальное он переберет позже, когда на это будет время.
– Знаешь, что самое странное? – не удерживается Том. – Если дело касается моей жизни, ты пиздец все понимаешь.
– И что такого ты видишь во мне, что не вижу я, Генри Форд?
– Ты нравишься Бекке, – откидывается на спинку стула он. – И сейчас она в больнице. Вместо того чтобы поддержать ее и быть рядом, ты сидишь тут и учишь меня жизни.
– Иди-ка ты на хер, – предлагает Зак. – Мы с детства знакомы, и она была единственной, кто ни разу не ржал надо мной.
– Не вижу противоречия.
– Ей нужен нормальный парень. Тот, кто сможет о ней заботиться, а не еще один инвалид.
– Вот ты вроде умный мужик, – повторяет за ним Том, – но такой долбоеб. Она не любит нормальных, потому что они пялятся.
Зак захлопывает рот и таращит глаза в окно. Кажется, до него начинает доходить.
– Сука, – резко выдыхает он, поднимаясь со стула, – об этом я не подумал. Короче, завтрак с тебя – считай, оплата за коуч-сессию. Я поехал.
– Давай, Ромео. Мне еще на исповедь.
Наблюдая за тем, как Зак ускоряет свой хромой шаг, Том делает большой глоток свежевыжатого сока и невольно улыбается. Кажется, тут не клуб «Завтрак», а реально собрание сирых и убогих. За полгода он привык к этим двоим настолько, что почти может назвать их друзьями. По крайней мере, они разговаривают куда больше, чем Том со своими братьями.
Кстати, нужно будет написать Бекке и тоже заехать к ней в больницу. Но это попозже, сначала они с Заком должны разобраться между собой. На улицу из ворот церкви традиционно выползает отец Ричардс, который взял за правило за пару минут до начала исповеди проверять, не увлекся ли его клуб «Завтрак» разговорами и не планирует ли пропустить мессу.
Зак пару раз жаловался, что отец Ричардс так себе пастор, ведь он делает свою работу чужими руками. С этим сложно согласиться. В тот день, полгода назад, когда Том добрел до церкви разбитым и больным, уверенным, что Бог его наказывает, в первую очередь ему помог именно этот священник. И это даже хорошо, что теперь он не вмешивается в их разговоры, словно точно знает, когда человеку нужна проповедь, а когда – мрачные шутки в компании таких же, как он.
Том не задерживается после мессы, он коротко кивает отцу Ричардсу и выбирается наружу. Прохладный ветер заставляет кутаться в куртку: октябрь в Нью-Йорке все еще намного теплее, чем дома, но уже напоминает о приближении зимы. Скоро местные праздники, которые они с братьями никогда не отмечают и стараются разъехаться куда-нибудь отдохнуть или просто отоспаться по своим норам.
Почему они ни разу не воспользовались выходными, чтобы съездить домой всем вместе? Это было бы здорово: прошвырнуться по старым добрым пабам, выпить нормального пива, поесть родной еды и послушать обычную речь завсегдатаев, которые вряд ли сильно изменились за последние пять лет. Гэри и Джек частенько мотаются в Манчестер к бабушке, а вот сам Том был там всего один раз. Думал зайти домой, но мать не пустила даже на порог. Больше возвращаться некуда.
Глаза машинально ищут «Индиго» на парковке, и проходит несколько секунд паники, прежде чем Том вспоминает, что его привезла сюда Кэтрин. Это была паршивая идея: теперь нужно придумать, как он доберется домой.
Он достает телефон, чтобы вызвать «убер», но тот взрывается звонком у него в руках. Кэтрин словно чувствовала, что нужна ему, какая умница.
– Моя королева, – отвечает он на звонок.
– Тебе нужно меня забрать.
– Прости, что? Я же без машины. Что-то случилось? Ты куда-то въехала?
– Я не могу сесть за руль, – вздыхает Кэтрин. – Я была на бранче.
– Так, и что произошло потом?
– Не потом… Том, я выпила вина. Немного, но садиться за руль не стоит.
– Немного – это сколько?
– Пару бокалов. Пять.
– Кейт, это почти бутылка, господи, – не может поверить своим ушам Том. – Пришли мне адрес, я доеду на «убере».
Подарил, называется, машину! Это ни на секунду не остановило маленькую доктор Гибсон от того, чтобы накидаться в первый же день. Еще и с утра. Причем обычно она столько не пьет, что такого произошло на этом чертовом бранче?
Том падает на заднее сиденье «убера» и проверяет: ехать остается пятнадцать минут. Это совсем рядом. Знать бы еще, что произошло и как можно предотвратить подобное в будущем. Он не для того купил жене машину, чтобы потом забирать ее пьяной с обычного завтрака.
Такси останавливается рядом с небольшим ресторанчиком с летней террасой. Где ее здесь ис… Вот же. Кутаясь в оранжевый плед, Кэтрин сидит за одним из столиков снаружи и грустно ковыряет мороженое в креманке. Очень логично для человека после целой бутылки вина.
– Привет, пьянчужка, – опирается Том на забор террасы. – Ты замерзла?
– Замерзла, – с достоинством кивает Кэтрин. – Видишь, на мне плед.
– А где твоя куртка?
– В машине. Когда я выходила, было жарко.
– Милая, что-то случилось?
– Нет, – опьяневше качает головой Кэтрин. – У меня все в порядке. В полном. Отличный получился день, правда.
– Сейчас два часа дня, – напоминает Том. – Мороженое вкусное?
– Да, но в меня больше не лезет, – вздыхает она и протягивает ему креманку. – На, доешь. И знаешь… Оплати, пожалуйста, счет. Я подожду в машине.
Поднявшись и сбросив плед, Кэтрин немного нетвердой походкой выходит из-за столика и приближается к нему. Том машет официанту, стягивает с себя куртку, чтобы накинуть ей на плечи, и она только кивает в знак благодарности.
Господи, давно он не видел Кэтрин такой – можно ставить сотку на то, что разговор с Хейли свернул не туда. Иначе она не накидалась бы.
Мороженое и правда вкусное. Протянув официанту свою банковскую карту, Том решает проверить счет. Четыре порции мороженого, чизкейк и семь бокалов вина… Он надеется, что два лишних просто оказались здесь случайно, а выпила их Хейли.
Зато можно не переживать о вечере: после такого в ресторане они смогут весело блевать по очереди. Если, конечно, доберутся туда.
Машина находится рядом, на небольшой стоянке. Слава богу, припаркована она хорошо и ничего не задето: все-таки Кэтрин умеет водить, хоть и давно не практиковалась. Том залезает на водительское и проверяет, пристегнута ли жена.
– Кейт, ремень.
– Не командуй, – угрожающе хмурится она, но к ремню все равно тянется. – У меня день рождения.
– Хорошо. – С пьянчужками лучше соглашаться. – Кейт, не могла бы ты, пожалуйста, пристегнуться?
– То-то же. А мы сейчас едем домой?
– Я надеялся, что да. А куда ты хочешь поехать?
– В Центральный парк. Я столько лет здесь живу, но ни разу там не гуляла, понимаешь? Я то на работе, то дома. И потом снова на работе. А когда я была в резидентуре, могла трое суток не выбираться из клиники, представляешь?