Олег открыл дверку и заботливо поддержал Ольгу, усаживая ее в машину, отдал ключи.
— Может, мне с тобой уехать?
— Зачем? — Ольга улыбнулась ласково. — Ты посиди еще с мальчиками… Когда опять вместе соберетесь? А я все равно сейчас к подружке должна заехать. Я скоро вернусь.
— Ну хорошо… — сказал Олег и, нагнувшись, поцеловал холодную щеку жены. — Ты осторожнее на дороге. Сыро…
— Ладно… Так ты не ответил мне: я знала этого Егорова?
— Нет! — Олег выпрямился и захлопнул дверку.
Он постоял у подъезда, наблюдая, как, подмигивая подфарниками, свернула машина за угол дома, потом опустился на скамейку.
Он соврал Ольге, сказав, что та не знает Егорова. Вернее не Ольге соврал, а самому себе… Как тогда, два года назад, когда в последний раз встретил Лешку Егорова в длинном и полутемном коридоре редакции, где, как в очереди к зубному врачу, сидели на ободранных стульях начинающие поэты. Ощущение сходства с зубоврачебным кабинетом усиливалось из-за ремонта лестницы. Там визжали сверла и пахло цементом… И Лешка Егоров возник тогда из полутьмы коридора, как кошмар, порожденный зубной болью. Весь помятый, с серым похмельным лицом…
— Ты чего тут делаешь, а?! — обрадовался он Олегу. — Дай пятерку, старик, в долг, а?
Лишних денег тогда у Олега не было, но он, не задумываясь, вытащил из кармана пятерку. Не хотелось объяснять Лешке, что сюда, в редакцию, он зашел по папашкиным делам, а врать Олег без нужды никогда не любил. Во всяком случае, отдать без возврата пятерку было легче…
— Я отдам, старик! — пробормотал ошалевший от удачи Лешка. — Точно говорю — отдам!
И не в силах больше сдерживать сжигающий его зуд, рванулся из редакции, должно быть, к ближайшему винному магазину.
Олег облегченно вздохнул. Объяснять Егорову цель своего визита в редакцию ему ну совсем не хотелось… Точно так же, как сейчас не захотелось сказать Ольге о ее знакомстве с Егоровым…
Дело в том, что и с Ольгой познакомился, и на папашку Олег вышел благодаря Лешке.
Это случилось на четвертом курсе… На дне рождения у Егорова, на шумной и многолюдной общежитской вечеринке, Олег познакомился с п л е м я н н и ц е й. Ольга тогда приехала в Москву, чтобы ухаживать за больным дядей, а заодно и прописаться в его московской квартире. Ошарашенная здешней круговертью, московскими улицами, заполненными стадами черных машин, Ольга как-то растерялась, сделалась испуганной и жалкой. Наверное, поэтому-то, да еще потому, что Лешка был занят мемуарами новороссийского полковника, и не заметил ее никто. Подружка, приведшая Ольгу, улизнула со своим кавалером, и Ольга, забытая и растерянная, сидела на развороченной кровати над разбросанными по столу объедками и грязными стаканами и боялась пошевелиться, чтобы не разрыдаться.
Олег на вечеринку опоздал и, придя к опустевшим бутылкам, хотел уже уйти, но тут заметил п л е м я н н и ц у. Скотское отношение к женщинам всегда коробило его, и он нехотя подошел к жалкой девчушке и пригласил ее танцевать. А потом — она так вцепилась в него — уже не смог оставить и, проклиная себя за мягкодушие, потащился провожать.
По дороге он окончательно разочаровался в п л е м я н н и ц е. Вместо того чтобы рассказать что-нибудь занятное о своем знаменитом дяде, Ольга принялась жаловаться на Аркадия Георгиевича, за которым ей действительно приходилось ухаживать и который пальцем о палец не собирался ударить, чтобы ускорить ее прописку в Москве…
Д’Артаньяны женского полу, что приезжают из провинции завоевывать столицу, а в результате оседают в недрах комбината бытовых услуг «Зори», всегда вызывали в Олеге чувство жалости и брезгливости. За годы учебы он вдоволь насмотрелся на этих представительниц прекрасного пола. В поисках своих принцев и крова они забредали и в общежитие и путешествовали по ободранным комнатам, пока не изгонялись комендантшей. А здесь, похоже, начинался такой же д’артаньяновский вариант. Поэтому-то, доведя п л е м я н н и ц у до дома знаменитого дяди, Олег поспешил проститься.
— Когда мы снова увидимся? — спросила Ольга. Она тогда была куда задумчивее и рассеянней, нежели сейчас, и даже не почувствовала перемены настроения партнера.
— Не знаю…
— Ты позвони… — Ольга торопливо написала на клочке бумаги телефон. — Ладно?
— Позвоню… — неуверенно пообещал Олег и засунул листок в карман.
Звонить он, разумеется, не стал. Хватит и того, что потерял без толку целый вечер, зачем же и дальше осложнять свою жизнь? Более того, он бы и совсем позабыл об этом знакомстве, вычеркнул бы его из памяти, если бы не тот разговор в редакции журнала, где уже больше года лежал его исторический опус. Разговор случился такой:
— Ты врез у кого-нибудь попроси… — посоветовал заведующий отделом. — Напутственное слово, так сказать… Имя надо какое-нибудь…
Олег назвал несколько институтских преподавателей, но заведующий отделом лишь покачал головой.
— Не то, братец… Не то…
Больше Олег никого не знал, но на свой опус он очень надеялся. Очень хотелось опубликовать его. Тут-то и выплыла из памяти п л е м я н н и ц а.
— Во! — обрадовался заведующий отделом. — А ты говоришь: никого не знаю… Да это как раз то, что надо. Ты давай не тяни, братец, с этим делом. Если дней через десять принесешь, мы тебя в четвертый номер попробуем сунуть.
Почему Аркадий Георгиевич т о, ч т о н а д о, Олег спрашивать не стал. Он ломал голову, как получить рекомендацию у человека, который никогда не слышал о нем…
Тогда была осень. Купив на базаре роскошный букет, Олег направился к знакомому дому. Дверь ему открыла высокая красивая женщина. Олег не знал ее.
— Здравствуйте… — растерянно пробормотал он.
— Здравствуй… — ответила женщина, и только когда улыбнулась, промелькнуло в ее лице что-то от племянницы.
— Это тебе… — Олег неуверенно протянул Ольге букет.
— Спасибо, — ответила она и снова усмехнулась. — Полгода искал?
— Получше старался найти, — осторожно пошутил Олег. — Ты бы меня хоть чаем угостила…
— Проходи… — Ольга пропустила его в квартиру. — Заодно и расскажешь, как ты цветы искал.
В проходе было тесно, и, проходя мимо Ольги, Олег поневоле чуть прижался к ней. Так, покраснев, и вошел в эту квартиру.
— А Аркадий Георгиевич дома? — спросил он, когда Ольга вкатила в комнату столик на колесиках.
— Дома… — Ольга поморщилась, и снова в красивом уверенном лице проступила тень растерянности, но Ольга сразу же наклонилась, расставляя на столике чашки, а когда подняла голову, лицо, как и прежде, было спокойным и светлым.
— Мне бы хотелось познакомиться с ним… — сказал Олег.
— Пей чай… — Ольга протянула ему чашку.
— У меня дело к нему! — упрямо повторил Олег и, путаясь, рассказал о врезке, которую нужно получить от Аркадия Георгиевича.
Ольга выслушала его молча, не перебивая.
— Я понимаю… — сказал Олег. — Аркадий Георгиевич болен. Он очень занят. Я понимаю это. Но мне очень нужно получить от него врезку.
Ольга продолжала молчать.
— Я оставлю рукопись… — безнадежно сказал Олег. — Мне очень нужно, чтобы он прочитал ее.
Он позвонил Ольге через неделю. Позвонил просто так, уже ни на что не надеясь. Ольга сказала, что Аркадий Георгиевич прочитал рассказ и написал одобрительный отзыв.
Через полчаса Олег стоял у знакомой двери.
На этот раз его допустили в кабинет, и Олег впервые увидел Аркадия Георгиевича. В желтом комбинезончике Аркадий Георгиевич сидел на диване и болтал короткими ногами в воздухе.
— Дядя! — сказала Ольга. — Это Олег. Ты читал его рассказ о декабристах…
— Да? Я читал рассказ про декабристов… — проговорил с какой-то непонятной интонацией Аркадий Георгиевич. Непонятно было, то ли удивляется он, то ли утверждает, что действительно прочитал рассказ про декабристов.
Олег вопросительно оглянулся на Ольгу.
— Дядя… — мягко повторила она. — Вчера ты прочитал рассказ про декабристов и даже написал отзыв.
— Да… — теперь уже более определенно проговорил Аркадий Георгиевич и вдруг замер, перестал болтать ногами. — Ну да, конечно! Почему ты все время твердишь, что вчера я читал рассказ о декабристах? Может, ты думаешь, что я не помню того, о чем читал вчера? Ты действительно так думаешь?
— Дядя… — голос Ольги звучал гипнотизирующе мягко. — К нам пришел автор этого рассказа. Того рассказа, который ты читал вчера…
— И хорошо, что пришел! — сердито сказал Аркадий Георгиевич. — Я и ему скажу, что мне не нравится, когда ты напоминаешь мне то, что я и сам прекрасно помню. Я прочитал ваш рассказ, молодой человек. Прекрасная тема. Эта тема всегда волнует. Вы знаете, я даже заплакал, когда подумал о декабристах… Это были такие прекрасные люди…
Он задумался, а потом снова заболтал ногами, победительно поглядывая на Ольгу.
— Спасибо! — совершенно искренне проговорил Олег. — Вы просто не представляете, ка́к важна для меня ваша похвала. Я читал все ваши книги, а с вашей статьи «Декабристы» для меня и началась работа над этой темой. Та ваша статья и подтолкнула меня…
Олег долго рассказывал, как разыскал в институтской библиотеке довоенный номер журнала со статьей, как взволновала она его… Он взглянул на Аркадия Георгиевича и замолчал обескураженно: откинувшись на спинку дивана, Аркадий Георгиевич спал, и из полуоткрытого рта его вытекала струйка слюны.
— Пошли! — Ольга протянула ему папочку с рассказом. — Здесь и отзыв.
В коридоре Олег раскрыл папку. Сверху лежал листочек, исписанный крупными буквами: «Рассказ хороший. Опубликовать возможно». И все. Только подпись внизу.
— Но ведь нужен врез… — растерянно проговорил Олег. — Хоть небольшой, но все-таки текст… О существе поднятой автором проблемы, о способах разрешения ее, несколько слов об авторе…
— Олежек… — первый раз Ольга назвала его так. — Ну ведь ты все видел сам. Ты же видишь, как быстро устает дядя. Я его просила написать, но он сказал, что это не важно. Он просто подписал еще один чистый листок и сказал, что ты можешь написать там все, что считаешь нужным.