— Добрый вечер, — настороженно ответил Савелий. — Что-то случилось?
— Во-первых, прости меня. — Голос Константина Ивановича чуть дрогнул.
— За что?
— Сам знаешь.
— Я уже давно забыл, а вы все маетесь, — успокоил генерала Савелий.
— Очень точное слово, — вздохнул он, — да, маюсь!
— Я же сказал правду: давно забыл.
— Спасибо. Ты, «крестник», будь поосторожнее, пожалуйста, в пути, мало ли какие колдобины попадутся, особенно в Москве. Едешь себе спокойненько, а тебе как снег в голову — яма. — Эту фразу он продумал и был твердо уверен, что Савелий поймет все, как надо.
— Спасибо за заботу, но я об этом постоянно помню. — Савелий действительно сразу понял, что по их душу высланы люди, которые, судя по тому, что Богомолов рискнул предупредить его, гораздо опаснее других. Он вдруг задумался над фразой «как снег в голову»: случайная оговорка или… Господи, не на снайперов ли намекает Богомолов? — Пусть колдобины, ямы, пусть снег в голову, прорвемся, «крестный»! — весело воскликнул он.
— Буду с нетерпением ждать, когда ты придешь в гости. — В его голосе чувствовалось облегчение: Савелий все понял.
— Постараюсь не задерживаться.
— Счастливо!
— До встречи!
— Живи долго, — напутствовал Богомолов вдогонку, но из трубки уже доносились короткие гудки…
VI. Трудное решение
Семен Краснодарский матом крыл по телефону на чем свет стоит Сашку Косого, в миру Александра Ивановича Косоргина, одного из своих бригадиров. Ему было чуть за тридцать, но образование он имел, как говорится, высшее без среднего. Как и один великий русский писатель, «свои университеты» Косой проходил в тюрьме, куда впервые попал еще по малолетке в шестнадцать лет, выбив одному мужчине глаз лыжной палкой.
С тех пор было еще четыре отсидки, которые, казалось, ничему его не научили. На самом деле Косому до чертиков надоела тюремная романтика, и в последний четырехлетний срок он решительно взялся за книги. Его пристрастие к чтению стало просто запойным: любую свободную минуту он использовал, чтобы опять уткнуться в книгу. Больше всего ему нравились детективы и остросюжетные истории.
После того как его «за примерное поведение» впервые выпустили ранее отмеренного судом срока, Косой решил, что больше никогда не окажется за тюремной стеной. Ему удалось получить работу в сборочном цехе на электротехническом заводе. Он почти совсем отказался от алкоголя, ни с кем из своего бурного прошлого контактов не поддерживал и постарался просто вычеркнуть те годы из своей памяти. Вроде бы судьба отнеслась к нему вполне благосклонно, однако никому еще не удавалось раз и навсегда перечеркнуть свое прошлое.
Однажды в его смене недосчитались двух дорогостоящих приборов, которые собирались в их цехе. И конечно же, первым попал под подозрение он, как только что освободившийся из мест лишения свободы. Доказать его вину не удалось, тем не менее начальник цеха решил перестраховаться, и через несколько дней парня уволили по сокращению штатов. Возведенная на него напраслина так обидела Косого, что он сорвался, ушел в глухой запой и вскоре снова оказался под следствием по обвинению в «нанесении тяжких телесных повреждений, понесших за собой тяжелые последствия для здоровья потерпевшего». Ему светило от пяти до восьми лет.
Трудно сказать, как бы сложилась его дальнейшая судьба, но в КПЗ он познакомился с парнем, по прозвищу Светофор, с которым они быстро сошлись. Светофор попал за мелкое хулиганство в общественном месте и был уверен, что его «отмажут». Через несколько дней его действительно выпустили, а перед этим он заверил Косого, что сделает все, чтобы вытащить его из тюрьмы.
Следствие затянулось на долгие месяцы, вестей от Светофора он не получал и махнул рукой, подумав, что это обыкновенный тюремный треп. Когда он уже совсем отчаялся и даже начал подумывать о побеге, его неожиданно вызвали к следователю, который объявил ему, что в связи с тем, что потерпевший погиб в автомобильной катастрофе, а жена его принесла заверенное нотариально собственноручно написанное им заявление с просьбой прекратить уголовное дело в отношении Александра Ивановича Косоргина, поскольку никаких претензий к нему нет, судьей было принято решение о закрытии дела. Зачитав постановление, следователь на прощание со злостью прошипел:
— Моя бы воля, упек бы тебя на полную катушку. Благодари своих друзей и не попадайся больше мне на глаза…
Ничего не понимающий Косой промолчал в ответ, пытаясь сообразить, на каких это друзей намекает следователь. Все выяснилось, когда при выходе из СИЗО-2, называемого в народе Бутыркой, его встретил Светофор, экзотически разодетый соответственно своему прозвищу.
— Привет, дружбан! — Он радостно обнял Сашку. — Видишь, Светофор свое слово держит.
— А я уже начал думать, что все твои обещания — обычный треп за колючкой, — честно признался Косой. — А что, терпило действительно под машину попал или это фенька?
— Надо по сторонам внимательно смотреть! — загадочно ухмыльнулся тот. — Какие планы?
— Пока не задумывался.
— Тогда пошли, я познакомлю тебя с человеком, который и отмазал тебя от срока. — Он кивнул на черный «джип-чероки».
Косой был как во сне, и задавать вопросов ему не хотелось. Вскоре они входили в казино «Подкова», где Светофор и представил Косого Краснодарскому. Внимательно посмотрев на него, Семен, уже немного принявший на грудь, благосклонно кивнул головой:
— Присаживайся, парень, выпей, закуси, а потом расскажи немного о себе.
Быстро захмелев после нескольких месяцев полуголодного существования в камере. Косой легко пошел на откровенность и разом выложил Краснодарскому всю свою биографию, не скрыв даже и то, что хотел завязать с криминалом, чем сразу же расположил к себе хозяина стола.
— Хочешь со мной работать? — неожиданно спросил Семен.
— А чем вы занимаетесь?
— Всем понемногу, — уклончиво ответил тот.
— И криминалом? — прямо спросил Косой.
— Бывает.
— Если я скажу нет, что будет со мной?
— А ничего не будет, вернешь затраты по своей отмазке и гуляй. Косой, дальше. — Краснодарский ответил без всяких эмоций, будто ответ Косого совершенно его не задел.
Но Косой, хотя и был пьян, сразу все понял. Во время следствия он много размышлял над своей судьбой и пришел к выводу, что жизнь нормальных людей ему не по карману, а потому ответил своему благодетелю без колебаний:
— Я буду с тобой работать!
— Вот и хорошо, — довольно кивнул Краснодарский, — выпьем за верное решение! — провозгласил он.
Косой и в самом деле осознанно принял это решение, а потому сразу нашел место в команде Краснодарского, четко и преданно выполняя его приказы. Присмотревшись к нему поближе, Семен вскоре сделал его не только бригадиром, но и фактически правой рукой, доверяя ему почти как самому себе.
Получив приказ разобраться с группой Бешеного, Косой резво отправился в Чечню, довольно быстро вышел на след Савелия и был твердо уверен в успешном выполнении задания. Однако все попытки оказались тщетными: всякий раз его группа опаздывала к месту, где находился Бешеный, буквально на часы, если не на минуты. Так было в Чечне, так было в Азербайджане, так получилось и в Турции. В Турции им почти удалось настичь группу Бешеного, но, когда, казалось, они вот-вот догонят «объект», им достались лишь труп на дороге и догорающая «Нива» в пропасти.
Не имея проводника через турецкую границу, они чуть-чуть задержались и в Болгарии начали поиски заново. Когда же они снова напали на след Бешеного, то оказались в затруднительном положении: объект их поисков уже был под защитой Андрея Ростовского — человека не последнего в криминальной среде.
Прекрасно зная законы криминального мира. Косой понял, что обязан связаться с Краснодарским и поставить его в известность о возникших сложностях. Только авторитет вправе принимать решение в случаях, когда интересы его команды пересекаются с интересами другого авторитета. Конечно, мир, тем более криминальный, столь далек от совершенства, что рассчитывать на порядочность любого члена той или иной его части не приходится. Если какой-то влиятельный авторитет уверен, что его действия хотя и не будут поддержаны на сходке, но по крайней мере не вызовут возмущения, он мог пойти и против своего «коллеги». Правда, в этом случае он мог рассчитывать только на свои силы. Такие эпизоды бывают редко и кончаются обычно немалой кровью и большими потерями с обеих сторон.
Узнав, что их «объект» находится под «крышей» российского авторитета. Косой выбрал удобное место для наблюдения у дома Андрея Ростовского и позвонил в Москву. Когда он уже отчаялся услышать ответ, трубку поднял один из телохранителей Краснодарского.
— Ну, — невразумительно пробурчал тот.
— Сема дома?
— А кто спрашивает?
— Не узнаешь, что ли, Митя? Это Косой.
— Ты перезвони часа через два, он спит. — Парень говорил настолько лениво, что стало ясно, что звонок потревожил его сон.
— Разбуди и скажи, что это срочно! — начал злиться Косой.
— Ты уверен, что это надо?
— Уверен!
— Ну, смотри! — Несколько минут трубка молчала, наконец раздался знакомый голос:
— Косой, если порожняк погонишь, пасть порву! — Краснодарский был явно не трезв и зол, что поспать не дали.
— Нашел я их.
— Разобрался? — явно заинтересовался Сема, эту информацию он действительно ждал.
— Потому и звоню, — ответил Косой, — они под Ростовской «крышей».
— Под какой? — не понял тот.
— Под крышей Андрея Ростовского! — повторил Косой.
— Ты что, в Москве уже?
— Нет, в Болгарии.
— А при чем здесь Ростовский?
— Так они в его квартире сейчас, в болгарской… Что мне делать?
— Что делать, что делать… — задумчиво повторил Семен. — А ты точно знаешь, что это наш «клиент»?
— Куда уж точнее. Я тут такую свалку только что наблюдал, три трупа!
— Чьи трупы? — насторожился тот.
— Да черт их маму знает! Только сразу приехали болгарские спецы, без шухера покидали жмуриков в кузов и увезли.