— Нет, — сказала она наконец.
— Что — нет? — не поняла Ирина.
— Дюков не убивал.
ГЛАВА 15
Ирина подвезла Клавдию к прокуратуре, а сама попросилась съездить домой — надо было проверить, не вернулись ли загадочные муниципалы.
Игорь сиял, как новый пятак.
— Ну что, пляшите. Все-таки погуляем.
— Давай-давай, не тяни, — нетерпеливо сказала Клавдия. — Что ты там откопал?
— Да ничего нового. Дюков убил Севастьянова.
Клавдия налила в чайник воды и включила.
— Новость, — сказала она.
— Я же говорю — новостей нет.
— А подробнее?
— Подробности письмом, — улыбнулся Игорь.
Эта незамысловатая шутка взбесила Клавдию. Она чуть не заорала на Порогина. Сдержалась.
— Рассказывай. Не тяни.
— А чего рассказывать… Опросил я всех, с подковырками и провокационными вопросами — ни в чем не прокололись. Дюков стрелял в Севастьянова среди бела дня, муниципалы как раз стояли на противоположной стороне улицы. Взяли его тепленьким.
— Муниципалы, значит? — язвительно сказала Клавдия.
— Ожидал вашего сарказма, — ответил Игорь. — Повторяю — убийство произошло среди бела дня. Поэтому кроме муниципалов, к которым вы не без основания относитесь недоверчиво, всё от начала до конца видели еще человек двадцать.
Господи, как же Клавдия об этом забыла?! Конечно, были же еще и свидетели. Их показания тоже есть в деле.
— Ну. И ты опросил всех?
— Нет, только семерых. Остальные не пребывают дома в настоящее время. Работают. Если хотите, могу допросить их вечером.
— И что?
— То же самое. Дюков стрелял в Севастьянова. И убил его.
— Ясно, — устало сказала Клавдия. Она понимала, что Игорь сейчас ждет от нее похвал или хотя бы ободрения. И она добавила:
— Ты молодец, Игорек.
— Стараемся. Тянемся за нашими маяками. А у вас что?
— У нас?.. Да так, мелочи.
Клавдия рассказала о посещении квартиры Севастьянова. Упомянула о благодетелях из прокуратуры, которые помогли чудесным образом актеру поиметь шикарную квартиру. Рассказала о нишах, найденных во всех комнатах. А потом нехотя перешла к квартире Дюкова.
— А покажите мне эти пули, — попросил Игорь.
Клавдия достала специальный пакетик, в котором лежали пули. Игорь взял пакетик в руки, пригляделся и сказал:
— Это от ТТ.
— Знаю, — кивнула Клавдия. — Это знаю, а больше ничего не понимаю.
Игорь преувеличенно раскрыл удивленные глаза.
— В квартире был обыск. Это раз, — пояснила Клавдия. — Неужели пули не нашли?
— Может быть.
Клавдия и сама знала, что может, и не такое бывало.
— Тогда непонятно, зачем он вынимал пули из патронов?
— Да… А если подбросили?
— Тогда непонятно — почему только пули.
— Да…
— И вот еще — деньги нашли. — Клавдия достала другой пакет.
— Деньги?! — опешил Игорь. — А я-то думал, что герой Порогин. Деньги, это ж надо!
— И вот это совсем непонятно, — остудила его восторг Клавдия. — Деньги не могли не найти.
— Да почему?
— Да потому, что они лежали в банке из-под крупы.
— И что?
— Да это же элементарно — в банки заглядывают в первую очередь.
— А вот не заглянули. Такое бывает?
Клавдия знала, что и такое может быть.
— Знаешь, как сказал знаменитый режиссер Эйзенштейн?
— Кто?
— Сергей Эйзенштейн. «Броненосец Потемкин».
— Слышал. Но не видел.
— Он сказал: бывает — не критерий. Критерий — так должно быть.
— Так это кино!
— А чего мы с тобой гадаем? — вдруг осенило Клавдию. — Где-то у меня тут был ультрафиолетовый фонарь.
Игорь залез на стеллаж и достал оттуда приспособление, каким часто пользуются в обменных пунктах. Линза и синяя лампочка.
Клавдия включила фонарь в розетку и поднесла купюры к голубому свечению.
— Ничего себе, — только и смог выдохнуть Игорь.
На купюрах крупными буквами светилась надпись: «ВЗЯТКА».
У оперативников эти деньги служили вещественным доказательством. Специальным раствором они метились, а когда изымались у взяточника, преступление сразу читалось четко и недвусмысленно.
— Даже поленились чистые достать, — сказала Клавдия.
Ей почему-то было очень приятно, что она так быстро раскрыла подлог. У обыкновенных людей таких денег не было.
Но Игорь вовсе не разделял ее тихую радость.
— А что это меняет? — спросил он. — Ну подбросили. Захотелось им крепких улик.
— Игорь, ты не понимаешь? Они производили в этой квартире обыск. Для кого они подбрасывали деньги? Для себя? Так почему же не нашли? Нашли бы, мы и не заподозрили б ничего. Я бы на эти купюры и не взглянула бы.
— Действительно, — почесал в затылке Порогин.
— Они подбрасывали деньги для нас. Они откуда-то знали, догадывались, что мы придем туда. Они нашими руками свои улики хотели укрепить.
— Клавдия Васильевна, тогда я в самом деле ничего не понимаю. Но ведь не могли двадцать человек совершенно посторонних людей обознаться, ошибиться, увидеть массовую галлюцинацию. Вот так точно не бывает.
Тут Клавдии сказать было нечего.
Но она все равно сказала:
— У нас еще одно белое, совершенно девственное пятно.
— Какое?
— Федоров.
— Но он же мертв. Я видел его собственными глазами.
— Человек никогда не бывает мертв, — загадочно сказала Клавдия. — Человек вообще бессмертен. А что там с сокамерниками?
— Ничего Ни орудия, ни убийцы.
— Не отчаивайся, Игорек. Все еще впереди. — Клавдия улыбнулась и добавила: — Только хвост позади.
ГЛАВА 16
На огромном столе у Малютова было кучей навалено что-то непонятное, загадочное и очень привлекательное.
Клавдия, впрочем, сразу узнала образцы изделий космических умельцев. Те же кастрюли, пижамы, какие-то незнакомые молотки, мотки той самой тончайшей проволоки, металлические бляшки и совершенно неясного применения кристаллы.
Клавдия на этот раз решила быть такой же решительной и твердой, как давеча Ирина.
— Давно не виделись, — сокрушенно покачал головой Малютов. — С чем на этот раз?
— Вопросы, Владимир Иванович, опять вопросы.
— Ну вываливай, я сейчас добрый. Видишь, какие у нас головы светлые имеются! Любо-дорого. Вот люди делом занимаются, а мы…
— Я вообще-то как раз по делу, если вы не против. Или вы уже в космос собрались?
— Не, я не Батурин. Мне и тут хорошо.
— Владимир Иванович, я вот что вспомнила. У нас когда-то была жалоба от этого самого Севастьянова. Он еще жаловался, что у него соседи какие-то слишком беспокойные. Писал, что торгуют наркотиками, оружием, кого-то даже там в заложниках держат.
— От Севастьянова? Это когда?
— Примерно год назад.
— Хм… Не помню.
— Странное дело. В канцелярии письмо отмечено, как входящее, а больше никаких следов.
— Тьфу ты! Это Севастьянова, который сейчас по твоему делу?
— Да.
— А я подумал — космонавта. Да, совсем от Земли оторвался. Помню я это письмо.
— Правда? — с чуть заметной иронией спросила Клавдия. — И чего ж он его нам прислал?
— Ну, во-первых, человек может писать куда угодно. А во-вторых, угадала — попросили за него важные люди.
— И что дальше?
— А дальше я его куда-то отослал. Куда? — Малютов задумался. — Постой. А что там не так?
— Да нет. Просто параллели ищу, — соврала Клавдия.
— Вот же память у тебя! Я уже позабыл, а ты помнишь.
— Служба такая.
— А мы сейчас узнаем. — Малютов нажал кнопку селектора. — Люся, ну-ка напряги память, куда я отослал жалобу Севастьянова?
— Космонавта?
— Ты что там, совсем от Земли оторвалась?! — грозно прорычал Малютов. — Год назад пришло письмо от актера Севастьянова. Он жаловался на плохие жилищные условия.
— Так в район отослали.
— Кому?
— Сейчас посмотрю.
Зашуршали бумаги, секретарша замурлыкала что-то под нос.
— А, вот. Толкунову отослали.
— Толкунову? — не поверил Малютов. — Это что, его район?
— Кажется.
Это был вовсе не район Толкунова, Клавдия это хорошо знала.
— Да нет, — тут же сказал Малютов, — у Толкунова Кунцевский. А это… Где это?
— Кутузовский проспект, — подсказала Клавдия.
— Совсем другой район.
— Все верно, — сказал селектор. — Толкунов тогда там и работал.
— А-а.
— Ясно, — кивнула Клавдия.
— А второй вопрос?
— По поводу Сапожникова.
— И что?
— Мы же вас просили.
— Что просили?
— Не трогать его. Зачем вы…
— Вы меня просили? Ты что, Дежкина, как вы могли меня просить? Он арестован. Ты понимаешь это? У Калашниковой что — следственный изолятор? Ты хочешь, чтобы я таким образом разгрузил Бутырку? Может, и мне прикажешь какого-нибудь рецидивиста домой позвать?
— Владимир Иванович, мы опасаемся за его жизнь.
— То-то и оно! Там охрана, там за ним присмотрят. А дома у Калашниковой он вообще беззащитен.
— Ясно, — сказала Клавдия. — Дюков в тюрьме был под охраной.
— Дюков был в общей камере. А Сапожникова мы отправили в лазарет, в одиночку.
Ага, он считает, что отправили.
— Ну, как скажете, — быстренько скомкала разговор Клавдия. — У меня все.
Она повернулась к двери, но Малютов ее остановил:
— Погоди, Дежкина, я что-то не понял. Вы Сапожникова отдали? Или не отдали?
Клавдия врать не умела.
Малютов так грохнул по столу, что космические чудеса посыпались на пол.
— Да вы с ума посходили, дорогие мои! Я уже ничего не понимаю! Из дома тюрьму устроили! Да вы знаете, что за это бывает? По поводу служебного соответствия тебя давно не беспокоили?
— Меня — никогда, — сказала Клавдия. — Извините, мне пора.
Малютов хотел еще что-то сказать, но Клавдия захлопнула за собой дверь. Нет, так победно, как у Ирины, не получилось. Получилось скорее бегство. Но и топтать себя она не позволила.
Значит, Толкунов.
— Ну что?
Ирина уже вернулась.
— Ничего хорошего. Сапожникова отдать.