Сперва он даже не узнал появившуюся на экране женщину. Неужели это она, несчастное, беспомощное существо, что лежит сейчас в комнате наверху? Контраст был разительным. Дэниэл всмотрелся в красотку на экране: она вела себя вызывающе, почти нагло, очевидно сбитая с толку выдвинутым против нее обвинением в убийстве.
Послышался его собственный голос:
– Миссис Андерсон, вернемся к вашей размолвке с мистером Грейнджером.
– Никакая это не размолвка, – устало сказала женщина с экрана. – Для этого я недостаточно близко его знала. Просто, когда он начал распускать руки, я приказала ему убираться, вот и все.
– Однако ваши соседи утверждают, что между вами произошла бурная ссора.
– Мне лучше знать.
– Они слышали крики и ругань.
– Я разозлилась и накричала на него. Этот гнусный червяк был мне противен.
– Значит, вы считали его гнусным червяком?
Дэниэл еще раз просмотрел этот фрагмент и подумал: я расставил ей явную ловушку, а она и не заметила и с легкостью попалась на крючок.
– Ну да, червяком, – согласилась она, пожав плечами. – Или вонючей крысой – на ваш выбор.
Разве настоящая убийца ринулась бы так слепо навстречу опасности? Дэниэлу это казалось сомнительным. Он поморщился, снова услышав себя, расставляющего очередную искусную ловушку:
– Иными словами, Генри Грейнджер был для вас не человеком, а тварью, которую следует уничтожить? Раздавить, как червяка, или размозжить ему голову, как крысе?
– Я не убивала его. Я уже сто раз повторяла вам: когда я вышла из дома и отправилась в город, он был жив и здоров.
– Да, вы говорили, что дошли пешком до Уимблдонской Общины. И мои люди пытались разыскать там свидетелей, которые видели вас и могли бы под присягой подтвердить ваши слова, но никого не нашли.
Дэниэла прошиб холодный пот. Свидетель был, но я солгал ей, хотя…
Он стал лихорадочно листать документы и, наконец, добрался до нужной копии. Это было свидетельство человека, видевшего «женщину, похожую на Меган Андерсон» у Уимблдонской Общины в вечер предполагаемой смерти Грейнджера. В углу стояла размашистая подпись Дэниэла и число: двадцать третье февраля. Дрожащими руками он вытащил из магнитофона кассету. Наклейка сбоку была чиста: он делал копии в такой спешке, что забывал проставлять даты. Но число обязательно было названо в самом начале записи. С громко бьющимся сердцем Дэниэл засунул кассету обратно, перемотал и нажал на пуск. Первые несколько секунд, пока экран был пуст, он был едва жив от волнения. Наконец его голос произнес:
– Миссис Меган Андерсон допрашивается инспектором полиции детективом Келлером в комнате номер десять. Дата: двадцать первое февраля, три часа пополудни. Миссис Андерсон, вернемся к…
Двадцать первое февраля. А свидетель нашелся только через два дня. Значит, он не солгал Меган! У Дэниэла перехватило дыхание; чтобы успокоиться, он плеснул себе в стакан виски и залпом выпил. И все-таки это было ужасно – искать доказательства собственной честности в видеозаписях, а не у себя в памяти. Ужасно было и то, что Дэниэл не помнил ни слова из этого допроса и ни единой строчки свидетельских показаний.
Дэниэл промотал пленку до места, на котором остановился.
– … но никого не нашли. Жаль, что вы не можете описать встреченных вами людей.
– Я не очень-то смотрела по сторонам, – сказала Меган. – Мне хотелось побыть одной, я гуляла и все время думала о том, как мне противен этот подонок Грейнджер.
Она говорила скучающим, слегка раздраженным, но отнюдь не испуганным голосом, словно была уверена, что ее задержание – это всего лишь досадная ошибка, которую вот-вот исправят. Невиновность Меган была столь очевидной, что пораженный Дэниэл не понимал, как можно было не заметить этого три года назад.
Допрос проводился спустя два дня после смерти Грейнджера. Роскошное вечернее платье Меган сменила на обычную одежду, но была по-прежнему изящна и ухожена. Своей внешности она уделяла огромное внимание, очевидно считая свою красоту оружием против всех мужчин на свете.
Но вот на экране появился Дэниэл. Он обошел вокруг Меган, сел на стол напротив нее и, опершись на руку, наклонился вперед – очевидно, желая пронзить ее испытующим взглядом. Теперь, когда Дэниэл наблюдал себя со стороны, эта нелепая тактика устрашения вызывала в нем лишь отвращение к себе. Меган же и бровью не повела – она вскинула голову и ответила ему спокойным и вызывающим взглядом ясных глаз. Дэниэл невольно восхитился ею: надо же, сумела выстоять перед этим гадом!
Гадом? То есть… перед самим Дэниэлом? Увы, да. Звук собственного голоса резанул его слух:
– Миссис Андерсон, расскажите обо всем с самого начала.
– О Господи, нет! Сколько можно повторять одно и то же!
Внезапно Дэниэл испытал потрясение. Неужели этот человек в кадре был он?.. Скорее мертвец с застывшим взглядом зомби, повторявший глухим, каким-то загробным голосом:
– Еще раз и с самого начала. Уверен, если постараетесь, то вспомните новые подробности.
Дэниэл содрогнулся.
Глава третья
После трех дней невыносимых мучений Меган проснулась и поняла, что болезнь наконец-то отступила: ее голова не раскалывалась от боли, в горле перестало саднить. Меган осторожно встала. Она была еще очень слаба и еле-еле держалась на ногах, но зато – и это был верный признак выздоровления – ее желудок сводило от голода. Все эти три дня у нее не было сил заставить себя есть, и теперь она ощущала ноющую пустоту в животе.
Натянув теплые носки, которые ей дал Дэниэл, и запахнувшись в его халат, Меган, держась за стенку, выбралась из комнаты и спустилась вниз. Дом ее врага оказался просторным, но запущенным – на взгляд Меган, здесь стоило бы сделать ремонт и купить новую мебель. Комнаты, холлы, лестницы были расположены без определенного порядка, похоже, дом строили еще в прошлом веке, за его окнами простирался огромный сад. В лениво шелестящих под ветром зарослях прятались декоративные каменные глыбы и витал тот же, что и в доме, дух запустения и одиночества. Как ожил бы сад, разорви его тишину смех ребятишек и веселый лай собак! Но сад был пуст.
Хозяина нигде не было видно, и Меган потихоньку обошла весь дом. Был в его атмосфере какой-то мрачный аскетизм, словно Дэниэл и не жил здесь вовсе, только заходил переночевать.
И лишь одна комната в глубине дома не походила на остальные – сплошь уставленная различной аппаратурой, аудио – и видеотехникой, стеллажами с кассетами, пластинками, журналами… Все, чтобы наблюдать за миром с расстояния, презрительно подумала Меган. Да, это хобби под стать инспектору Келлеру! Теперь она окончательно укрепилась в мнении, что человеческое ему не свойственно.
Меган присела и окинула взглядом валяющиеся на полу видеокассеты. Подобрав одну, она прочла наспех нацарапанную пометку: третий доп., двадцать третье февраля.
Сердце у нее сжалось. Двадцать третье февраля. День, когда Келлер в третий раз вызвал ее на допрос. Неужели это?..
Меган торопливо вставила кассету в магнитофон, включила запись. Потрясенная, она увидела на вспыхнувшем экране свое разгневанное лицо и в довершение услышала голос Келлера – холодный, с оттенком издевки:
– Вы запросто могли убить его, ведь Грейнджер не был крупным мужчиной, а вы – не такая слабая и хрупкая, какой хотите казаться. Меня не проведешь.
– Я не убивала его!
– А как вы объясните тот факт, что на пепельнице были обнаружены отпечатки пальцев только ваших и Грейнджера?
Вся дрожа, Меган выключила магнитофон. Нет, так не годится! Она должна немедленно взять себя в руки! Чтобы поквитаться с этим подонком, ей нужно всегда быть начеку, а не сходить с ума от бесполезной ненависти. Меган стала просматривать кассету за кассетой, как вдруг, неловко повернувшись, задела столик и смахнула на пол большой коричневый конверт. Оттуда с шорохом посыпалось содержимое – какие-то листки, газеты и… фотография Меган.
С удивлением она подняла карточку. Не может быть! Разворошив бумаги, Меган нашла еще целую пачку снимков – на всех красовалась она, позируя в роскошных нарядах именитых дизайнеров или демонстрируя их модели на подиуме. Потом ей попалась обложка журнала с ее лицом крупным планом: изящный поворот головы, приоткрытые губы, влажный блеск глаз под темными ресницами… Сидящая на полу женщина, слабая и несчастная, не имела ничего общего с этой прелестницей…
К обложке прилагалось несколько выдранных из журнала страниц. «Тигрица – до чего хороша!» Таким заголовком начиналась посвященная Меган статья и продолжалась не менее броской цитатой:
«Сияньем джунгли озаряет Тигрица, что крадется в ночи». Далее автор, не скупясь на витиевато-пышные обороты, создавал целую поэму в честь «женщины, обладающей величием и знойной сексуальностью тигрицы, этой королевы джунглей, которая грациозно шествует среди лиан в безмолвии тропической ночи».
Раньше Меган от души хохотала над подобными эпитетами, но теперь с горечью задумалась: куда же делась эта гордая красавица, уверенно шагающая по жизни?.. Во что она превратилась?
Меган рассеянно перебрала газетные вырезки со своими старыми интервью. Да, сюрприз не из приятных – обнаружить у злейшего врага столь профессионально собранное досье! Но зачем Дэниэлу так досконально изучать ее прошлое? Неужто он действительно полон решимости добраться – до истины? А может, собирая сведения о ней, он хочет лишний раз удостовериться, что ее место – в тюрьме? Пожалуй, не стоит строить иллюзий на его счет, благоразумно подвела итог Меган. Он занят решением лишь собственных проблем, а до моих проблем ему нет дела.
Резко поднявшись, Меган вышла в холл и в стенной нише нашла телефон, взглянула на часы – было около четырех. В это время Томми обычно приходит из школы, и если она позвонит… возможно, трубку поднимет ее дорогой малыш! Набрав дрожащими пальцами номер, Меган затаила дыхание. Она была так поглощена длинными гудками в трубке, что не услышала, как отворилась входная дверь и в дом бесшумно вошел Дэниэл.