Оригинальная методика подготовки к экзаменам принесла свои плоды – Виктор сдал все экзамены на отлично. Утром после бессонной ночи он первым приходил на экзамен, первым отвечал и шел спать. Проснувшись в обед, он еще помнил выученный предмет, а к вечеру уже забывал все ненужное, что не пригодится в дальнейшей жизни. Некоторые однокурсники пробовали пойти по его стопам, но ни у кого не получалось – к утру сон брал свое, в итоге слушатель шел на экзамен невыспавшимся и разбитым.
Во время летней сессии произошел забавный случай. На каждом экзамене слушателям разрешалось пользоваться методичкой с экзаменационными вопросами и материалами XXVII съезда КПСС. По уверениям преподавателей, методичка содержала тридцать процентов ответов на вопросы. На практике толку от нее было мало, особенно если ты не готовился к экзамену. От материалов съезда толку не было вообще. В материалах съезда КПСС – книге среднего формата – содержались решения партии, которые к учебному процессу никакого отношения не имели. В силу идеологизированности высшего образования по каждому предмету было один-два экзаменационных вопроса о связи изучаемого предмета и решений КПСС. К примеру, «вопросы развития истории государства и права в свете решений XXVII съезда КПСС». На съезде о государстве и праве не говорили, так что отвечающий мог фантазировать на эту тему сколько угодно. Если получалось складно, с удачно приведенной цитатой из материалов съезда, то преподаватель считал тему раскрытой и приступал к следующим вопросам.
Перед сдачей экзамена по теории государства и права слушатели решили модернизировать материалы съезда. От одного экземпляра отделили обложку и вместо материалов съезда вставили сердцевину из учебника по государству и праву.
Экзамен принимал меланхоличный капитан Орехов. Со скучающим видом он рассматривал аудиторию и заметил, что при подготовке к ответу все слушатели пользуются материалами XXVII съезда КПСС. На столе рядом с преподавателем лежали несколько экземпляров с материалами съезда, но они слушателей не интересовали, популярностью пользовался один-единственный томик. Капитан встал, потянулся, неспешно прошелся по классу, остановился рядом с Мамаджановым, взял в руки загадочный экземпляр, полистал.
– Материалы съезда КПСС – это библия нашего времени, – сказал Орехов, – кладезь мудрости, содержащий ответы на все вопросы.
Слушатели, понурив головы, молча слушали преподавателя и гадали про себя, какая кара последует за обман. Орехов, вернувшись за преподавательский стол, продолжил:
– Библия содержит две части: Ветхий и Новый заветы. Товарищ Мамаджанов решил дополнить библию третьей частью и вставил в материалы XXVII съезда КПСС Новейший завет. Товарищ Мамаджанов, по моему мнению, вы не подходите на роль пророка, способного обогатить историю человечества ранее неизвестным заветом. А посему… – Орехов выдержал театральную паузу и продолжил деловым тоном: – Товарищ Мамаджанов, идите в учебный отдел и напишите объяснение, которое должно начинаться словами: «Сегодня я при сдаче экзамена хотел обмануть капитана Орехова и вставил в материалы съезда учебник по теории государства и права».
Мамаджанов резонно заметил, что когда он вошел в аудиторию, материалы съезда были уже «модернизированы». Капитан не стал выслушивать никчемные оправдания.
– Последняя рука – хуже дурака! – объявил он свой вердикт.
Слушатели дружно поддержали преподавателя и зашипели со всех сторон:
– Касим, иди в учебный отдел! Не мешай экзамены сдавать.
Воронов узнал об этом случае после обеда.
– Ха! – воскликнул он. – В учебнике есть библиотечный номер. Если в учебном отделе захотят узнать, кто подменил материалы съезда, то по номеру вычислят!
– Не вычислят! – заверил Сватков. – Я скажу, что потерял учебник еще в начале года.
Инцидент с подменой материалов съезда повлек неприятные последствия. Касим трижды пытался пересдать теорию государства и права и сдал ее только после визита начальника курса в учебный отдел. На всех последующих экзаменах преподаватели проверяли материалы съезда и с большим подозрением стали смотреть на то, что кто-то из слушателей пытался ими воспользоваться. Сватков написал несколько объяснений об утере учебника и был вынужден возместить библиотеке утрату ценного экземпляра в пятикратном размере. Сделать это было несложно – учебники теории государства и права свободно продавались в Центральном книжном магазине в отделе юридической литературы. По соотношению пострадавших и успешно сдавших экзамен (один к шести) слушатели пришли к выводу, что идея с подменой материалов съезда учебником была плодотворной, но быстро себя исчерпала.
После сдачи экзаменов Воронов получил воинское требование, позволявшее бесплатно вылететь на отдых в любую точку Советского Союза. Денег для путешествия по стране у Виктора не было, и он взял билеты домой, к родителям. Покупка билетов заняла почти целый день. Очередь в авиакассе двигалась медленно, а желающих улететь из Хабаровска было хоть отбавляй, человек триста, не меньше.
За день до отъезда Воронов достал из тайника уголовное дело по обвинению Долматова и сжег его на берегу ручья за хозяйственным двором.
«Везти с собой уголовное дело глупо, а оставлять его без ежедневного присмотра – опасно. Я уже вычислил, кто подставил морячка. Для предстоящего разговора мне письменные материалы не понадобятся. Тут «или-или». Третьего – не дано. Или я с ходу добьюсь признания, или плюну на всю эту затею и забуду о похотливом мужичке и коварных девицах».
В родительском доме Воронов впервые почувствовал себя гостем. Он спал в своей комнате, на своей кровати, но все было уже не то.
«Интересно получается, – размышлял Виктор. – После полутора лет службы в армии я поехал в краткосрочный отпуск, добрался до своей кровати и стал самым счастливым человеком на свете. Родная кровать, родной дом! Любимые книги, альбом с фотографиями. Потом дембель. Возвращение. Родная комната – благодать! Дом, милый дом! Потом все резко поменялось. Прошел всего год в Хабаровске, и квартира, в которой я вырос, стала чужой. Ничего в обстановке не изменилось, но я в этой квартире – гость. Мой дом в школе, в общежитии. Там я сам себе хозяин и не должен ни на кого оглядываться. Хочу курить – курю, хочу по ночам не спать – не сплю. Могу напиться пьяным или привести поздним вечером понравившуюся девушку, и никто мне слова поперек не скажет. Если не попадусь начальству, конечно. Там, в школе, осталась частичка моей души, и она скучает без меня, зовет к себе».
Отпуск проходил скучно. Родителей рассказы об учебе не интересовали, а в свою личную жизнь Виктор родственников не посвящал. Новости о дальней родне и соседях были Воронову неинтересны. Прошел день-другой после приезда, и за семейным столом стало не о чем говорить, тем более выяснилось, что у отца и сына разные политические взгляды. Веяния перестройки проникли в каждую семью. Виктор был сторонником Горбачева, хотя и считал, что многие его начинания вредны для государства. Отец за прошедший год стал ярым сторонником Брежнева, о котором до перестройки с удовольствием «травил» анекдоты. Поспорив несколько раз из-за политики, Вороновы решили больше о Горбачеве не вспоминать. Мать в разговоры мужчин не вмешивалась. Сестра Виктора была в отъезде – отдыхала у подруги на даче.
Восстановившись после перелета, Виктор решил выйти в люди, навестить бывших друзей и приятелей, попытаться завести знакомство с хорошенькой девушкой. Не тут-то было! История с возвращением из армии не только повторилась, но и заиграла новыми гранями.
После демобилизации Воронов с удивлением обнаружил, что куда-то подевалось не менее половины друзей и знакомых. С теми, кто остался, говорить было практически не о чем. У девушек-ровесниц, которые еще не вышли замуж, были совсем другие интересы, а с парнями любой разговор превращался в воспоминания о службе в армии. Не все знакомые одобряли его решение пойти на работу в милицию.
Минул год, и почти все оставшиеся приятели исчезли, словно переехали в другой город. Вечерами, прогуливаясь по родному микрорайону, он не встречал ни одного знакомого лица – ни бывших одноклассников, ни приятелей по двору. Казалось бы, прошло совсем ничего, какие-то три года, но поговорить стало не с кем. Недавно вернувшийся из армии сосед по подъезду познакомил Виктора со своей компанией. Тут Воронова ждало огромное разочарование – девушки игнорировали его, даже на мимолетные отношения не соглашались. В Хабаровске Виктор был красавец-парень, любимец женского пола, а в родном городе – никто. Сказывались новое место жительства и предстоящие годы учебы. На Дальнем Востоке Воронов был свой, а в Сибири – чужак, да к тому же еще временщик. В Хабаровске девушки относились к Виктору как к потенциальному жениху, будущему офицеру милиции с дипломом юриста в кармане. Случайные подруги, соглашаясь на интимную встречу, могли рассчитывать на долгосрочные отношения – если не любовные, то дружеские.
В Сибири все было не так. Молодой мужчина, через пару недель улетающий на край света, девушек не интересовал. Зачем заводить любовную интрижку с тем, с кем потом невозможно будет поддерживать отношения? Письма – вещь хорошая, но очное свидание лучше. К тому же отсутствие своего угла!
Как-то прогуливался Воронов с новой знакомой и почувствовал, что она согласна уединиться. Но где? К родителям не поведешь, у девушки мать постоянно дома. Погуляли, погуляли, поцеловались в ночной темноте у подъезда и разошлись.
До армии Воронов встречался с Клепиной Анжеликой, девушкой гораздо старше себя. В отпуске Анжелика сама нашла его, позвала к себе, но Виктор отказался. До него уже дошли слухи, что Клепина ударилась во все тяжкие и спала со всеми без разбора.
– Витя, что случилось? – притворно удивляясь, спросила Анжелика. – Я постарела или ты обо мне всякой гадости наслушался? Помнится, было время, когда ты у меня под дверью полдня стоял, впустить просил. А сейчас – все?
– Дела, Анжела, дела! Кручусь как белка в колесе, ни минуты свободного времени нет.