Вторая неделя моего затворничества началась с того, что Дурин снова поручил мне переписывать манускрипты, а сам, нарядившись в парчовую куртку, шелковые панталоны и надев на голову бордовый колпак с завитками, удалился в неизвестном направлении. Я даже слова не успел сказать, как Каменистый, нарезав задач, ускользнул за дверь, оставив меня наедине с рутиной.
Печально вздохнув, я развел руками и, дав себе зарок поутру следующего дня обязательно потолковать с гномом о паре-тройке контролируемых смертельных заклинаний, отправился в столовую, где верный Коба накрыл завтрак. На столе уже стояло огромное блюдо с хлебом, раскаленная сковорода с беконом и яйцами и кувшин какого-то сока. Завтракал я почти на автомате. Сказывалось нахождение под землей и отсутствие солнца. Я становился вялым, неуклюжим и сонным.
Покончив с приемом пищи, я побрел в библиотеку, где меня поджидали чернильница, заточенное гусиное перо и новый трактат. Это оказалась работа одного знатного агронома о выращивании кукурузы. Вздохнув, я по привычке перевернул огромные песчаные часы и принялся за работу. Писать пером – дело сложное и с непривычки крайне утомительное, а писать пером разборчиво кажется сущей мукой. Мы, люди двадцать первого века, так быстро привыкшие к клавиатуре и сенсорным экранам, стали забывать это священное искусство письма. В нашей истории еще каких-то триста лет назад умеющий писать и читать мог пробиться в жизни и занять видный пост. Высокие технологии, бесплатное образование и лень свели победу над неграмотностью на нет, и только тут я смог воспользоваться этим умением по назначению.
Песочные часы, стоящие на каминной полке, отмеряли ровно час, после чего я откладывал перо и шел размяться, а заодно и перекусить чем-нибудь на кухне, после чего снова возвращался в библиотеку и начинал по новой. Однако этот день, взяв свое начало в рутине, совершил крутой поворот. Едва я коснулся бумаги и вывел на ней первую букву, как дверь распахнулась, и в комнату ворвался возбужденный Коба. Лицо гнома было измазано в саже, голова перебинтована, руки дрожали, однако гном буквально сиял от восторга.
– Мама дорогая, что случилось-то? – охнул я, однако низкорослик только замахал забинтованной рукой.
– Кошачью лапу сделали! – возбужденно зачастил он. – Три штуки. Одна не сработала, вторую от пороха рвануло, а третья так стрельнула, что доспех насквозь пробила, а с ним и чучело. Смотреть будешь, хозяин?
Испытание огнестрельного оружия не самое интересное занятие, однако, ввиду сложившихся обстоятельств, оно показалось мне чуть ли не глотком свежего воздуха. Бросив свои канцелярские забавы, я с готовностью двинул за гномом.
– Ты не смотри, что я в бинтах, хозяин. Пустяки. Стеклом зацепило, – объяснял гном, уверенно ведя меня по запутанным коридорам цитадели. – Как первый раз бабахнуло, я с перепугу через окошко и вышел. Да не я один. Сам мастер Пали от страха бороду фитилем подпалил. Еле потушили. Борода-то у него смоленая-пересмоленная.
– Ты в следующий раз аккуратней, – настоятельно порекомендовал я. – Должна же быть техника безопасности!
– Чудно ты говоришь, хозяин. – Гном остановился около незнакомой двери и, нажав плечом, распахнул створки. Пахнуло порохом, серой, раскаленным железом и жаром печей. Гул от ударов молотом и шума мехов сливался с криками гномов. Все грохотало, вертелось, сверкало. Раскаленные печи выдавали струйки жидкого металла, стекавшие по желобам в продолговатые формы. После чего, едва металл успевал затвердеть, их перехватывали щипцами и принимались обихаживать молотами, придавая отливке форму. Вот уж чего я не ожидал увидеть под горой, так это сталелитейный цех.
– Что тут такое? – закричал я, обращаясь к Кобе, уверенно шагавшему впереди.
– Цех новый, – поделился гном. – Жидкое железо делаем. Потом его в формы сворачиваем. Такого еще ни у кого нет. Один у нас тут учудил. Наделал пластин тонких, и в кафтан засунул. Так ведь и не скажешь, что в кольчуге, однако не видно да и стрела не пробьет. Пробовали и на арбалетном болте, тоже не прошибает. Одни синяки да пару ребер сломали.
– Коба, ты мне вот такую же одежду справь, – попросил я гнома, и тот согласно закивал.
– Сделаем, хозяин. Вот только кошачью лапу до ума доведем и сразу за стальную рубаху примемся. У нас такие мастера есть в швейном цеху – ни в жизнь от обычной одежды не отличишь.
Гномий бронежилет в этом мире был бы весьма кстати, так же как и огнестрельное оружие, пусть и такое непрактичное, как мушкет. Играя с порцией пороха, зарядом и величиной орудия, можно было производить все – от легкого ружья до тяжелой артиллерии, однако, когда мы оказались на стрельбище, я пришел в ужас.
Вся конструкция вышла более чем громоздкой и на первый взгляд весила килограммов триста, если не больше. Литье у гномьего народца вышло знатное, но тут они тоже не стали мелочиться, да и остальные важные части механизма явно превышали мои ожидания. Вышла у них небольшая пушка, пристроенная на станину. Сама же станина была оснащена четырьмя колесами на подвеске, позаимствованными у другого, неизвестного мне механизма. Низкорослые инженеры учли даже откат орудия, который компенсировался четырьмя костылями, вбиваемыми в землю. Такое же громоздкое орудие стояло неподалеку, а еще одно, с развороченным дулом, треснутое буквально пополам, возвышалось вдалеке печальной грудой неудачного опыта.
Трое чумазых гномов, стоя около рабочего образца, бурно дискутировали, жестикулировали, общаясь на повышенных тонах и поминутно указывая на разнесенную в щепки колоду, которая, очевидно, служила мишенью. При виде меня разговоры поутихли, и один из мастеров, пожилой гном с длинной опаленной бородой, выдвинулся вперед, оглаживая свой кожаный фартук.
– Великая честь для нас, о Кот, цветом Черный, испытать твое изобретение. Опасно оно и восхитительно, и мы с моими подмастерьями в восторге!
– Сам рад. – Я дружелюбно улыбнулся и протянул седому мастеру руку. Тот смутился, некоторое время изучал мою ладонь, а потом робко, как бы не веря собственным глазам, вложил в нее свою крохотную мозолистую пятерню. – Я вижу, вы немного увлеклись с размерами.
Гном оглянулся на получившийся механизм и развел руками.
– Прототип требует доработки, ваше магичество. С большими деталями и ошибка видней. Доведем до ума, вот мельчить и начнем. Каковым вы видите его габарит?
Я развел ладони в стороны, показывая искомый размер оружия.
– Так, чтобы человек мог нести в руках.
Гном прищурился и что-то прикинул в уме.
– Можно и так, о Кот, цветом Черный. Сработаем.
– Хозяин! – Коба настойчиво подергал меня за штанину. – А может, еще бабахнем?
Я осмотрел бинты, наложенные на голову низкорослика и печально усмехнулся.
– Не набабахался еще?
– Да разве ж можно! – Коба расплылся в улыбке, видимо приняв мой ответ за положительный, и начал подгонять оружейников: – Что встали, как тролли под солнцем! Заряжай Кошачью лапу! Хозяин сам смотреть будет.
Гномы сноровисто засыпали порох, расправились с пыжом и фитилем и, благополучия ради, спешно отошли на безопасное расстояние. Укрытием им служил каменный павильон, метрах в сорока от места испытания.
– Я сейчас! – Коба подхватил с земли факел, сноровисто высек искру кресалом и, подпалив паклю, с готовностью зажег фитиль.
Охнув от неожиданности, я подхватил гнома и бросился в укрытие, но не успел. Орудие сработало, и, слава богу, как надо. Пороховое облако заполонило все вокруг, от грохота выстрела заложило уши, а колода, в которую целились гномы, разлетелась в щепки.
Когда дым рассеялся и я снова обрел возможность слышать, вокруг меня уже собрались довольные улыбающиеся оружейники. Они буквально светились от счастья. Не часто, видимо, им приходилось работать с чем-то подобным, а ввиду отсутствия огнестрельного оружия, этот шанс и вовсе представлялся уникальным.
Мы договорились о сроке следующих испытаний, и гномы пообещали уменьшить модель и усовершенствовать механизм. На этот счет у них была куча идей. Одно только меня смущало. Появление в этом мире огнестрельного оружия могло привести к кардинальным переменам в ведении боя, комплектации вооружения и численного состава воинских подразделений. Они должны были стать мобильней, наносить больший урон и вообще начать главенствовать над войсками, вооруженными не столь передовыми технологиями.
Отсюда и вовсе выходила сложная цепочка. Те, кто ранее нес поражение от численного преимущества противника или лучшей воинской подготовки, теперь способны были выйти на первый план и заявить о себе. Слабый и хворый контингент, вооруженный десятком огнестрелов, способен был подавить сопротивление врага, вдвое превышавшего по численности, а эффект неожиданности и вовсе не сулил воинам, вооруженным стрелами и мечами, ничего хорошего. Опять же, увеличивалась дальность поражения.
Далее предполагался дележ собственности по праву сильного, однако этот перевес сохранился бы недолго. Почти наверняка в бою оружие будет утеряно, и инженеры с оружейниками противоположной стороны воспроизведут его для того, чтобы пехота могла применить с тем же успехом. Снова бой, снова жертвы, и ранения гораздо серьезней, чем можно было бы получить от арбалетного болта.
Представив себе эту картину, уходя, я строго-настрого запретил гномам болтать об их поделке, на что они с охотой и согласились, не задавая лишних вопросов.
Глава 18. Когда выясняется, что учеба у мага – не такая уж веселая
День под землей тянулся на удивление долго, и в какой-то момент мои внутренние биологические часы принялись сбоить. Я с трудом определял время суток, все больше погружался в себя, начинал хандрить и в какой-то момент не выдержал. Захлопнув очередной талмуд, я ринулся прочь из библиотеки, по пути расшвыривая черновики и письменные принадлежности. Я был полон решимости пообщаться с Дурином по поводу своего ученичества, и именно в том плане, в котором нужно было мне.