— Кого? — переспросил заметно нервничающий Леонид Тимофеевич.
— Разорвало-то? — недобро усмехнулся Игорь Семенович. — Да всех этих проворовавшихся деятелей, вместе взятых, — он хлопнул ладонью по лежащей перед ним папке. — Значит, ареста управляющего союзным трестом требуешь? — Пантюхов заметил, как при этих словах побелел едва заметный розоватый шрамик на лбу помощника генерального прокурора. — А улик-то не очень чтоб шибко. Как полагаешь?
— Улик достаточно, — пытаясь сдерживать себя и от этого нервничая еще больше, выдавил Леонид Тимофеевич. — Но вот за то время, пока я по инстанциям хожу, Филиппов их наполовину обесценить может! Вчера к нему супруга из поездки вернулась. Сегодня должен сын из армии подоспеть. Уж он их подготовит, как надо. Будут отвечать словно по писаному.
— Мне вот тут генерал ваш звонил, — пыхнул сигаретным дымом Игорь Семенович. — Не понимаю, говорит, позиции Пантюхова. В Сибири ему, что ли, людей для арестов мало?
Капитан невольно внутренне сжался под тяжелым взглядом неподвижно замерших на нем белесоватых глаз собеседника.
— Так как, следователь? Неужели и в самом деле — не хватает людей в Сибири?
— Людей в Сибири хватает, — Леонид Тимофеевич положил свою сигарету в пепельницу. — Их хватило даже на то, чтобы в сорок первом Москву от фашистов прикрыть. — Пантюхов чувствовал, как загораются щеки.
— Да ты обидчивый, капитан, — примирительно перебил его Игорь Семенович. — Ну хорошо! — он расстегнул куртку. — Давай с тобой напрямую. Если по совести рассуждать — надо арестовать Филиппова немедленно. Рабочего, понимаешь, за пятьдесят рублей судим, а этот сам тысячу признавал, — Игорь Семенович сделал небольшую паузу. — Но и ты понимать должен, — взгляд помощника немного потеплел. — Помимо уголовного кодекса, есть еще директивные указания, инструкции разные. Много чего есть на белом свете. Поэтому не думай, — он стал говорить потише, — что нашей печатью ты от всех противников этого ареста как броней прикроешься. Прикрыть тебя смогут только абсолютно бесспорные доказательства вины Филиппова. А как их добывать, ты уж, наверное, почувствовал.
Леонид Тимофеевич молча кивнул.
— Так что, если убежден в нечестности управляющего на все сто и не боишься шишек набить — идем к заместителю! Если же есть хоть какой-то червячок сомнения, — взгляд помощника снова потяжелел, — еще есть возможность дать отбой.
— Я убежден не на сто, а на все триста процентов, — отодвигая стул, поднялся Пантюхов. Но Игорь Семенович все же успел заметить, как подрагивали пальцы капитана, когда он собирал со стола свои папки.
По дороге к кабинету заместителя генерального прокурора Пантюхов со своим спутником столкнулись с полным, заметно полысевшим человеком с большими звездами в прокурорских петлицах и орденскими планками на левой стороне форменного пиджака с красующейся над ними золотой звездочкой Героя.
— Здравствуйте, Роман Андреевич, — поздоровался помощник. Леонид Тимофеевич, обомлев, только и смог пробурчать что-то, лишь отдаленно напоминающее приветствие.
— Неужели сам Руденко?! — уже отойдя на несколько шагов, чуть не шепотом спросил капитан. — Тот самый, что на Нюрнбергском процессе?..
— Тот самый, — охотно подтвердил Игорь Семенович.
Заместитель генерального прокурора долго держал в руках санкцию на арест. Низкого роста, чернявый, одетый в гражданское, он никак не соотносился в представлении Пантюхова с той высокой должностью, какую занимал.
— Материалы тщательно посмотрели? Поддерживаете? — еще раз переспросил он Игоря Семеновича.
— Я вам уже доложил. Просмотрено то, что можно за такой срок. Подробно изучать дело надо несколько недель. И мы этим займемся. Но арест управляющего не терпит отлагательств. В этом нет никаких сомнений!
— Вы категорически настаиваете? — заместитель повернулся к Пантюхову.
— И я, и находящийся здесь полковник Соколов, — сбиваясь от возбуждения, заторопился ставший по стойке смирно капитан.
— Не надо мне ваших полковников! — несколько отстранился от него заместитель. — Вы, следователь, — он упер в грудь капитана указательный палец, — лично вы считаете, что без этого нельзя обойтись? Готовы нести всю полноту ответственности?!
— Готов, — Пантюхов сжал в кулаки разом вспотевшие ладони. — Я готов.
— А вот ваша областная прокуратура оказалась не готова, — заместитель генерального прокурора еще чуть помедлил. — Ну да бог с ними, — он с силой скрепил свой росчерк на санкции гербовой печатью.
— Действуйте! — заместитель протянул заверенный документ Пантюхову.
«Прокуратура Союза Советских Социалистических Республик» — Леонид Тимофеевич дважды перечитал опоясывавшую кольцом государственный герб надпись.
Теперь дело было за ним.
Пока капитан обходил все инстанции для получения нужной бумаги, Филиппов, уже успевший порядком обработать жену, с нетерпением поджидал сына. Степан Григорьевич метался по квартире в ожидании звонка в дверь, но сын все не появлялся.
Юрий не очень спешил к отцу. Сойдя с электрички, он прежде всего отправился к Ирен, которую удалось заблаговременно предупредить о своем прибытии по телефону. Полтора часа любви в ее уютном гнездышке несколько встряхнули его. После жестких казарменных коек широкая тахта была необыкновенно хороша. Но куда более хороша была ее хозяйка.
Дома Юрий застал почти взбешенного отца.
— Время. Ты посмотри, сколько времени! — кричал Степан Григорьевич. — Сколько тебя можно ждать?!
— Но я же теперь не сам себе хозяин, папа, — вяло оправдывался сын.
Высокий, статный Юрий в военной шинели выглядел по-настоящему возмужавшим мужчиной. И только, пожалуй, несколько нагловатое выражение обветренного, с крупными по-отцовски чертами лица выдавало в нем прежнего оболтуса.
— А что стряслось-то, что за пожар такой? — поинтересовался он, повесив шинель на вешалку. — И время, кстати, всего два часа дня. Я ведь сообщил матери, что вряд ли раньше выберусь.
— Пожар, — Степан Григорьевич опустился на диван в гостиной и указал Юрию на кресло против себя. — Тут такое, что без огня сгореть можно! Милиция за мной с собаками гонится. — Степан Григорьевич застегнул пуговицы теплой вязаной куртки. — От самого Новосибирска гончими травят. И здесь, даже на больничном, — он кивнул на лежащий на столе синий листок бюллетеня, — покоя не дают.
— Они что, вовсе с ума спятили?! — изумился развалившийся в кресле Юрий.
— Боровец меня оклеветал, Юра, — Степан Григорьевич понуро ссутулился. — Многотысячные взятки мне приписывает ради собственного спасения, иуда!
— Мало ли что кому придет в голову, надо же доказать! — беспечно отреагировал сын.
— Это, конечно, верно, — со вздохом согласился Филиппов. — Да не все так просто, как тебе кажется. В сибирских застенках из человека в случае необходимости могут выбить любые доказательства. Поверь, у меня есть основания так говорить.
— Неужели тебя?! — у Юрия расширились глаза.
— Да нет же, нет! Пока еще нет — до этого не дошло, — остановил сына Степан Григорьевич. — Но тамошний следователь спит и видит меня арестованным. Прокуратура сдерживает его людоедские страсти, однако на всякий случай нам нужно кое-что обсудить.
— А где мама? — только теперь заметил отсутствие матери Юрий.
— Сейчас придет, в магазин пошла! — раздраженно ответил Степан Григорьевич. — Слушай меня внимательно, — Филиппов понизил голос. — Если тебя будут спрашивать обо мне в милиции, запомни...
Им не удалось поговорить с сыном и полчаса, как раздался резкий телефонный звонок.
— Степан Григорьевич? — расслышал Филиппов в трубке искаженный расстоянием, но все же до отвращения знакомый голос. — Это следователь Пантюхов беспокоит. Вы уж извините, я знаю, что вы на больничном, но, — трубка ненадолго замолчала, — я сегодня улетаю (у управляющего отлегло от сердца). Одна небольшая формальность. Как говорится, не в службу, а в дружбу — уделите мне пару часов. Не беспокойтесь, — предупредил возможные возражения Филиппова Пантюхов. — Вас увезут и привезут на теплой, комфортабельной машине. Так что сквозняков в городском транспорте опасаться не стоит. Договорились?
— Чтобы поскорее от вас отвязаться, я готов и на это! — Филиппов со злостью швырнул трубку на рычажки.
— Вроде, снимает осаду, — с надеждой повернулся он к сыну.
— Кто снимает?
— Да сволочь эта новосибирская — капитан Пантюхов. Побеседовать перед отъездом желает. Ну что ж, побеседуем! Так на чем мы с тобой остановились?
Юрий не успел ответить. На этот раз звонили в дверь.
— Иди, открой, наверное, мать пришла, — попросил сына Филиппов. Но это оказалась не мать.
— Вас Леонид Тимофеевич известил? — обратился к Филиппову старший лейтенант Ветров. — Машина ждет у подъезда.
Какое-то чутье подсказало Юрию, что отца увозят не на простой допрос. Слишком беспокойными показались ему глаза сотрудника, разговаривавшего со Степаном Григорьевичем. Да и второй, выглядывавший из-за его плеча милиционер, тоже производил тревожное впечатление: он так пристально наблюдал, как одевается отец, что, казалось, произведи при этом Степан Григорьевич одно неловкое движение, и у него на руках тотчас же окажутся наручники.
Когда охваченный недобрым предчувствием Юрий попросился сопровождать отца хотя бы до кабинета следователя, ему вежливо, но очень твердо отказали. Этот отказ еще больше взвинтил его. Темно-вишневая милицейская «Волга» еще не преодолела и ста метров, а он уже останавливал такси.
— Гони вон за той «волжанкой», — решительно приказал шоферу Юрий. — Сумеешь не упустить — в двойном плачу! — Военная форма Юрия и его командирские интонации произвели нужный эффект. Таксист поддал газу. Он хорошо знал Москву. Но не хуже знал ее и сидящий за рулем вишневой «Волги» милицейский шофер. Поколесив по довольно запутанным московским закоулкам, он сумел оторваться от преследования.
Эта гонка не осталась незамеченной. Филиппов начал беспокойно крутить головой.