— Не может быть! — чуть ли не взвизгнул от восторга толстяк, утирая пухлой ладошкой пот с лица. — Вы это серьезно?.. Но ведь... Чекисты четвертовали генерала Муханова!
Тут все присутствующие разразились гомерическим хохотом. Это надо же! В полной растерянности Ненсберг побагровел, потом смущенно захихикал. Он был одним из тех, кто усердно распространял слухи о зверствах большевиков, комиссаров, чекистов. И под конец сам уверовал в свои вздорные измышления.
А ведь он не мог не знать о зверствах тех, кому он служил в качестве бутафорского «министра». В сентябре 1922 года мне довелось присутствовать на заседании Полевой выездной сессии военного трибунала Туркестанского фронта в городе Ош. Судили кровавое чудовище, изверга Муэтдина-бека с его ближайшими подручными, палачами. Даже такой стойкий коммунист, как председатель военного трибунала Туркфронта Петр Алексеевич Камерон, подчас, слушая свидетелей, едва сдерживал слезы.
Муэтдин — закоренелый уголовный преступник, осужденный за убийство еще до революции. Бежав с каторги, пристал к шайке Османа Курбаши. Подыскав удобный момент, Муэтдин убил Османа и со своей шайкой влился в «воинство» Мадамин-бека. Вместе с «беком» вынужден был сдаться советским властям, однако недолго вел мирный образ жизни. Собрав шайку из отпетых душегубов, Муэтдин совершал поистине страшные злодеяния. Вот небольшой отрывок из обвинительного акта по его делу:
«...Красноармейцы сжигались на костре и подвергались пытке; дети разрубались шашкой и разбивались о колеса арб, а некоторых разрывали на части, устраивая с ними игру «в скачку», то есть один джигит брал за одну ногу ребенка, другой — за другую и начинали на лошадях скакать в стороны, отчего ребенок разрывался; женщины разрубались шашкой, у них отрезали груди, а у беременных распарывали живот, плод выбрасывали и разрубали...»
Во время суда было установлено, что, например, в кишлаках Иски Наукат и Джаны Наукат не было девочки старше десяти лет, которую бы не изнасиловал Муэтдин! Надоевших ему жен изверг приказывал палачам казнить. Не угодившим ему поварам и слугам зверь самолично срубал головы! В банде его было несколько белогвардейских офицеров, таких же кровавых палачей, как и Муэтдин. Когда же Муэтдину пришлось вновь сложить оружие, он перед сдачей приказал палачам уничтожить своих белогвардейских «советников», в том числе душегуба Марцинкевича, принявшего мусульманство и ставшего Девленом Берды. Примечательно, что местные жители едва не свершили самосуд над осужденным к расстрелу Муэтдином и его палачами[30].
Трудные, страшные времена переживала молодая рабоче-дехканская власть. При любой возможности враги революции люто мстили честным людям, настоящим патриотам, выбравшим путь верного служения народу.
Глубоким уважением пользовался в народе краском Востросаблин. Этот бывший царский генерал-лейтенант с первых же дней революции твердо и умело защищал завоевания Советской власти. Когда произошел контрреволюционный переворот в Асхабаде, Александр Павлович Востросаблин был комендантом крепости Кушка. Мятежники тщетно уговаривали его перейти на их сторону. Он удержал крепость, обеспечил ташкентские, ферганские красноармейские части имевшимися в его распоряжении орудиями, пулеметами, боеприпасами.
И вот этого замечательного человека, патриота не стало!
Краскома Востросаблина зверски убили!
В сентябре 1921 года Александр Павлович возвращался из Баку, где проходил съезд народов Востока. Он был делегатом этого исторического съезда и теперь ехал в Ташкент, чтобы рассказать товарищам о своих впечатлениях. Сопровождал его адъютант. Александр Павлович благополучно добрался морем до Красноводска и затем пересел в поезд. Народу было немного. В том вагоне, где ехал Востросаблин, находилось еще семеро гражданских пассажиров.
Неподалеку от станции Кызыл-Арват в вагон вошли пятеро в форме командиров Красной Армии. Один из вошедших заявил:
— Чека. Проверка документов.
Пассажиры вынули свои бумаги. Дошел черед и до Востросаблина с адъютантом. Ничего опасного не подозревая, оба предъявили свои мандаты, и в этот момент один «чекист», выхватив наган, в упор застрелил адъютанта, остальные схватили Александра Павловича, поволокли в тамбур, матюкаясь и крича, что наконец-то пойман белогвардейский генерал! Этим они сбили с толку пассажиров. Да и что могли поделать штатские люди против вооруженных до зубов душегубов!..
Все же один пассажир сумел проскользнуть в соседний вагон, где ехали военные, поднял тревогу.
Но было уже поздно. Изверги втащили Александра Павловича в тамбур, распахнули дверь, ведущую на переход в соседний вагон и сбросили его под колеса поезда!..
Убийцы попрыгали с подножек на ходу. Но тут же состав был остановлен стоп-краном. Началось преследование. В перестрелке один из бандитов был тяжело ранен и схвачен. Остальные же скрылись в барханах, а затем навстречу им появилась группа конников, посадила на лошадей, и банда ускакала в сторону границы.
Захваченный бандит по дороге в Асхабад испустил дух. Казалось бы, все, никаких концов не найти. Однако его опознала медицинская сестра, служившая в Асхабадском госпитале при белогвардейцах. Узнали убитого и двое офицеров, амнистированных Советской властью. Изверг, участвовавший в зверском, подлом убийстве Александра Павловича Востросаблина, оказался полковником Мездриковым Валерианом Николаевичем, служившим в 1918-1919 годах в Отдельной Туркестанской армии закаспийских белогвардейцев в должности инспектора артиллерии.
Пассажиры, ехавшие в вагоне вместе с А. П. Востросаблиным и его адъютантом, показали также, что в числе бандитов был некто с наполовину оторванным правым ухом. По этой примете удалось установить, что в убийстве Востросаблина принимал также участие бывший военный комендант Асхабада полковник Родников. Звериную ненависть питали враги новой власти к Востросаблину. За боевые заслуги и преданную службу народу и делу революции бывший генерал Александр Павлович Востросаблин был награжден орденом Боевого Красного Знамени, пользовался авторитетом и уважением. И поэтому изверги решили с ним расправиться. Нет, они не застрелили его, как адъютанта. Им было мало смерти замечательного человека, воина, патриота. Они учинили над ним зверскую расправу.
Работники ГПУ и по сей день продолжают розыски убийц Александра Павловича Востросаблина. В числе тех, кто ведет поиски кровавых палачей, — мой старый знакомый, Чусов Михаил Федорович, бывший ранее начальником секретно-оперативной части Дорожно-транспортной ЧК, ныне — ответственный работник ГПУ, отличный оперативник. И я верю: их разыщут и покарают по всей строгости закона[31].
Я глубоко верю в это. Верю в торжество справедливости. Изверги не уйдут от возмездия! Палачи, расстрелявшие асхабадских и бакинских комиссаров, расстрелявшие Полторацкого, тоже, надо полагать, надеялись на безнаказанность. Но вот передо мною газета «Известия» ТуркЦИКа. В ней опубликовано сообщение ТуркЧК и Особого отдела Туркфронта о расстреле врагов революции: Гаубица Петра Николаевича, организатора белогвардейского восстания в июле 1918 года в Асхабаде; Гербеева Николая Ефимовича, председателя следственной комиссии белогвардейцев, — по ее постановлению были расстреляны 9 асхабадских комиссаров; Белоконя Федора Семеновича, члена белогвардейского Закаспийского правительства, ведавшего контрразведкой, — при его личном участии были расстреляны 26 бакинских комиссаров; Никифорова Григория Григорьевича, эсера, лично командовавшего карательным отрядом при расстреле бакинских и асхабадских комиссаров...
Из подписавших этот справедливый приговор я хорошо знаю всех. Замечательные коммунисты, беззаветно преданные делу революции. Душевные парни, готовые в любую минуту помочь человеку оступившемуся, случайно или по недомыслию попавшему в тенета контрреволюции. Но они не знают пощады злобным, неисправным врагам! Со времени вынесения этого приговора минуло почти пять лет. Много воды с той поры утекло...
Возможно, иному читателю моих записок (спустя, скажем, полсотни лет) приговор покажется чрезмерно суровым. Да, приговор суров, но справедлив. Вспомните, уважаемые потомки, о мученической смерти Востросаблина. Остатки контрреволюционных банд, ушедшие в подполье, совершали неслыханные злодеяния: захватывая из засад партийных, советских, комсомольских работников, активистов, палачи подвергали их пыткам — вырезали звезды на теле, жгли на кострах, четвертовали. Чекисты не знали ни сна, ни отдыха, днем и ночью гремели перестрелки. В этих схватках погибали многие чекисты и работники уголовного розыска, были ранены Аракелов, Соколовский, Насредин Бабаджанов, Базаров, Ескин и другие замечательные защитники народной власти.
...Жаль нам было расставаться с Фрицем Яновичем Цирулем. Но ничего не поделаешь: приказ есть приказ. Ныне товарищ Цируль — начальник милиции Москвы и Московской губернии. Почетное повышение[32].
По мере того, как в руки чекистов и розыскников попадали активные участники мятежа, Верховный революционный трибунал Туркреспублики, трибуналы на местах выявляли меру виновности того или иного участника провалившегося контрреволюционного переворота. Позднее получили по заслугам генералы Гордеев и Павловский, поручик Курков, лично расстреливавший комиссаров, другие кровавые преступники.
Не ушел от наказания и Маслов. Тот самый Маслов, который, возглавив во время мятежа конный отряд, пытался обманом захватить здание уголовного розыска по улице Шахризябской, 1. Его тоже приговорили к расстрелу. Однако...
Уж коли я взял на себя самовольно обязанности «Нестора начала XX века», включу в свою летопись документ, опубликованный в газете «Известия» ТуркЦИКа от 26 июля 1919 года. Привожу документ с сокращениями.