– Совсем недавно намазали. Прямо к твоему приходу, – прогудел он. – Ишь, как отсвечивает!
– Да уж… отсвечивает, – подтвердил я. – И что ты по этому поводу думаешь?
– Запутанная история, – почесал затылок чекист.
– Как это верно подмечено, Ватсон, – удержаться от кривой ухмылки было просто невозможно.
– Буквы метра по три будут, и намалевали их где-то на уровне второго этажа… – Андрюха постарался показать, что наконец включил свою хваленную ФСБшную соображалку. – Это ж надо как постарались!
– На веревке с борта спустились, – предположил я. – Один держал, другой писал.
– А следов нет, потому как прибрались за собой? – Загребельный уставился на меня в ожидании ответа.
– Наверное так.
– Зачем?
– Хрен его знает, товарищ подполковник, – мне ничего не оставалось, как просто пожать плечами. – Чтобы мы не догадались чья это работа.
– А почему мы не должны об этом догадаться? Стесняются? Может они эти… Как их там? Тимуровцы, что ли? Люди делают добрые дела и не желают за это благодарности.
– Люди? – пришел мой черед вопросительно пялиться на приятеля.
– Да-а-а… – глубокомысленно протянул тот. – Вполне вероятно, что и не люди вовсе.
– Создатели? – судя по всему, я произнес именно то слово, которое уже вот-вот было готово сорваться с языка Лешего.
– Главного уже нет в живых, – задумчиво произнес чекист. – Поэтому вполне может оказаться, что они выбрали другой способ вести нас и направлять.
– Значит Создатели не заперты на «Облаке» за хер знает за сколько миллионов километров от Земли?
На этот вопрос Загребельный не ответил, а лишь неопределенно пожал плечами.
– И куда они нас могут вести? – я не смог удержаться и с опаской огляделся по сторонам.
– К модулю, например.
– Или в какое-нибудь другое место, – протянул я негромко, так, словно боялся разбудить лихо. – Помнишь предупреждение Мурата? «Не доверяйте ханхам», кажется так он говорил?
– Мы уже зашли слишком далеко. Это во всех смыслах. Так что теперь остается лишь двигать дальше, до упора, так сказать, – Андрюха последовал моему примеру и тоже просканировал взглядом местность, после чего тяжело вздохнул: – Только вот куда ж тут идти?
– Как куда? На север! – я ткнул стволом автомата в строку гигантской шпаргалки.
– И где ж тут север?
– У тебя ведь компас есть, – мысль пришла как-то сразу, словно по башке шарахнуло.
– Компас? – Леший чисто автоматически нащупал нагрудный карман разгрузки. – Да на кой ляд тут ком…
Он вдруг осекся на полуслове, послушно полез в карман и выудил оттуда свой видавший виды потертый и поцарапанный армейский компас. Несколько секунд подполковник постукивал по стеклу прибора, поворачивал его, и поворачивался сам. В конце концов Андрюха замер, оставив лесовоз сзади и справа от себя.
– Направление вроде держит, – сообщил он, – но только одному богу известно, что это за север такой.
– Местный север… Какой же еще?! – хмыкнул я и поглядел в ту сторону, которую выбрала магнитная стрелка.
В этом направлении корабли лежали особенно плотно, буквально борт к борту, а некоторые даже навалены один на другой. Переломанные корпуса, смятые надстройки, продавленные палубы, груды вывалившегося из трюмов груза, бурелом из мачт и палубных кранов. Короче, сплошная хорошо слежавшаяся железная гора, изобилующая огромными жерлами темных туннелей и пещер, через которые, судя по всему, и будет пролегать наш путь.
– Что ж, давай попробуем, – Загребельный засек азимут и опять убрал компас в карман. – По крайней мере, пока твои неизвестные покровители ведут себя вполне интеллигентно. Пишут нам записки вместо того, чтобы подгонять раскаленным прутом. Уже только одно это вызывает к ним некоторое доверие.
С этими словами Леший оглянулся, еще раз глянул на текст послания и тут не удержался от удивленного восклицания:
– Обана! Глянь, как интересно получилось!
Я действительно глянул и не мог не согласиться с другом: метаморфоза действительно оказалась весьма любопытной. Светящаяся надпись на борту лесовоза быстро тускнела. Уже сейчас она растеряла половину своих огненных красок. Буквы стали выглядеть плохо затянувшимися рубцами, на которых кое-где все еще выступали крохотные капельки огненной крови.
– Светает, – чекист подвел научную основу под магию некогда величественного зрелища. – Свет стал падать по-другому, и солидол больше не блестит. А когда наступит день, то вообще превратится в грязную мазню. На черном борту такое послание, пожалуй, и не разглядишь.
– Особенно когда смазка подсохнет и станет матовой, – согласился я.
– И что из этого всего следует? – Андрюха наморщил лоб, пытаясь разобраться во всей этой мешанине.
– А следует то, что нам очень повезло, – я опередил приятеля с выводами. – Мы покинули корабль очень вовремя.
– Вовремя? – Андрюха приподнял бровь.
– Вот именно. Если бы вышли на полчаса раньше, то вряд ли что-либо смогли разглядеть в темноте. Если бы на полчаса позже… Но это мы уже с тобой обсуждали. Одним словом, повезло.
– Повезло? – казалось, Леший решил брать под сомнение каждое мое слово.
– Конечно, повезло.
Я уже собирался прекратить все это словоблудие, как впрочем и рискованное, а потому непозволительное топтание на открытом месте, как вдруг Загребельный ошарашил меня очень странным вопросом:
– А может кто-то знал, что мы выйдем именно сейчас? Ни на полчаса раньше, ни на полчаса позже, а вот именно се час?
– Чего?! – я оторвался от изучения пути на север и удивленно поглядел на приятеля.
– Есть еще одно интересное наблюдение. – ФСБшник своими фантазиями, похоже, собирался меня окончательно доконать. – Надпись «Иди на север» мог написать только тот, кто знал что у меня есть компас. Просто по-другому этот самый север тут не определишь.
– Это ты на что намекаешь? – теперь я прямо-таки буравил друга взглядом.
– Не знаю… – Леший досадливо отмахнулся. – Просто у меня какое-то дрянное ощущение, будто мы это уже совсем не мы.
– Как это? – Андрюха порол какую-то чушь, но, тем не менее, от нее у меня внутри все похолодело.
– Раньше мы были хозяева своей судьбы, своих поступков, а теперь… – Загребельный болезненно скривился. – А теперь мы тряпичные куклы в театре Карабаса Барабаса. Играем пьесу, в которой каждый шаг, каждое действие придумано и расписано заранее. Кем-то расписано, понимаешь? Вот даже если я сейчас пущу себе пулю в лоб, то и это тоже будет не по моему личному хотению, а по чьей-то злой воле.
– Э… ты это брось! – я вздрогнул, припомнив, что не далее как вчера тоже думал о самоубийстве.
– Да не дрейфь! Это я так… для примера ляпнул, – успокоил меня приятель. – Черта с два они дождутся, чтобы подполковник Загребельный по своей собственной воле дырок у себя в башке понаделывал.
– Кто они? – Андрюха вроде был настроен по-боевому, и у меня сразу отлегло от сердца.
– А вот сейчас пойдем на север и там как раз все это подробно и выясним. – Леший уверенно шагнул вперед. – Давай, Макс, не отставай!
После того как мы основательно углубились в бесконечный железный лабиринт, стало понятно, что направление на север удерживать будет совсем не просто. Зачастую стальные тела морских гигантов лежали так, что обойти их можно было лишь отмахав крюк в полкилометра, а то и поболее, и еще вовсе не факт, что после этих вихляний мы вновь выходили на верную траекторию. Поэтому оставалось лишь надеяться, что задав направление на север наши неизвестные покровители имели в виду ни какую-то там конкретную точку, в которую тандем Ветров энд Загребельный должны были непременно проследовать, а общее направление, удерживая которое мы попадали… А вот хрен его знает, куда мы попадали и что нас там ждало!
Примерно такие мысли посетили мою голову, когда мы с Андрюхой свернули в очередной сумрачный каньон с высокими железными берегами. Уходил он на северо-восток, то есть, как всегда, несколько не в ту сторону, куда нам требовалось. Однако имелся и некоторый плюс: этот проход оказался практически чистым, лишенным завалов из низвергнутого с палуб металлолома. Он словно приглашал совершить легкую прогулку и наконец отдохнуть от штурма баррикад, которым мы с Лешим занимались вот уже почти два часа кряду. Помехой не могли стать даже те пять или шесть грузовых контейнеров, которые в одном месте таки образовали что-то вроде узкого бутылочного горла.
– А ну, погоди! – после того, как мы продвинулись всего шагов на десять, Загребельный вдруг неожиданно придержал меня.
– Чего еще? – я облизнул пересохшие губы и вопросительно поглядел на друга.
– Не нравится мне тут что-то, – чекист упер руки в боки, одна из которых чисто инстинктивно легла на пистолетную кобуру. – Отличное место для засады.
– Тут полным-полно таких мест, – напомнил я, но все же «калаш» из-за спины перетащил на грудь.
– Таких, да не совсем, – Андрюха присел и стал внимательно изучать поверхность грунта.
В отличие от своего приятеля я не являлся опытным следопытом, а потому обратил свой взор к небу, вернее к нависающим над нами бортам двух сухогрузов. Хотя классическим сухогрузом был лишь один из кораблей. Второй же, на грязно-синем борту которого красовалась выцветшая надпись «Джон Грин», являлся каким-то суперсовременным судном-универсалом, предназначенным для перевозки самого широкого спектра грузов. Скорее всего, именно с него и свалились те контейнеры, что сейчас находились не боле, чем в полусотне шагов от нас.
– Очень интересно, – Леший прервал мои наблюдения. – Похоже, этот проход специально расчистили.
– Сдурел что ли? Кто? Когда? На кой черт?
– Сразу столько вопросов! Прямо и не знаю, на какой отвечать первым, – Андрюха хмыкнул и поманил меня рукой. – Не веришь, глянь сам.
Прежде чем последовать примеру друга, я огляделся по сторонам и зябко поежился. Вот же цирк-зоопарк, умеет этот гавнюк создать настроение, заразить кожно-венерологической инфекцией под названием безотчетная подсознательная нервозность и тревога! Вот теперь у меня вся шкура чешется, а внизу живота холод. И все потому, что не могу отделаться от пакостного ощущения, что на меня кто-то смотрит, за мной кто-то наблюдает и непременно желает зла.