Хотя во мне и пылало яростное желание поквитаться, однако толкало вперед совершенно не оно. Основным погонщиком, который и сжимал в своей лапище обильно вымоченный в рассоле кнут, был конечно же страх. И он на славу справился со своей работой. Полковник Ветров успел добежать до пробоины еще до того, как та окончательно заросла.
Втиснувшись в щель, я уперся спиной, а руками стал давить в край неотвратимо наползающего стального диска. Что именно толкает его вперед разбираться было некогда, как впрочем и решать приведут мои усилия к чему-нибудь путному или нет. Не пытайся, а делай! Упрись! Держи, даже если тебе переломает руки и ребра! Вот все, что вертелось тогда в мозгу.
Не знаю, может мне показалось, но закопченная железная дверь и впрямь затормозила свое ненавистное движение. Нет, о том чтобы остановить ее не могло быть и речи, но задержать… Задержать мне кажется удалось.
– Андрей! – я застонал от натуги. – Где ты?! Скорей!
Этот вопль еще вибрировал в барабанных перепонках, когда две огромные ручищи вцепились в металл где-то на уровне моей груди.
– Налегли! – проревел Леший и изо всех сил рванул дверь назад.
Конечно, силища у Андрюхи была неимоверная, куда там мне, но даже и она не смогла переломить напор стальной плиты. Щель неумолимо уменьшалась, и я уже чувствовал, как металл стал сдавливать меня с двух сторон.
– Макс, уходи! – выдохнул мне прямо в ухо чекист.
– Я не могу отпустить! Ты не успеешь!
Я с ужасом почувствовал, как удвоенной мощью и яростью нарастает давление металла. И еще одно… Неожиданно вокруг воцарилась оглушающая звенящая тишина, в которой нереально неестественно громко слышался плеск падающих капель. Последних капель горючего стекающих из зловещих черных труб. И это значило лишь одно – всего через пару мгновений сюда заглянет смерть. Как глупо! Нет вовсе не то, что мы угодили в мастерски расставленную ловушку, а то, что на пути к спасению стою я, мое тело загораживающее спасительный проход. И самое смешное, что уходить я не собираюсь. Эх, подпереть бы чем…!
Прозрение пришло, как раскат грома. Оно ослепило и оглушило. В результате чего я даже не услышал своих слов. А ведь они были. Точно были. Срывая голос, я кричал: «Автомат! Вбей автомат!».
Наверняка смысл этого приказа мог понять далеко не каждый. Да только вот Леший, он и есть этот самый «не каждый». Леший – это особый случай. В экстремальных ситуациях мозг чекиста работал молниеносно, четко и слажено. Именно поэтому я отчаянно надеялся, что он поймет.
Так и произошло. Это стало очевидно, когда тонна металла прекратила свои остервенелые попытки разрезать меня пополам словно ножницами.
– Есть! – крик Загребельного сработал будто выстрел из стартового пистолета, после которого полковник Ветров изо всех сил рванулся наружу.
Я буквально вывалился из железной щели. Ободранные до крови руки, разорванная телогрейка звездочки перед глазами и вырывающийся из груди надрывный хрип. Вот только все это сейчас не имело ни малейшего значения. Андрюха – вот что было главным.
Даже не подумав оглядеться по сторонам, я круто развернулся и вцепился в разгрузку приятеля, который уже занял мое место в стальных жерновах. ФСБшник был гораздо крупнее меня, плюс бронежилет и разгрузка. Для него узкий лаз мог оказаться по-настоящему непреодолимой преградой. Однако расстегивать и сбрасывать всю экипировку, у Лешего просто не было времени. Это отчетливо понимали мы оба.
– Лезь! – проревел я. – Скорее!
Поторапливать Загребельного не требовалось. Он и сам упирался изо всех сил, пытаясь протиснуться сквозь воистину игольное ушко.
– Пусть я сломаю тебе ребра, но вытащу! – с таким воплем полковник Ветров двумя руками вцепился в своего лучшего друга и рванул его что было сил.
Именно в этот момент и полыхнуло. Все что я увидел, была ослепительно яркая вспышка, которая вмиг затмила свет багрового неба. В след за ней последовал удар, который сорвал меня с места и бросил в глубины какого-то темного, словно пришедшего из потустороннего мира смерча. А может я сперва полетел, а разогретая ударная волна нагнала меня лишь потом? Сказать было сложно. Фактом являлось лишь то, что я оказался отброшенным куда-то очень далеко… И меня не сжег огонь… А раз я все это понимал, то быть может даже оставался жив.
Сколько я пролежал, уткнувшись в колючий грязно-желтый песок неизвестно. Минуту? Пять? Десять? Час? Когда я пришел в себя, то некоторое время просто недвижимо лежал. Вот так лежать и ни о чем не думать было очень приятно. Зачем вообще куда-то идти, о чем-то беспокоится, за что-то бороться, когда в мире существует такой благословенный сладко обволакивающий покой?
О том, что я глубоко ошибаюсь и покой вовсе не для таких как я, мне напомнили уже через мгновение. Чьи-то сильные руки, а может лапы оторвали старого танкиста от земли и поставили его на ноги. Руки скручены за спиной, на шее тугая веревка. Что называется – попался!
Кто были мои пленители я конечно же догадывался. Оставалось выяснить, кем они были? Так, чисто познавательный интерес. Люди вообще любят узнавать правду перед смертью.
Когда я поднял глаза, то обнаружил около десятка сутуловатых серых силуэтов. Они обступили меня со всех сторон и угрожающе потрясали какими-то предметами очень похожими на копья и примитивные мачете. Чтобы разглядеть детали мне срочно требовалось навести резкость. Именно для этого я сперва помотал головой, а затем на мгновение поднял глаза к небу.
Это самое мгновение растянулось в целую вечность. Потому что я больше не замечал «серых». Я неотрывно смотрел выше их голов, туда, где на фоне кроваво-красного неба возвышался высокий борт очередного корабля. Он стал бы одним из сотен, а может и тысяч нашедших успокоение на этом исполинском железном кладбище. Однако существовала одна небольшая деталь делавшее это судно особенным, если не сказать таинственным и мистическим. Эта деталь была его названием.
– «Джулия», – прошептал я одними губами, читая большие белые буквы.
Глава 12
Звук доходил до меня очень медленно. Он шел словно издалека, или нет, вернее будет сказать, пробивался сквозь толстый слой сильно разряженного воздуха. Окажись меж мной и источником полный вакуум, и тогда все… можно было даже не мечтать о том, чтобы хоть что-то расслышать. Но с вакуумом получился прокол, и потому я все же смог расслышать слова. Да, это определенно были слова, и я даже сподобился их понять.
– Вот и свиделись. Сука, ты полковник! Я всегда знал, что доверять тебе нельзя.
Когда смысл этого монолога дошел до сознания, я даже не удивился его, прямо сказать, нелицеприятному содержанию. Нет, конечно же, некоторое недоумение присутствовало, но его теснила, отпихивала куда-то на задний план судорожное, порывистое желание понять, вспомнить. Этот голос… Несколько искаженный, но тем не менее определенно знакомый. Где и когда я его слышал?
Как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Хотя, положа руку на сердце, сто раз я такое дерьмо слушать не собирался. Даже и пару раз не собирался. Эх, вот отыщу тебя, падла…
Эта самая падла могла находиться только среди «серых», поэтому, прекратив пялиться на весьма многообещающую надпись «Джулия» полковник Ветров опустил взгляд на замершие перед ним фигуры. К этому моменту в голове уже достаточно прояснилось, а потому появилась возможность гордо взглянуть в глаза наших врагов.
Хотя в действительности никаких глаз видно не было. На меня глядели темные полированные стекла солнцезащитных очков. Их гладкая глянцевая поверхность смотрелась невероятно контрастно в обрамлении витков грязной, серой, превратившейся практически в марлю ткани. Все это вместе делало «серых» похожими на древнеегипетских мумий, которые, выбравшись из своих гробниц, не нашли себе места в новом мире и вынуждены были превратиться в обычных бомжей. Именно бомжей и никого другого напоминала их ветхая рваная одежда. Куртки, штаны, кое у кого даже шапки, и все одинакового мышиного серого цвета. А впрочем нет, вон тот невысокий крепыш, что стоял точно напротив меня, надетое на нем двубортное пальто с неряшливо обрезанными полами все еще сохранило легкий оттенок щегольского коричневого цвета.
К этому моменту я уже совершенно ясно понимал, что передо мной люди. Должно быть, слегка свихнувшиеся, может больные, или вообще мутанты, иначе как объяснить их, мягко говоря, странный вид и отчаянно «горячую любовь» в гостям извне, таким как мы с Лешим.
Черт побери, Андрюха…! Мысль о друге ударила как хлесткая пощечина. Получив ее, я рванулся изо всех сил. Меня держали двое «серых», но они явно не ожидали такой прыти от только что очухавшегося, едва стоящего на ногах пленника. Именно поэтому я сумел оттолкнуть одного и засветить локтем по уху другому.
О последствиях потасовки думать не приходилось. Возможно меня тут же прикончат, но только смерти я вообще не боялся. В голове тяжелым пульсом ухала, билась лишь одна мысль, один приказ самому себе: «Ты должен во что бы то ни стало увидеть Лешего!». И мне это удалось.
Загребельный лежал недалеко от края пробоины. Все-таки каким-то чудом ему удалось протиснуться наружу. О том, что Андрюхе помогли мои хотя и отчаянные, но все же откровенно чахлые усилия, надеяться не приходилось. Скорее всего чекиста вытолкнула неистовая огненная волна, от удара которой содрогнулось все вокруг. Как раз на это указывала одежда подполковника. С одной стороны она была вся обуглена и исходила зловещим черно-смоляным дымком. Лица ФСБшника я не видел. Леший лежал на боку, демонстрируя мне свой измазанный в сажу затылок с обгоревшими волосами.
Конечно же первым желанием стало кинуться к другу, да только из этого ничего не вышло. Оба охранника опомнились и вцепились в меня бульдожьей хваткой. Им на помощь тут же бросилось еще несколько «серых». Так что все на что сподобился полностью обездвиженный полковник Ветров, так это злобный и одновременно тоскливый рев.