– Ну, теперь давай вскроем его и посмотрим, что там внутри. Хочешь подождать здесь?
– Да, если это быстро.
– Гениев не следует торопить, Даллас!
Еву часто интересовало, почему человек выбирает работу патологоанатома и при этом шутит, занимаясь ею. Подойдя к холодильнику, она взяла банку имбирного пива и вернулась к Моррису.
– Что ты…
– Ш-ш!
Ева нахмурилась, но подчинилась. Обычно Моррис болтал за работой, но сейчас он хранил молчание, глядя то на внутренности черепа Когберна, то на экран возле стола.
Ева тоже посмотрела на экран, но не увидела ничего, кроме непонятных разноцветных фигур.
– Ты наводила справки насчет того, подвергался ли этот парень каким-то медицинским процедурам?
– Да. Он не лечился и не обследовался года два.
– Тем не менее, с мозгом у него что-то странное. Парализатор не мог вызвать такое повреждение. Опухолей и тромбов не вижу. Если имела место эмболия, то здесь должно быть… Внутричерепное давление очень высокое, и мозг сильно распух.
– При жизни?
– Пока не могу сказать. Это требует времени. Любопытно… Мозг буквально лопнул, как воздушный шар. По моему мнению, никакое оружие не могло это вызвать.
– А лекарство?
– Мне нужно провести тесты. Свяжусь с тобой, когда получу надежные данные.
– Можешь сообщить мне хоть что-нибудь?
– Только то, что мозг этого человека был в скверном состоянии задолго до вчерашнего вечера. То, что произошло с его мозгом, не является результатом электронного разряда. Такого бы не случилось, даже если бы твой полицейский вставил парализатор ему в ухо. Я, конечно, не могу утверждать, что разряд не вызвал цепную реакцию, ускорившую наступление смерти. Но, судя по состоянию мозга, его обладатель все равно умер бы в течение часа. Я дам тебе знать, когда разберусь, что к чему. А теперь уходи и не мешай мне работать.
Ева распечатала квартиру Когберна, и, как только открыла дверь, зловоние ударило ей в нос, словно грязный кулак.
– Боже, ну и запах!
– Да уж. – Отвернувшись, Пибоди набрала напоследок в легкие чистый воздух и шагнула в квартиру следом за Евой.
– Открой окно, пока мы здесь. Невозможно работать в закупоренном ящике.
– Что мы ищем?
– Вскрытие Когберна показало тяжелое заболевание мозга. Мы можем найти какое-то подтверждение или указание на то, что он занимался самолечением. Мне с самого начала показалось, что квартира выглядит так, как будто хозяин заболел. Он, конечно, был гнидой, но достаточно аккуратной и организованной гнидой. Однако в последние несколько дней махнул рукой на домашнее хозяйство, хотя и содержал в порядке свою бухгалтерию. Возможно, болезнь вкупе с жарой измучили его, а жалоба соседа окончательно вывела из равновесия.
– Так ли уж важно, почему Когберн проломил соседу голову битой?
– Причина всегда важна, – отозвалась Ева. – Ралф Вустер мертв, и Когберн заплатил за это. Но мы должны выяснить, почему это случилось. – Она открывала ящики, которые уже обыскивала вчера. – Может, он уже давно таил злобу на Вустера – хотел трахнуть его женщину или заполучить его деньги. А в тот момент, когда ему было так скверно, Ралф стал колошматить в дверь и кричать на него. – Присев на корточки, Ева посветила фонариком в глубь шкафа. – Что-то заставило его сорваться. Может быть, у него уже плавился мозг. Моррис утверждает, что он все равно должен был вот-вот умереть.
– Тем не менее, Трухарта сейчас тестируют. – Пибоди посмотрела на часы. – Или только что закончили тестировать. А потом ему придется иметь дело с БВД независимо от того, был Когберн чем-то болен или нет.
– Да, но Трухарт почувствует себя гораздо лучше, если выяснится, что настоящей причиной смерти была болезнь. В таком случае его не отправят в принудительный месячный отпуск. – Ева нахмурилась. – Как бы то ни было, мне все это не нравится.
– Что это за мелодию вы напеваете?
Ева выпрямилась, обругав себя.
– Не знаю. Черт бы побрал Морриса! Давай-ка постучим к соседям.
Удивительно, сколько людей теряет слух или дар речи, когда им приходится общаться с полицией.
Больше половины дверей, в которые стучала Ева, оставались закрытыми, а доносившиеся изнутри звуки тотчас же смолкали. Те же, кто открывал дверь, давали немногословные ответы типа «ничего не видел, не слышал и не знаю».
Но в квартире 12 на первом этаже терпение Евы было вознаграждено.
Дверь открыла заспанная молодая блондинка в тонкой майке и белых панталонах. Она зевнула в лицо Еве и быстро заморгала, когда ей показали значок.
– Моя лицензия оплачена. Мне ее продлили на шесть месяцев, и я только что прошла медицинский контроль. У меня все о'кей.
– Рада слышать. – Девица выглядела достаточно свежей – по-видимому, ее карьере лицензированной проститутки еще не исполнился год. – Но я здесь не по этому поводу, а из-за того, что произошло вчера на четвертом этаже.
– Жуткая история! Я пряталась в шкафу, пока не прекратились крики. Там была драка, двух человек прикончили и все такое.
– Вы знали кого-нибудь из убитых?
– Более-менее.
– Не могли бы мы войти, мисс?
– Меня зовут Рини – Рини Пайк. Вообще-то, моя фамилия Пиковски, но я изменила ее на Пайк, это звучит более сексуально. Ладно, входите. Моя инструкторша говорит, нам лучше сотрудничать с полицией, чтобы избежать неприятностей, и все такое.
Ева подумала, что девушка в качестве лицензированной проститутки выглядит так же, как Трухарт в качестве полицейского. Все еще молода и невинна, несмотря на избранную профессию.
– Хороший принцип, Рини.
– Только у меня жуткий беспорядок. Днем я в основном сплю – особенно в такую жару. Управляющий никак не установит кондиционер.
– Может, мне попробовать его уговорить? – предложила Ева.
– Это было бы здорово! Трудно приводить сюда клиентов – здесь слишком жарко для секса и все такое. У меня ведь лицензия только на уличную работу, а клиенты с улицы обычно не хотят тратиться на комнату в отеле.
Мебель была скудной, а расположение соответствовало квартире Когберна. Беспорядок создавали разбросанная одежда, три парика, похожие на растрепанные скальпы, и нагромождение косметики на комоде у окна.
Воздух был жарким, как в духовке.
– Что вы можете рассказать мне о Луи Когберне? – начала Ева.
– Он любил делать это быстро и просто – без всяких ухищрений.
– Очень интересно, Рини, но я спрашиваю не о его сексуальных предпочтениях. Впрочем, раз уж вы это упомянули… Он был вашим постоянным клиентом?
– Что-то вроде того. – Рини двигалась по комнате, подбирая одежду и бросая ее в шкаф. – Он приходил раз в две недели с тех пор, как я въехала сюда. Мистер Когберн был очень вежлив, говорил, как удобно иметь в доме лицензированную компаньонку, и даже предлагал расплачиваться своим товаром. Но я ответила, что предпочитаю деньги, так как коплю на лицензию девушки по вызову, а наркотиками не балуюсь и все такое… О! – Она хлопнула себя ладонью по рту. – Я не должна была говорить о его занятиях. Но раз уж он мертв…
– И все такое. Не беспокойтесь, Рини, мы знаем о его бизнесе. Скажите, Когберн ссорился с кем-нибудь из жильцов до вчерашнего вечера?
– Никогда. Он всегда был тихим и вежливым. Держался особняком, ни с кем особо не общался.
– Когберн когда-нибудь упоминал о каких-нибудь проблемах, связанных с Ралфом Вустером или Сузанн Коэн?
– Нет. Я знакома с Сузи. Несколько дней назад мы с ней сидели на крыльце и пили пиво, потому что внутри было очень жарко. Сузи славная. Она рассказывала, что они с Ралфом собираются пожениться, и все такое. Сузи работает в закусочной за углом, а Ралф был вышибалой в клубе – забыла, в каком. Может, я навещу ее в больнице.
– Думаю, она будет рада. Вы не заметили какие-нибудь изменения в мистере Когберне за последние несколько дней?
– Вообще-то да. Хотите чего-нибудь холодненького? У меня есть лимонад.
– Нет, спасибо. Продолжайте.
– Я бы выпила воды, если не возражаете, – сказала Пибоди.
– Конечно. Небось трудно быть копом?
– Бывает нелегко. – Ева наблюдала, как Рини достает лимонад из холодильника. – Зато узнаешь все стороны человеческой жизни.
– Лицензированные компаньонки тоже многое видят.
– Так какие изменения вы заметили недавно в мистере Когберне?
– Ну… – Рини вернулась со стаканом лимонада для Пибоди и отпила немного из своего стакана. – Когда мы с Сузи сидели на крыльце, Луи как раз возвращался домой. Выглядел он скверно – бледный, потный и все такое. Я спросила, как он переносит жару. А он злобно посмотрел на меня и посоветовал держать язык за зубами, если я не в состоянии говорить ничего, кроме глупостей. – Она надула неподкрашенные губки. – Я сначала обиделась, но потом поняла, что он это не со зла, а потому что плохо себя чувствует. Я предложила ему пива. Луи снова посмотрел на меня так, словно опять хочет сказать какую-то гадость, и Сузи вся напряглась. Но он вытер лицо, извинился и пожаловался, что у него из-за жары голова раскалывается и все такое. Я предложила ему таблетку – наверно, это тоже было глупо: когда занимаешься таким бизнесом, как Луи, наверняка имеешь рее необходимое, чтобы унять боль. Но он не рассердился, а просто сказал, что постарается заснуть.
– Вы видели его после того случая?
– Не видела, но слышала вчера утром. Я спала и проснулась оттого, что Луи колотил в дверь управляющего и кричал, чтобы тот установил кондиционер. Он ругался на чем свет стоит – никогда от него такого не слышала, – но управляющий не открыл дверь. Тогда Луи поднялся к себе, хотя обычно по утрам выходит на улицу.
– Он поднялся в свою квартиру после попытки попасть к управляющему?
– Да, и это довольно странно. Луи всегда был очень дисциплинированным во всем, что касалось работы. Не думаю, что он вчера вообще выходил из дому. А когда я одевалась, то услышала крики и грохот наверху. Я выглянула на секунду и увидела, что молодой красивый коп бежит по лестнице. Тогда я спряталась в стенном шкафу. Коп кричал, чтобы кто-нибудь позвонил девять-один-один. Конечно, мне надо было это сделать, но я очень испугалась и все такое.