И тут в размеренное течение речи Джабира ворвался громкий, достойный зависти храп: это был Клыкастый. Развалившись на траве, он счастливо спал. Переглянувшись, все улыбнулись, но трогать его не стали.
Шадрианин продолжил:
–... Было странно после дворцовых комнат увидеть нетронутый, естественный зев горы. Вот там мы их и нашли. Стерегущих. Мы с ними сражались... Долго. Из пещеры вернулись не все. Потом Ингвар с Микаэлем и Литой ушли вглубь, а мы остались их ждать. Оттуда они с трудом вынесли на руках что-то похожее на каменную плиту, обернутую тканью... Больше нигде и никогда я таких тварей не встречал. Вот и все.
Рик нахмурился, сел.
– Что значит «все»? Что это был за артефакт?..
– Я не знаю, Альтарган. Знаю только, что он теперь у Ингвара.
Рик выругался.
– Джабир, сукин ты сын, почему раньше мне об этом не рассказал?! Я бы прижал Микаэля и сейчас бы все знал!
Джабир удивленно взглянул на Рика.
– А когда я должен был рассказать тебе об этом, Альтарган? – проговорил он. – Когда ты беседовал с Микаэлем? Или когда уже бился с ним?
– О шаддаб, а раньше – никак? – воскликнул Рик.
– Мы много чего делали последние шестьсот лет, Альтарган. Прости, я не догадался, что этот момент был так важен.
– Еще бы не важен: Элгор это не просто князь демонов, это еще и великая сила, равной которой я никогда не встречал! В той пещере он явно не побрякушку хранил! А ты!.. Эх, – с досадой махнув рукой, вздохнул Рик. – Ладно, давайте все по коням. Ехать надо... И разбудите кто-нибудь Клыкастого.
Глава 16. Стерегущие. Часть 2
Отряд подъехал к городу уже довольно поздно, но ворота, на удивление, были еще открыты. Сидевшие подле них стражники играли в кости и даже мельком не взглянули на въезжающих в город людей.
Cразу за воротами начинался большой рынок: прямо у дороги стояли прилавки, торговцы, и охотники шумно ругались, прицениваясь и торгуясь, несмотря на неурочный час. После вечернего ливня было очень свежо, затянутое тучами небо обещало чуть позже продолжение, но никого здесь это не смущало. Тусклые масляные фонари делали рынок желтым и жизнерадостным, где-то вдали заливались яростным лаем собаки. Молодой парень в грубо залатанном кожаном доспехе потрясал перед лицом скупщика гладкими блестящими беличьими шкурками. Рядом с ним двое местных спорили, когда закончится война с демонами и к добру или к худу появилось в небе имя Алрика Проклятого. Чуть дальше сапожник весело и с огоньком расхваливал свой товар, прямо за ним, подперев голову рукой, у прилавка дремал булочник, которого ничуть не смущал шум и гвалт вокруг. А на перекрестке, где единственная мощеная дорога брала резко вправо на Соборную площадь, под звонкие ритмичные удары тамбурина и задорные звуки флейты танцевала темноволосая красавица в платье, сшитом из пестрых лоскутков. Тамбурин звенел у нее в руках, а на флейте подыгрывал карлик в смешном балахоне. За танцем девушки наблюдали несколько охотников, двое мужчин в цирковом трико и хорошенькая девочка в кукольном розовом платье и с пышным бантом в волосах. Позади всей компании стояли две крытые повозки, украшенные треугольными флажками и разрисованные улыбающимися рожицами. Это не было выступлением: девушка танцевала для себя, с огоньком, шустро мелькая босыми стройными ножками с черными от дорожной грязи пятками. Клыкастый довольно присвистнул, и это получилось так громко, что танцовщица услышала, задорно тряхнула волосами и воскликнула:
— Чего зря таращишься? Монетку подари!
И тут несколько блестящих кругляшков упали ей под босые ножки: это был Бруно. Красавица с улыбкой отвесила шуточный поклон, подобрала награду и крикнула со смехом:
– А тебе, красавчик, я бы и сама доплатила!
Из груди Клыкастого вырвался мучительный вздох.
— Слышь, командир, отпусти на пару часов? – понизив голос, попросил он. – Невмоготу мне. К девкам хочу, аж ломит все.
Рик с усмешкой головой покачал.
– Вот даешь...
– А чегой-то только тебя? – обиженно фыркнул Бруно. — Остальные, знаешь, тоже не каменные.
— Шут с вами, -- сдался Рик. – Только так: сначала закупимся, потом постоялый двор найдем – и валите кому куда надо. Но к рассвету чтобы все были на месте, проспавшиеся и собранные. Ясно?
Вернувшись к самому въезду, они еще раз внимательно осмотрели товары, и хорошенько набили дорожные мешки припасами. Потом Рик заставил каждого выбрать себе плащ на меху, уверив, что ночи в Шадре даже летом холодные. Покончив со сборами, отряд свернул на грунтовую дорогу, и конские копыта влажно зачавкали по грязи. Справа и слева тянулись неопрятные покосившиеся холупы, но зато во дворах слышался смех и голоса: Венато жил по каким-то своим часам, и в своем собственном мире. Ночь, война, дурная погода его не касались. Увидев первую попавшуюся таверну, все единогласно решили остановиться в ней. У хозяина свободной осталась только одна комната, но из кухни пахло так божественно, а драгоценное время утекало так быстро, что места на конюшне устроили всех. Ужинать Берта отказалась: у девушки глаза слипались на ходу, и она отправилась наверх. А Рик уселся за один из столов в харчевне. Смахнув рукавом хлебные крошки из-под локтей, заказал себе пива и мяса с жареным луком и пряностями. В середине маленькой харчевни стоял большой стол с лавками, где сейчас шумно что-то обсуждали четверо пьяных гостей с таким же пьяным бардом, за спиной у которого на широком ремешке висела лютня. Возле окон и по углам ютились отдельные крошечные столики. За стойкой суетился плотный улыбчивый хозяин, разливая вино по кувшинам.
Весь отряд куда-то испарился, кроме Нокса, устроившегося с вином и свиными ребрами подальше от говорливой компании, в углу за отдельным столом. Подсаживаться к нему Рик не стал: нужно было кое-что выяснить.
Он уже давно понял, что все запечатанные в нем души на самом деле никуда не пропали. Просто они почему-то словно заблудились, и теперь постепенно возвращались обратно. Причем все, кроме Рут, вернулись к нему в острые моменты во время сражений. Очевидно, это не могло быть совпадением. И Рик принялся расспрашивать каждую из них по отдельности со всеми подробностями, но чем больше спрашивал, тем меньше понимал. Рут услышала в темноте его голос и потянулась за ним, другие начинали видеть свет или просто просыпались, ощущая непреодолимое притяжение, следуя которому, наконец, дотягивались до сознания Рика.
Он заказал себе вторую кружку и обратился к Вальду.
«Ты у нас мастер анализировать. Может, подскажешь что-нибудь? Как мне вернуть их всех? Я не могу ждать полсотни лет, пока они сами соберутся!»
«Думаю, так долго ждать не придется, Рик. – ответил Вальд. – Они собираются не сами. Это ты невольно притягиваешь их, когда начинает не хватать собственных ресурсов, или когда ты почти на пределе. Как свет фонаря в темноте притягивает мотыльков. Но чем сильнее ты становишься, тем больше и ярче твой фонарь, и, значит, больше мотыльков его заметят.»
Рик задумчиво покрутил запотевшую кружку в ладонях.
«А как же Рут? – возразил он. – Сестра вернулась, когда у меня вообще не было магии».
«Рут – твоя кровь, та, кого ты всегда носишь под сердцем, не отпуская далеко – да и сама она никогда не покидает твоего сознания. Ей хватило всего лишь крошечной пылинки магической энергии, которую стряхнула с себя твоя ярость.»
«А что, если создать такую ситуацию искусственно? – задумчиво предположил Рик. – Что, если в Шадре, к примеру, я постараюсь опустошить себя полностью методом тренировки?»
Вальд хрипло засмеялся.
«Какие вы, живые, смешные. Ты и правда думаешь, что на тренировке и в бою ты используешь магию одинаково? Учил я тебя, учил...»
Рик разозлился.
«Лучше бы помог что-нибудь придумать, учитель на мою голову!.. Эй, Рут, а ты что скажешь?»
«Извини... – смущенно проговорила девушка. – Я вас не слушала. Что ты спросил?..»
«Что значит не слушала?! – возмутился Рик. – Мы тут вообще-то серьезные вещи обсуждаем!..»
«Я понимаю. Прости...» – виновато ответила Рут.
И в этот момент с улицы в харчевню вломился Клыкастый. Он был злой, как демон. Отвлекшись от своих дел, Рик пронаблюдал, как приятель, грохоча сапогами, прошел к стойке, стукнул по ней кулаком и потребовал выпивки.
Что-то у него явно не сложилось. Прихватив кружку, Клыкастый сел рядом с Риком.
– У них тут нет борделя! Раньше – был, а теперь – нет! – выпалил он. – Представляешь? Четыре дня назад закрыт по распоряжению инквизиции!
Рик развел руками.
– Ну... бывает. А Бруно тогда где?
– А этому-то что, ему не то что за бесплатно, ему девки сами доплачивать готовы! – выругался Клыкастый. – Эхх... Пить буду. Эй, лютнист! Дай инструмент!
Пьяный бард, испуганно уставившись на разъяренного одноглазого бородача, что-то начал лепетать извиняющимся голосом, пытаясь отказать, но Клыкастый не стал его слушать и сам насильно стащил с него лютню.
– Не боись, струнотряс, не сломаю! Я щас душевную, солдатскую! Он присел к столу, ловко брякнул пальцами сразу по всем струнам, извлекая из лютни жалобный стон, и принялся наигрывать простенький мотивчик, а через минуту запел:
Полгода в походе – совсем не геройство.
Это, дружище, сплошное расстройство.
Чешется вша у меня в бороде
Чешется все постоянно везде...
Рик даже глаза рукой прикрыл. В прошлый раз ему показалось, что Клыкастый поет вполне себе недурно, но, видимо, сегодня просто было выпито меньше пива, чем тогда. Гораздо меньше. А Клыкастый тем временем самозабвенно продолжал:
Зад поотбило, повсюду ухабы,
Бабу хотелось – но кончились бабы!
Счастье немеющей ищем рукой,
Дрищем в кустах от еды полевой!
В мыльной водице бы мне развалиться,
Девку потискать, пожрать и побриться,
Но командир вновь приказ отдает,
Мы продолжаем геройский поход!