«Рик, он пытается проникнуть тебе в сознание глубокой иллюзией!» – предупреждающе прохрипел Вальд.
Как? Посох Нокса оставался в покое, да и сосредоточиться ему Рик не давал быстрыми атаками! Но зрачки рыцаря светились все ярче, и, присмотревшись, Рик заметил тончайшие зеленые паутинки, тянущиеся от его шеи.
Это что за сила такая?..
Рик рубанул мечом вертикально снизу – и Нокс подставил горизонтальную защиту, чтобы остановить его. Надавив на посох, Рик рывком нанес противнику удар навершием в лицо.
Нокс отшатнулся, отпрыгнул, по нижней губе и подбородку потекли тонкие ручейки крови.
Рик подскочил к нему – и снова поймал посох Нокса в клинч.
– Ты зовешь себя вассалом императора, который делает из людей кристаллы, и чей предок предал меня и многотысячное войско за трон?! А мне не нужен был трон!
Нокс ударил его тяжелым сапогом в голень – и Рик, превозмогая боль, и шагнул в тень.
– ... Наверное, поэтому меня так никто и не смог низложить, Нокс, – сказал он воину, очутившись далеко позади него. – Меня смогли только оскорбить унизительным прозвищем и запереть в Нижнем мире вместе с моими воинами!
Еще одна атака Нокса аспектом жизни ударилась в плотные щиты Рут.
– Ты – Проклятый, потому что призвал на землю орду демонов! – прохрипел тот, сплевывая на мостовую кровавую пену.
Рик взорвался. Вокруг него вспыхнули символы рун – их начертала своей волей душа Верка. И Ноксу в плечи и спину впились десяток коротких и тонких, как иглы, ледяных стрел, пронзая плоть. Рыцарь взвыл от боли. На рубахе проступили кровавые пятна. Зеленые путы оплели ему ноги, мешая сделать шаг.
Взмахом тончайших металлических струн Нокс разорвал путы и бросился на врага. Они вновь закружили в поединке, почти как на плацу, только еще быстрее и ожесточенней, потеряв счет времени.
«Рик, я пытаюсь ставить внутренние щиты, но он их ломает, – сообщила Рут. – Поторопись, я едва справляюсь!»
Рывок – и фламберг волнистым лезвием разодрал Ноксу бедро. Свист клинка – и на плече Рика заалела отметина. Они отпрыгнули друг от друга, чтобы перевести дыхание – и схлестнулись снова.
На лице рыцаря смешались отчаянье и гнев. Клинок посоха метнулся в сторону Рика, из кристаллов полилась дымка, превращающаяся в двух фантомов, золотые стрелы вновь устремились ему в грудь.
Рик уклонился, воронка втянула порождения иллюзии – и поединок продолжился вновь. За атаками Нокса он уже едва поспевал: рыцарь словно почерпнул из неведомого источника новые силы, и стал еще резче и быстрее, чем в самом начале. Сияние его глаз стало нестерпимым, паутинки, кружащие над его головой теперь были хорошо видны. Воронку пустоты вызывать было некогда. Рик отскочил в тень – и выпрыгнул сбоку, нанося коварный удар изогнутой гардой по посоху вверх и в сторону, вырывая оружие из одной руки. Пинок в живот, удар ледяного луча в кисть противника – и посох с лязгом покатился по булыжникам мостовой.
Рик прижал острие фламберга к шее скорчившегося от удара в живот рыцаря.
– Ты сам выбрал стать моим врагом, Нокс! А врагов я не щажу, я их убиваю...
Фламберг взметнулся вверх...
«Рик!!!» – вскрикнули хором сразу несколько голосов в его голове – и руки, ноги вдруг перестали существовать. Перестала существовать земля под ногами, и фламберг, и светящийся купол...
В глазах Рика потемнело, руки безвольно обвисли плетьми – и фламберг исчез, не долетев до мостовой, на которую рухнул его господин.
Нокс облегченно выдохнул, повалился рядом с подчиненным врагом на одно колено, трясущимися руками вытер лицо...
И тут его зрачки расширились.
Пробившись в сознание противника, он услышал голос рыдающей Рут.
«Рик, нет!!! Братец, вставай! Пожалуйста, вставай, он же убьет тебя!..»
И в это мгновение перед глазами Нокса вспыхнуло видение красивой рыжей девушки в белой длинной рубашке.
Ее волосы развевались так же яростно, как и огромные факелы позади. Ее тонкие пальцы крепко сжимали его руку, и было холодно – так холодно и так больно...
– Я тоже хочу сражаться, Рик! Но я ничего не умею, я бесполезна! – кричала она ему в лицо, перекрикивая ветер. – Я слабая, но хочу отомстить за маму, за сестру, за всех! И сейчас ты уже не можешь меня остановить!..
– Почему ты мне ничего не сказала?! – вырвалось у него из груди. – Почему ты мне не сказала?..
– Потому что тогда ты бы мне не позволил!
Глазам было горячо. Крепкие тонкие руки обвились вокруг его шеи...
– Прости меня, братец!.. Я стану клинком в твоих руках, я навсегда останусь с тобой! Меня этим тварям не сожрать – потому что я навсегда останусь в тебе! Твоя душа – это самое безопасное место в мире... Прими меня – и убей их всех! Только ты это сможешь, Рик. Чтобы тем, кто сегодня родился, не пришлось проходить наш путь еще раз...
А потом он увидел, как девушка поднимается на жертвенник.
Кровь с камня льется тягучими струями вниз. Ее маленькие босые ступни скользят, края рубашки напитались алым. Рут... Рут! Такая маленькая, хрупкая... На девичьем лице играет счастливая победоносная улыбка...
Он не может на это смотреть. Он ревет и бьет кулаком в каменную стену. Хрустят сломанные кости пальцев. Но боли он почти не чувствует, потому что настоящая боль – она не в руке, она стекает горячим соленым дождем из глаз и горячей соленой кровью – с серого камня...
Вспышка перед глазами – и Нокс увидел себя в гуще сражения.
Всепоглощающая ярость. Руки сводит судорогой от напряжения и усталости. Рана в бедре с каждым движением отзывается все сильней, глаза заливает потом, руки и меч – фиолетовой липкой кровью... Уродливые морды вокруг, под ногами – крылатые трупы. Красный меч с хрустом разрубает голову демона, и очередная тварь падает ему под ноги...
Яркое солнце, острый запах горелого человеческого мяса. Трупы. Пепел. Обожженные стены храмов. А он бежит мимо тела женщины, напрасно пытавшейся прикрыть собой свое дитя, мимо корчащегося в агонии и кричащего мужчины, у которого половина тела превратилась в кусок горелого мяса – туда, к высокому крыльцу, вбегает в еще пылающие двери – и опускается на колени перед опаленным телом, у которого не осталось лица. На почерневшем пальце сияет зачарованное родовое кольцо...
Он срывает со спины плащ, заворачивает в него тело и, бережно прижимая его к груди, как спящего ребенка, несет на руках...
Ту, что когда-то носила на руках его самого.
Ту, чьи нежные белые руки так любил целовать в детстве.
Ту, чьи золотистые косы стали серебряными после смерти отца.
Ту, чей голос спел ему так много песен...
Мать...
Чувство вины разъедает вены, отравленным клинком снова и снова вонзается в грудь. Не защитил. Не спас. Не успел...
Какая-то девушка бросается ему под ноги и, рыдая, целует свешивающийся с обвитого плащом тела испачканный сажей край. Еще чуть дальше толпа живых, завидев его со страшной ношей, медленно опускается на колени.
– Да войдет в вечный свет та женщина, что выносила и родила тебя!.. – восклицает кто-то позади.
– Король, чтоб он сдох, нас бросил здесь умирать!..– истошно кричит старуха, прижимая к себе живое плачущее дитя. – А ты со своими воинами защитил, убил демонов – вот кто должен быть королем!
– Я – не король! – рычит он в ответ. – Я – Альтарган...
– Так прими нас, Альтарган! – хрипит мужской голос.
– Клятвой древних, прими нас, защитник людей! Не отвергни! – несется по толпе измученный стон. – Прими нас!.. Защити!..
И он останавливается, оборачивается на тех, кому удалось сохранить жизнь. Кого успел спасти.
– Не отвергни нас, Альтарган! – кричат ему люди.
И он, наконец, отвечает им.
Грозный возглас рокотом звучит над их склоненными головами.
– Принимаю!..
Нокса трясло. Он пытался выбраться из лабиринтов чужой памяти – но словно заблудился в нем. Схватившись за голову, он застонал, уже не в силах отличить, где его собственная, настоящая боль – а где чужая, сотканная фантомами памяти. Тончайшие нити управления душой накрепко связали его с поверженным врагом: они так долго не хотели прорастать в сознании Нортона, а теперь не хотели рваться. Кристалл, вживленный у Нокса под кожей у основания черепа, обжигал, будто расплавленный металл. Это заклинание он создал нечаянно в Шадре, в момент сражения с ахъятом. Рыцарь редко им пользовался, только в отчаянных случаях, потому что узнай о том инквизиция, воины империи быстро бы получили новый хороший кристалл, сделанный из Нокса...
И тут он провалился в еще одно воспоминание, с криком стискивая голову руками еще сильней. Мука хуже шадрских пыток...
Вокруг оранжевое марево пламени.
Ядовитое дыхание огня под ногами словно сдирает кожу. На перчатках красная кровь, и это кровь кого-то близкого.
В груди сердца больше нет – вместо него пустота и ярость. Она становится осязаемой, она течет из глаз, окутывая коконом...
Но все остальные, оставленные за спиной, не умрут! Им не придется платить такую цену! Я, Альтарган, существую для того, чтобы защитить их. И они будут жить, потому что я так хочу! Я – ваша смерть, твари. Вы захлебнетесь собственной кровью, вы оглохнете от хруста собственных костей и ослепнете от влажного блеска собственных внутренностей, которые я вырву из вспоротых животов и брошу вам под ноги! Сдохните все!!!
И в этот миг Нокс наконец-то сумел вырвался из сознания Нортона.
Видения исчезли. Зеленое свечение в зрачках погасло.
Но боль под ребрами почему-то никуда не ушла. Улыбка девушки, поднимающейся на жертвенный камень, запах пепелища и всепоглощающая ярость стали уже частью его собственной памяти.
Нокс взглянул на своего врага, лежащего неподвижно в шаге от него.
Проклятый Альтарган, пожравший собственную сестру?!