Так же, как и Элгор.
Пустыня приобрела темно-серый оттенок, собралась в волну — и хлынула вниз, огибая своими водами скалу.
Но боли не было.
Рик оглянулся — и увидел встревоженные лица друзей. И, скрывая смущение, улыбнулся.
— Ну что, пожуем чего-нибудь, и в дорогу?
Ели быстро, шумно болтая о всякой всячине. Оседлав коней и погрузив дорожные сумки, спустились по тропе и порысили к оазису. Зеленый островок показался часа через два — большой, окруженный высокими кипарисами. И, похоже, совершенно безлюдный. Рик заволновался, но чем ближе становился оазис, тем отчетливей начинало ощущаться присутствие магии Берты. У Рика отлегло, на губах заиграла улыбка. Все-таки она здесь. Еще немного! Он торопил коня, ускоряясь все сильней.
Въехав на островок, Рик помчал к тому месту, откуда ощущалась магия — к одному из кипарисов на южной стороне оазиса.
Но возле дерева Берты не было.
Там лежала куча высушенных солнцем фрагментов костей. Спустившись с коня, Рик присел рядом, пытаясь понять, для чего Берта вложила столько своей магии в какой-то костный лом. А потом понял: разворошив кучу сапогом, он вытащил из-под нее тубу с письмом.
«Рика держат на скале в качестве источника магической энергии для пустыни. Мы поедем через Нордшор на север, на Кьелл. Должны вернуться с подкреплением до начала зимы.»
Письмо не было подписано, но Рик узнал нервный размашистый почерк Берты.
«Вернемся до начала зимы».
Но зима-то уже началась. Где же они? И зачем вообще их понесла нелегкая на север?.. Вот Берта, просил же!..
Выругавшись сквозь зубы, Рик покачал головой.
Значит, они поехали через Нордшор. Вот почему фантом именно там назначил ему встречу.
Его создатель был уверен, что Рик не сможет на нее не прийти.
Глава 6. Петляющие следы. Часть 4
За прошедшие месяцы пустыня сильно изменилась — это почувствовали все. Она стала сильнее и злей. Во время приливов песок превращался из золотистого в темно-серый, «ведьмины зеркальца» стали гораздо больше, и теперь они не таились под маревом фальшивой воды, а открыто демонстрировали свои серебристые вечно голодные жерла. Грозы гремели через день, заливая все пространство всполохами бесчисленных молний на фоне абсолютной черноты неба, после дождя все вокруг, кроме хребтов, превращалось в зыбучие пески. Все это вынуждало искать окольные пути, замедляя путешествие. Рик нервничал, но торопиться себе не позволял.
Однако кое в чем хаким Гаяз все-таки добился успеха. Пустыня стала не просто сильней, она стала больше. Пограничная застава, через которую Рик со своим отрядом совсем недавно въехал в Шадр, стояла сейчас посреди барханов. Большая часть построек была уничтожена приливами, но центральная башня все еще держалась. Рядом виднелись полуразрушенные остатки сторожевых вышек. Леса выжгло, и теперь повсюду виднелся только желтый песок.
— Да когда уже этот харрата Шадр закончится, — не выдержал Рик, осматриваясь на ходу. — Куда не посмотришь — все желтое, а на одной «бороде» кони долго не протянут.
Нокс в растерянности озирался по сторонам.
— Неужели и правда до самого Нордшора все засыпало? — сказал он. — От Игниса-то что осталось?..
— То, что еще не успел сломать Альтарган, — с ухмылкой проговорил Элгор. — А это, полагаю, немного.
Рик зыркнул в его сторону, но промолчал.
— Пустыня могла где-то забраться глубже в Игнис, а где-то меньше, — резонно заметил Клыкастый. — А вот что мешок с харчами почти пустой — это действительно худо.
— Да будет тебе: скоро до Рипы доберемся в любом случае — сказал Бруно. — Не успеешь захиреть с голодухи, Колокольчик ты наш.
— Я те щас тебе в лоб дам, чесслово, — злобно сверкнул на него единственным глазом Клыкастый.
— Так делать же нечего, дай хоть тебя подразню! — зубоскалил Бруно. — Отвлеку от грустных мыслей.
— Тварям вон своим прозвища придумывай! — огрызнулся Клыкастый.
Бруно почесал затылок.
— А что, это мысль… Начну, пожалуй, с горгульи… — задумчиво проговорил он, почесывая затылок. — Как бы девочку назвать…
— Да чего там думать-то? Слюнодавка она у тебя и Мордохрюка, — фыркнул Клыкастый.
— Слюнодавка звучит как Слюнодевка. Что-то, мне кажется, мысли у тебя не в ту сторону работают, Цветочек, — съязвил Бруно, не обращая внимания на яростный взгляд Клыкастого.
— Вообще-то она у тебя правда слюнявая, — заметил Нокс. — Но еще и храбрая и преданная. Может, какая-нибудь Зверодева?
Бруно расхохотался.
— Ну тебя в баню, Нокс. Это даже хуже, чем Мордохрюка. Как придумаешь что-нибудь… Сам ты Зверодева.
Рик, в последние дни особенно замкнутый и неразговорчивый, невольно прислушался к разговору.
— Она повадками на кошку похожа, — сказал он. — Вот и дай ей какое-нибудь кошачье прозвище…
— Ага, Пушок например, — заржал Клыкастый.
— Ну пушистого в ней мало, — спокойно возразил тот. — Ну есть же…
— Пусть будет Мордашка, — заявил вдруг Бруно.
Тут засмеялся даже Рик.
— Да, мордашка у нее знатная. Вот уж правда — что только с человеком любовь не делает…
— А фею тогда назови Козявкой, — ехидно предложил Клыкастый.
— Фу, да за что же ты ее так? — возмутился Бруно.
— Ну а кто она? Козявка и есть. Кузнечик. Личинка. Зеленая хреновина.
Элгор ехал, качая головой.
— Мдааа… А у нас для поднятия боевого духа воины вслух по очереди вспоминают имена доблестных представителей своего рода… — пробормотал он себе под нос.
— Во, придумал! — воскликнул, перебивая его, Клыкастый. — Ришка!
— Какая еще Ришка? — не понял Бруно.
— Воришка — Ришка. Они ж таскают все, что гвоздями к полу не прибито.
— Мне нравится! — воскликнул Бруно. — Молодец, Клыкастый. Можешь ведь, когда хочешь. Последний остался…
— Вообще у твоего последнего уже есть имя, — неожиданно присоединился к обсуждению Элгор. — И я удивлен, как ты смог его приручить — из всей своры он был самый бешеный…
— Да ну?.. — удивился Бруно. — И как же ты его назвал?
— Альта, — ответил тот, улыбнувшись себе в усы.
Рик медленно обернулся на демона и многозначительно уставился на него.
— Не понял?.. Это совпадение, надеюсь?..
— Не надейся, это вовсе не совпадение. Альта от Альтарган. Он назван в твою честь! — торжественно провозгласил Элгор. — Потому что я не мог не оценить твою доблесть.
— Прелесть-то какая, — пробормотал Рик.
Элгор рассмеялся.
— Не ворчи, Алрик. Я же поставил его не скотину охранять, а самую ценную вещь на свете — ядро мира…
— Ты бы, кстати, хоть рассказал толком, что это за штука такая, — заметил Рик.
Все притихли — этот вопрос уже давно мучил каждого.
Но Элгор вместо ответа умолк. Он всегда замолкал, как только речь заходила о ядре мира.
— Послушай, рано или поздно тебе придется о ней рассказать. Если, конечно, ты все еще хочешь, чтобы мы в этом участвовали.
Элгор опять ничего не ответил. Конь под ним медленно и устало шагал, покачивая тяжелого наездника в такт своим шагам. Рик уже отвлекся и, глядя на барханы, задумался о своем, когда Элгор вдруг заговорил.
— Мне сложно ответить на твой вопрос, Рик, — низкий, неторопливый рокот его голоса прозвучал негромко, но на него обернулись все. — Видишь ли, тот предмет очень древний. Его история тянется сквозь тысячелетия и теряется в темной эпохе, когда мир был мифом, а миф — реальностью. Когда ощущения, страхи и мысли легко приобретали материальную форму, отделялись от своих создателей и населяли наш край. Предание говорит, что прежде времен было великое дерево, поднявшееся до третьих небес, где в темноте живет серебряная пыль. И упала пыль на ветви, и родилась из нее гроздь агирды. Долго зрели ягоды, плотно прижимаясь друг к другу боками, пока не поспели и не рассыпались в разные стороны. И одна из ягод превратилась в наш мир. Потому-то и земля наша цвета мякоти агирды… А в самом центре мира было ядро. И как семя дает будущее для дерева или рода, так ядро дает нашему миру будущее. Без ядра не родится новое завтра, потому что мир станет бесплодным. Это, конечно, миф, но как и в любом мифе, в нем есть истина. Речь идет об очень сильном артефакте, и следы его магии у нас можно найти везде. До того момента, как я стал его Хранителем, я и представить себе не мог, что в каждой твари и каждом растении… Да что там — в каждой пылинке и даже нитях паутины ощущается его магия. Она — как божество, разлитое по всему миру и связывающее все вокруг. Я не знаю, кто создал эту плиту, и что означают символы, начертанные на лицевой стороне — но мне удалось разгадать надписи на боках. Из них я узнал, что ядро никогда не должно принадлежать чужаку, и взирать на его лицо можно лишь спокойным и умиротворенным взглядом. Больше я ничего не успел… А сейчас я все больше задумываюсь: та попытка похищения… Она ведь была обречена на поражение. И если основные движущие силы вашего мира не участвовали в ней, действительно ли целью было ядро? Или, может быть, целью было развязать между нами войну?
Рик пожал плечами. Разговор получился на редкость интересным.
— Я даже не знаю, что это за нелюди, о которых ты говоришь, Эл. Но у меня к ним тот же вопрос. Ладно, лошади вроде отдохнули — давайте прибавим ходу? Добраться бы поскорее до Рипы…
И они порысили по молодому и еще мягкому хребту в город охотников. Всем хотелось поскорее выбраться из Шадра.
Но пустыня упорно стелилась все дальше и дальше, пока, наконец, на исходе следующего дня прямо среди барханов не возникли серые стены Рипы с развевающимися обрывками черных стягов на въездных воротах.
Рик даже не предполагал, что их противостояние с хакимом Гаязом может повлечь последствия таких масштабов. Тревожные всплески траурных лохмотьев на воротах усиливали мрачное ощущение нависшей над городом беды.
Разговоры в отряде прекратились. К воротам подъехали в гробовом молчании. Привратников Рипа не выставила, на сторожевых вышках тоже не было ни души. Но ворота оказались открыты. Рик нанес на всех защитные начертания, и они въехали в город.