— Чтобы лучше забывалось, — сказал Рик, дав ему серебряную монету. Деньги помогли мгновенно прогнать испуг, смехач рассыпался в благодарностях, а Рик махнул ему на прощанье рукой.
— Эй, Бруно! Ты должен мне один импер! — радостно он сообщил приятелю.
— Иди к демонам! С друзей денег не берут! — пафосно воскликнул Бруно с хитрющей улыбкой. Он весь светился от радости.
— Кто тебе сказал такую чушь? — возмутился Рик. — Я не просто возьму с тебя деньги, я еще и надругаюсь над твоим похмельем. Потому что сейчас ты вместе со мной будешь таскать воду в прачечную, иначе я не успею.
— Чего?.. Какую воду, иди к демонам! Я устал как скотина!.. — запротестовал Бруно.
— Жидкую.
— Че?
— Жидкую, говорю, воду!..
— Ах ты!.. — со смехом начал было Бруно, но тут донесся шум топота копыт, целый хор бряцающих подков. И через несколько мгновений из-за поворота вылетела группа всадников. Их кони были богато убраны, доспехи мерцали от исходящей энергии, расшитые золотом и драгоценными камнями плащи развевались на скаку.
— Поберегись! — рявкнул рыцарь, мчавшийся впереди, и Рик с Бруно вжались в забор, чтобы нечаянно не оказаться под копытами горячих коней.
Всадники промчались мимо, обдавая их воздушной волной с густым запахом лошадиного пота.
— Хорошие скакуны! — с завистью проговорил Бруно, продолжив путь. Рик в задумчивости тоже шагнул вперед — и вдруг встал, как вкопанный. Это был... Микаэль?.. Южанин Микаэль, тот самый, который в последнем бою чуть не довел свой отряд до изнеможения?..
Он обернулся — но те уже были слишком далеко. Может, это просто его потомок, похожий на Микаэля как две капли воды?..
Вот только потомки не наследуют шрамы своих прадедов. А Рик четко видел две глубоких отметины: над правой бровью и чуть ниже, на правой щеке.
Глава 10. Брошенный вызов
Тусклая лампа на столе с трудом освещала просторную комнату, в которой теперь жил Рик. Плотные гардины закрывали окна и не пропускали ни единого солнечного луча, и хотя на дворе стоял полдень, здесь царила абсолютная .
Рик, обнаженный по пояс, сидел на стуле напротив висевшего на стене зеркала, подставив спину Алонзо. Его плечи действительно раздались, руки окрепли, на них начал проступать рельеф мускулов.
Он ждал.
Магистр дважды заносил руку, чтобы начертать руну защитных сил, но каждый раз в самый последний момент нерешительность брала верх.
— Ну что ты там возишься? — не выдержал Рик.
— Простите, господин, — проговорил Алонзо, вытирая ладонью испарину со лба. — Никак не могу отважиться... Клеймо — это же удел купленного люда, рабов...
Рик обернулся.
— Разве я спрашивал твоего мнения? — холодно спросил он.
Алонзо опустил голову.
— Нет, господин...
— И прекрати называть меня господином, сколько раз повторять? Еще не хватало, чтобы ты так на людях ко мне обратился! — рассердился Рик.
Магистр опустил голову еще ниже.
— Простите...
Рик медленно выдохнул разгоревшееся раздражение, и уже спокойно сказал:
— Мне плевать, что там будет на моей спине нарисовано, и как оно будет выглядеть, если взамен я смогу надеть нормальный доспех и взять в руки приличное оружие. Я не могу больше ждать. Поэтому смело подними руку и сделай то, что мне нужно!
Ободряюще кивнув, он снова повернулся к Алонзо спиной.
— Приступай, — приказ прозвучал не грубо, но жестко.
Не смея ослушаться, Алонзо затаил дыхание — и медленно, плавно начертал в воздухе причудливый вензель руны. Он светился насыщенно-зеленым цветом. Коснувшись повисшего в воздухе символа кончиками пальцев, магистр громко и четко проговорил заклинание, подтолкнул вензель к спине Рика, крепко прижал его, как бы впечатывая в тело.
Кожа под клеймом зашипела, покрываясь тонкими кровавыми дорожками. Рик не издал ни звука и даже не вздрогнул, только дыхание стало более сосредоточенным и глубоким, хотя ощущения от клеймения руной мало отличалась от того, как если бы Алонзо прижал к его спине раскаленный металл.
Магистр печально опустил голову и отошел в сторону, давая Рику рассмотреть сделанную работу.
— Готово? — спросил Рик, пошевелив плечами. От самых лопаток к пояснице теперь тянулся мерцающий знак. Не самое приятное зрелище, но...
Рик нахмурился. Свет руны вдруг стал рассеиваться. И пока Алонзо удивленно моргал, он постепенно полностью угас. А следом изгладились алые борозды на теле.
— Прошу прощения... — проговорил магистр. — Я все сделал, как требуется, клянусь! В первый раз такое вижу...
Рик вздохнул.
— А ну-ка, давай еще раз. И заряди ее в этот раз посильней раза в два.
Алонзо взглянул на него почти испуганно.
— Но тогда ведь это будет уже не клеймение, а пытка.
— Делай, что сказано. И не закрывай отражение, я должен видеть.
И с готовностью подставил спину.
Алонзо начертал руну заново. На этот раз она была темная, почти черная, с золотыми прожилками. Прижав ее к коже, магистр даже глаза отвел: ему было больно смотреть, как свечение выжигает очередное клеймо: глубокое, кровавое... Из груди Рика вырвался еле слышный, сдавленный стон. Стиснув зубы, он повернул голову к зеркалу и смотрел, как на коже до белесого мяса выгорают полосы шириной в палец.
Это было по-настоящему больно.
И тут внутри себя Рик ощутил удар. Словно глубоко в груди разорвался сосуд, наполненный ядом ундин и нефритовой пылью, и сотни осколков вонзились в его тело изнутри, а по жилам потекла отрава. Он застонал уже громче, почти зарычал. В это мгновение Алонзо убрал руку от руны, и ее свечение буквально на глазах начало меркнуть, даже быстрее, чем в первый раз. Через пару минут о процедуре напоминали только кровавые следы. И как только клеймо изгладилось полностью, жжение несуществующего яда прекратилось.
И только тогда подала голос Рут.
«Братец!.. — ахнула Рут. — Ты понял? В этот раз ты услышал?..»
«Я ничего не услышал... но почувствовал!..»
Тем временем Алонзо непослушными руками наконец достал платок из кармана и принялся вытирать обильно вспотевшее лицо.
— У меня нет другого объяснения нет, госпо... Рик, кроме очевидного... Ваше тело противится рабской отметины!..
— Это не тело противится, — с мрачной усмешкой на пересохших губах проговорил тот. Слова получались медленными и тяжелыми. — Это противится дух. Я почувствовал, как он шевельнулся во мне.
— Значит, я был прав! Не нужно этого делать! — воскликнул магистр.
Рик вопросительно приподнял брови.
— Вот как?.. А как ты думаешь, потомок Сафира Белоглазого, что в человеке главное? Тело? Душа? Или дух?
Алонзо многозначительно закивал.
— Да. Да, конечно.
— Что — да?
— Конечно же дух. Он определяет человеческое естество, даже больше, чем душа!..
— Что за редкостная чушь... — разочарованно выдохнул Рик. — Этому вас теперь обучают на уроках магии?..
Рик поднялся со своего стула, подошел к столику, где стоял стакан и графин с водой. Позвякивая горлышком графина о край стакана, налил себе воды и, опираясь свободной рукой о край стола, жадно выпил.
— Не удивительно, что вы такие слабые, — сказал он, поднимая глаза к потолку. Где-то там жужжали невидимые мухи. Как странно, что раньше он их не замечал. — Дух, душа, тело... Все это не имеет значения, магистр. Значение имеет воля.
Рик обернулся к Алонзо.
— Понимаешь? Именно она определяет личность, и больше ничто. Своей волей человек определяет, какое дерево нужно оставить, какое — посадить, а какое выкорчевать. Не тело, и не дух будут решать, носить мне клеймо или нет, — с ожесточением проговорил он. — А только я сам!
Рик с грохотом поставил стакан на стол.
— Ты отдохнул, магистр? Я хочу, чтобы следующая руна была еще сильней, и держать ты ее будешь столько, сколько я скажу. Готов?
Теперь старик испугался не на шутку.
— Я вас умоляю: остановитесь! Руну еще большей силы почти невозможно будет скрыть! — запротестовал Алонзо. — Она будет сиять сквозь любые покровы! И потом, следующий уровень — уже атакующий, эта руна прожжет вас до костей, она может ... убить вас!..
Рик подошел к магистру, опустил тяжелую руку ему на плечо и, наклонившись, заглянул в глаза:
— Посмотри на меня. Очень похоже, что я планирую умереть от твоей руки?
Лицо старика дрогнуло, целая буря эмоций сквозила в каждом изломе его морщин.
— Господин... я вас не понимаю! — с мукой в голосе воскликнул Алонзо.
— И не нужно, — тихо проговорил Рик. — Тебе вовсе не нужно меня понимать. Тебе нужно мне поверить. Ты веришь мне, дитя Сафира?..
— Верю, — одними губами проговорил магистр.
— Тогда не пытайся хитрить, создай ширму иллюзий, и пусть никто не увидит света твоей магии и не услышит моего крика. И как бы я не кричал, ты будешь продолжать до тех пор, пока я не велю тебе остановиться.
Рик выдернул из штанов широкий кожаный ремень, сложил его вдвое и сел на стул, крепко ухватившись руками за крепкую дубовую спинку и стиснув ремень зубами.
Одним словом и взмахом руки Алонзо создал в комнате мутный пузырь, в середине которого находился Рик, и с тяжелым вздохом принялся создавать руну.
На этот раз она зашипела еще паря в воздухе, черная, с ослепительной радужной окантовкой и алыми прожилками. Голос мага дрогнул, но заклинание все равно прозвучало чисто. Трясущимися пальцами магистр подтолкнул ее к спине Рика и прижал...
Первые мгновения Рик молчал. Мышцы вздулись буграми от напряжения, дерево жалобно заскрипело под судорожно вцепившимися в него пальцами.
Руна не выжигала клеймо. Она выжигала огромную рану. Сдавленный стон вырвался из груди Рика и мгновенно превратился в хриплый мучительный крик. Кровь заструилась по пояснице, капая вниз, на светлые половицы. Он кричал, остервенело вгрызаясь в ремень, пот застилал ему глаза. В этот миг он ненавидел себя, собственную слабость — но ничего не мог поделать. И от этого в Рике разгоралась еще большая ярость к своей нынешней беспомощности. Руки магистра ходили ходуном, но руна неуклонно все глубже вонзалась в плоть, обнажая белесые очертания позвонков и ребер...