«Значит, он уже на подъезде! Там всегда провалы со связью». Симонов с надеждой посмотрел на часы. Сколько еще надо Арутюнову, чтобы добраться до ущелья? Пять? Семь минут?
И тут до него донесся возглас облегчения с другого конца трубки.
– Тут… тут какая-то тропинка! По ней можно бежать!
– Тропинка?! Откуда там тропинка?! – Майор был немного удивлен. Конечно, он не был знатоком всех тропинок в горах. Но хорошо представлял себе место, где сейчас находилась Мария. Тропинок вниз к ущелью не было. Только дорога. Там вообще не было тропинок… Кроме одной!
– Мария, вы куда бежите? В какую сторону? – Михаил заволновался не на шутку. Он слышал, как стремительно несется по дождливому лесу испуганная девочка. И со страхом представил себе ее маршрут.
– Я не знаю! Но тут почти нет веток, небольшой спуск! И я быстро бегу! Очень быстро!
Симонов привстал со своего кресла.
– Маша! Мария! Стойте! Туда нельзя! Это… ловушка!
Он все понял…
Но девушку уже было не остановить.
– Тут свет! Я вижу свет! – Ее голос звучал почти радостно. – Это лампочка на мосту! Такой подвесной деревянный мост! Вы слышите? Здесь есть мост!
– Да, Мария, – Михаил еле выдавил из себя последние слова, – но на этот мост идти нельзя!
– Почему? Он рядом! По нему можно пройти? Он же крепкий? Крепкий! Я вижу, что крепкий…
Симонов услышал топот девичьих ног по деревянному мосту. Где-то в отдалении был слышен шум бурлящей реки. Тот шум, который преследовал его длинными ночами…
– Мария, вы куда? – Голос майора звучал обреченно.
– Я на мосту! Бегу на тот берег… он уже близко… я вижу его…
– Мария, остановитесь! На той стороне… нет выхода!!!
Арутюнов всегда поражался тому, как ему нравилось ездить в плохую погоду. Нет, он любил езду в принципе! Но отдельным, ни с чем не сравнимым удовольствием для капитана были «марш-броски» в дождливые ночи или в моменты редких снегопадов, посещавших предгорья Кавказа несколько раз в течение короткой зимы.
Оперативник был одиночкой. Человеком, предпочитавшим общение со своим автомобилем обществу людей, даже своих близких. Наверное, сказалась профессиональная деградация – многие сотрудники именно криминальной полиции в итоге заканчивали карьеру, а иногда и жизнь замкнутыми и вечно напряженными субъектами, подозревавшими весь мир в преступлениях.
Любимый автомобиль Арутюнова, его верный конь, в отличие от многих людей вокруг, никогда его не предавал. Служил верой и правдой. А вот сам капитан не всегда вел себя так же по отношению к нему – забывал загнать под навес, когда в очередной раз напивался, долго не делал ТО, потому что не было денег и времени. Никак не мог решиться на замену водительского кресла. Хотя старое было протерто до неприличия. Но оно его устраивало, потому что полностью срослось с его, Арутюнова, фигурой.
Арутюнов любил свое авто всем сердцем.
Нет, он любил и свою жену, и дочку… Только они ему всегда что-нибудь говорили… Постоянно «пилили» по каким-то поводам и без поводов тоже. А он от этого устал… Давно, три года назад. Тогда, когда окончательно принял решение и переехал жить на второй этаж над гаражом. Получалось, что вроде как они по-прежнему семья и живут в одном доме, но спит он отдельно. Рядом со своей любимой машиной, которая уж точно никогда и ни за что его не станет «пилить».
Пикап капитана четко держался на дороге. До поворота в сторону ущелья оставалось не более километра. Как ни странно, ситуация вокруг пока никак не напоминала тот апокалипсис, который рисовался по новостям телевидения и со слов третьего патруля.
«Перепутал что-то Рассохин?!»
Дождь почти закончился. И ветер тоже. Все вокруг было в воде – мокрый лес, поля, залитые канавы и обочины, огромные лужи. Но асфальт на дорогах никуда не делся, как это бывало пару раз в другие годы после сильных ураганов и сопутствовавших им селей.
Мощный автомобиль капитана отличался не только высокой проходимостью. В нужные Арутюнову моменты он мог и очень быстро ездить. И сейчас был именно такой момент. Машина неслась по мокрой дороге, разрывая ревом своего двигателя всю округу.
Глядя на спидометр своего «скакуна», капитан очень удивился, заметив в ночной мгле у себя за спиной проблесковые маячки патрульного автомобиля. Они явно торопились и рисковали жизнью, если пытались догнать его на этой трассе. Подсознательно Арутюнов убрал ногу с педали газа и сбавил ход – разговор займет несколько секунд. Но узнать, кто за ним гонится, очень хотелось.
Полицейский «бобик» обогнал и подрезал его буквально через полминуты. На борту серой с синими надписями машины светилась большая цифра «3».
Рассохин затормозил прямо посередине узкой дороги, перекрыв Арутюнову возможность проехать дальше. Выключив «люстру» (прим. автора – просторечное обозначение световых маячков на крыше полицейского автомобиля, жарг.), экипаж третьего патруля вышел на дорогу.
Рассохин с сержантом с автоматами наперевес обошли машину Арутюнова с двух сторон. Капитан остановился у водительской двери, а его напарник встал в метре от правой передней фары.
Сквозь редкие капли почти закончившего лить дождя Арутюнов посмотрел на решительные лица своих сослуживцев.
«Бл… Степа, что за маскарад?!» – Оперативник несколько удивился автомату на плече у капитана. Вернее, тому, что он не был закинут за спину, а висел почти в боевой позиции с дулом, обращенным в сторону Арутюнова.
Степан кивнул водителю на окно. Оперативник спустил стекло до конца и хмуро посмотрел в глаза старшего патруля:
– В чем дело, капитан?
– Арутюнов, ты почему на звонки полковника не отвечаешь?
– Не до разговоров! Я тороплюсь! И я в отпуске, капитан!
– Бл… Артем, если ты в отпуске, какого х… ты тут шастаешь? – Рассохин не сумел сдержать копившегося весь вечер раздражения.
– Что за базар, Рассохин?! Езжу, где хочу! И спрашивать тебя не собираюсь! Все понятно?
Степан несколько секунд смотрел в глаза оперативника, пытаясь подобрать нужные слова.
«Что ты тянешь?! Колись!» – Арутюнов ждал, когда все встанет на свои места.
– Ясно! – собрался с духом Рассохин. – В общем, полковник передал: тебе не надо ехать в ущелье и на гору.
– С чего бы это?! – Оперативник удивился еще больше. Во-первых, с какого он ему приказывает, куда ездить? А во-вторых, откуда он вообще знает, что Арутюнов ехал в ущелье? Или патруль решил это, исходя из маршрута? Но он же еще может свернуть на Овечий хутор! Или на озеро Авакова… Странно…
Рассохин как будто прочитал мысли коллеги.
– Там… сель. Не проедешь! – Степан кивнул в сторону ущелья.
– А кто это сказал?
– Я… мы. Точно говорю – тебе не проехать.
Арутюнов поймал быстрый взгляд сержанта, нервно среагировавший на слова капитана. Что-то тут было не так…
– А я проверю! Отвали, Степан! Дай дорогу!
То, что произошло следом за этим, вряд ли могло случиться в обычных, даже близких к сегодняшнему ночному кошмару обстоятельствах. Полицейские из патруля переглянулись между собой. Сержант как будто спрашивал – что делаем, командир? Степан едва заметно кивнул головой. Патрульный тут же вскинул свой автомат и быстрым движением снял его с предохранителя, нацелив на Арутюнова. Оперативник мгновенно оценил ситуацию и крайне удивленно посмотрел на старшего:
– Ты что творишь, Рассохин?
– Выполняю приказ! Покиньте автомобиль, капитан! – Голос полицейского звучал предельно убедительно. Но и Арутюнов был не робкого десятка.
– На каком основании?
– Ваша машина числится в угоне! Вы задержаны до выяснения обстоятельств. Немедленно покиньте автомобиль!
– Да пошел ты! – Арутюнов «закипел» настолько, что готов был вступить в рукопашную.
Рассохин метнул быстрый взгляд на сержанта. Тот заорал так, как делал это только один раз – при захвате группы автоподставщиков, убивавших своих жертв вне зависимости от пола и возраста:
– Вышел из машины! Быстро! Кому сказал?! Руки, руки держи так, чтобы я видел!
Сержант сделал два быстрых шага и подошел очень близко к правой передней двери. Это было его ошибкой. Он открыл Арутюнову путь – теперь не надо было давить молодого полицейского, чтобы прорваться в сторону ущелья.
Арутюнов просто надавил на педаль газа. Его «скакун» взревел и сорвался с места, приняв вправо в сторону обочины. Машина слегка «боднула» не успевшего отскочить сержанта и сбросила его в лужу. Затем сама почти наполовину погрузилась в глубокую канаву, объезжая полицейский автомобиль. И, почти не напрягаясь, выскочила на асфальт уже на пути к ущелью.
Сержант вскочил, грязно ругаясь, вскинул автомат в сторону быстро удаляющегося пикапа. Он уже был готов выстрелить, когда подскочивший сбоку Рассохин резким движением направил автомат в небо.
– Хватит! В кого стрелять собрался?! Арутюнов все-таки! – Раздраженный капитан плюнул под ноги. – Бл… что творится, а?!
– Сука! – Сержант в бешенстве смотрел в сторону дороги к ущелью, по которой мчался прочь автомобиль оперативника. И на свою измазанную грязью форму.
Старший пошел к машине и взялся за рацию:
– Беркут, Беркут, это третий! Сергей Николаевич, объект ушел, повторяю, объект ушел в сторону ущелья!
Арутюнов отчаянно давил на газ и смотрел в зеркало заднего вида. Видел в свете фар полицейский «бобик», как сержант вскинул автомат и как его остановил Рассохин.
– Телкой своей в постели командуй, сосунок!
До поворота на ущелье оставалось метров пятьсот. Еще немного, и его никто не догонит. Только… что это вообще было?!
Симонов полностью потерял контроль над временем. Сколько она бежала по мосту? Минуту? Две? Десять? Полчаса?
Наверное, все длилось не больше тридцати-сорока секунд.
Майор прекрасно знал этот мост… Деревянный, на железных тросах, закрепленный металлическими швеллерами на двух берегах быстроходной горной реки.
Сто тридцать шесть метров в длину от первой до последней деревяшки в настиле. Шестьсот девяносто семь старых прогнивших досок, плохо подогнанных друг к другу. Старая конструкция, построенная еще в семидесятые годы прошлого столетия, явно требовала ремонта – одиннадцать деревяшек треснули и провалились, обнажив пугливым пешеходам двадцатиметровую пропасть, на дне которой текла местная речка Пшеха. Оступиться, сломать еще одну дощечку и упасть в реку было опасно – острые камни под толщей воды таили смертельную угрозу. Симонов знал это… знал слишком хорошо…