– Милая, послушай меня! – В голосе у Лебедева появились успокоительные нотки. – Расскажи, что ты еще знаешь об Ольге.
– Ой, а зачем? – Анжела искренне испугалась диктофона.
– Так надо, понимаешь?! Оля и я – большие друзья! Я всегда думал, что мы знаем все друг о друге. Например, я думал, что она вообще родилась в Москве, в богатой семье каких-то академиков. Все детство провела в заграницах. Она все нос воротила от Апшеронска – не хочу ехать, да что там делать, на кого смотреть! А тут ты говоришь…
Максим не успел договорить. Праведный гнев обуял визажистку.
– Нос воротила?! Да кто такая она?! Шалава конченая, в Краснодаре по стрип-клубам и борделям ныкалась, все говорили… А потом исчезла, мамку забрала. Думали, сгинула где или в Дубай на заработки намылилась… Ну, вы слыхали же, что все шалавы наши туда на подработку ездят?
– Ближе к теме, Анжелочка. Значит, Оля родилась и выросла в Апшеронске, а потом переехала в Краснодар?
– Да, как школу окончила, так и сбежала, я помню. Все об этом говорили. А потом парни со старших классов ее фотки из стрип-клуба показывали. Ездили к ней туда даже, деньги в трусы совали. А потом… потом она приехала как-то к мамке… мамка хорошая у нее была, тихая, набожная… Так ее, Ольгу, в ту ночь алкаш наш местный прихватил и на ферме изнасиловал, порезал всю, говорят. А после мамка ее позора не выдержала и следом за ней и уехала. А тут вот сегодня утром объявилась… вся такая аристократка, в очочках… знать нас не знает!
– Так, хорошо. А что с отцом? Он здесь остался или умер?
– Ой, а вы не знаете?! – Глаза Анжелы стали почти квадратными.
– Что я должен знать? – слегка раздражаясь, но стараясь не упустить контроля за своими реакциями, поинтересовался Максим.
– Нет у нее отца и быть не могло! Ну, в смысле, был, наверное… В общем, – Анжела почти театрально понизила голос, чтобы сообщить собеседнику тайну, которая наверняка должна изменить его жизнь навсегда, – это был Фантомас! Понимаете?
Максим был бы рад поскорее все понять и закончить разговор. Но пока этого не получалось…
– Солнышко, я знаю только одного Фантомаса. Того, которого в кино показывали. О каком ты говоришь? Об этом?
– Да ну вас! – Анжела теперь смотрела на следователя как на дурачка. – Вы что же, про нашего Фантомаса не слыхали?! Да про него все знают! У нас даже передачу приезжали из Москвы снимать! Этот, с усами… следователя еще играл…
– Ближе к делу, радость моя! Что за Фантомас? – Максиму стоило больших усилий воли удержать себя в рамках, чтобы не сорваться.
– В общем, был у нас тут давно, еще в семидесятые годы, свой маньяк. Звали Фантомас. Говорят, насиловал почти каждый день! И троих даже убил. Люди в городе на улицу выходить боялись! Ну, я этого не помню, мне старшие рассказывали. А Фантомасом звали потому, что он, когда на дело шел, всегда чулок на голову натягивал, ну, как в кино… Потому и Фантомас.
– Понял, дальше!
– Вот. Насиловал всех подряд… ну, в смысле, женщин… Мужиков и детей не трогал, эта мода потом пришла…
«Специалист по эволюции криминала. – Лебедев понимал, что надо молчать и слушать. – Покороче, пухляш, покороче!»
– …и, короче, года три или четыре не могли его никак поймать. А потом поняли почему! – Резкий и громкий смех Анжелы заглушил даже очередной шедевр сочинского комика, доносившийся из динамика. – Фантомас этот, он на пожарке работал и еще дружинником был. И ловил он сам себя, понимаете? Собрал, значит, дружинников, ходили они с ментами по улицам, а он графики их передвижений знал и в других местах насиловал.
– При чем тут Ольга?
– Так он мамку ее и изнасиловал!
Страшная догадка сверкнула в голове Максима ярче всех молний за окном, вместе взятых. Вот это поворот!
– Когда это было, не знаешь, солнышко?
– А в год, когда его и поймали наконец. То ли семьдесят седьмой, то ли семьдесят восьмой… Она, говорят, заявление написала, а через девять месяцев родила. Аборт делать не захотела, верующая была тетя Рая… Потом сын мента одного в школе узнал и всем про Ольгу рассказал.
– То есть дети в школе обсуждали между собой, что ее отец маньяк?
– Ну да! Кличка у нее еще была – Фантомасиха! Жизнь ей он, конечно, конкретно попортил… Но так ведь жизнь – она и не сахар. Так ей и надо! Приехала теперь и соседей узнавать не хочет, дура такая! Я всем девчонкам рассказала, все в таком шоке, вы не представляете! Мы бальзам делать будем, товарищ следователь? – Анжела вновь развернула беседу в нужное ей русло.
– Бальзам?! – Максим остановил запись на диктофоне, задумавшись над сказанным. – Да… давайте… грейте… А то он остыл, наверное.
Анжела тут же сорвалась с места, подхватила миску и отправилась в соседнюю комнату. Посреди пути ее как будто слегка ударило током, и она остановилась как вкопанная.
– Ой! А что же это получается – был у нас маньяк, родилась от него Ольга. Сорок лет тишина. Появился новый маньячило, и тут же Оленька вернулась? И вы с ней приехали?! Прям сериал какой-то!
– Анжелочка, вы лучше идите бальзам греть. А про маньяков меньше болтайте! Помните, что я вас на диктофон записал.
– Я бегу, бегу! Вы только скажите – это точно у нас новый маньяк появился? Правду говорят? – Фантазии в голове Анжелы, казалось, разыгрались не на шутку и теперь не давали ей покоя.
– Нет, не правду! Это не маньяк! Это что-то другое… Понятно?!
Максим замолчал, осмысливая свои собственные слова. Анжела несколько секунд ждала продолжения его речи, но в итоге развернулась и ушла греть бальзам.
– Понятно… Понятно, что ничего не понятно! – пробурчала себе под нос простодушная толстушка.
Максим стоял перед зеркалом и смотрел то на фото Ольги на аватарке, то на себя в зеркале.
«Значит, ты у нас никаких не аристократических кровей, красавица! И родом ты из Апшеронска!»
– Как хорошо, что я в салоне осталась! – Голос Анжелы из соседней комнаты перекрывал шум дождя на улице. – Говорят, клиентов не будет, все по домам сидят. Еще водой все затопит. А я тут такого мужчину встретила… полковника.
– Я подполковник… юстиции.
– А все равно звучит красиво! Девчонки все завтра обзавидуются, дуры такие.
– А они все тоже спят с мужиками за деньги? – Что-то злое должно было встать между ними, чтобы прекратить этот спектакль.
Анжела затихла и через пару секунд появилась в дверном проеме.
– Зачем вы так? – Девушка с голосом обиженного ребенка искренне пыталась понять причину оскорбления.
– Ни за чем… просто так… – Максим бросил на стол купюру в тысячу рублей и вышел из салона. – Сдачи не надо!
Мокрый насквозь китель Симонов разложил на диване. В ящике одного из столов, негласно считавшегося «симоновским» и запиравшегося на ключ, майор держал сменную рубашку. Как раз для таких случаев. И еще щетки для брюк и обуви.
Что-то еще его раздражало. Михаил огляделся вокруг и сообразил, в чем источник проблем. Он взял в руки пульт от телевизора и замер в шаге от него, готовясь нажать кнопку отключения.
Активная и немного взъерошенная журналистка лет двадцати, больше смахивавшая на студентку-третьекурсницу, беспорядочно размахивала свободной от микрофона рукой и пыталась привлечь внимание зрителей к большому грузовику, который несся по бурным водам местной реки и с ходу врезался в опору бетонного моста. Чуть накренившись, мост простоял всего несколько секунд. Опора вылетела из-под него и унеслась дальше вместе с разбитым грузовиком. А два пролета, четко по центру моста, сложились, как карточный домик, и перекрыли середину речки. Бурлящие потоки грязной воды стали разбиваться о неожиданную преграду и разлетались вокруг миллионами мелких брызг.
Симонов нажал на кнопку, и экран телевизора погас. Почти тут же новая молния за окном осветила на мгновение всю комнату. Майор подошел к последнему окну, жалюзи которого еще не были опущены, и выглянул наружу, оглядел улицу Ворошилова в обе стороны.
Дождь, вновь набравший силу, свирепствовал над всем Апшеронском. По улице – по тем краям, которые примыкали к тротуарам, – текли настоящие ручьи, грозящие слиться в одну большую реку. Машин видно не было. Даже управление полиции, жизнь в котором никогда не затихала, сейчас казалось вымершим. Всех отправили на помощь в Туапсе или на помощь с эвакуацией жителей горных деревень. В здании управления светились только окна оперативного штаба на втором этаже.
Михаил собирался опустить жалюзи, как вдруг заметил на противоположном тротуаре одинокую мужскую фигуру под не спасавшим ни от чего зонтиком. Кого понесла нелегкая на прогулку в такой момент? Симонов пригляделся и понял, что мимо здания проходил тот, кто приехал за его головой в его родной город.
Лебедев пошел мимо управления полиции специально. Он знал, что этого не стоило делать. Но что-то в глубине души толкало «важняка» навстречу опасности, точнее, навстречу конфликту.
В здании управления светились только пара окон на втором этаже. И сейчас в его проеме появился человек.
Лебедев остановился под тусклым фонарем. Заливаемый струями дождя, он вглядывался в освещенный оконный проем. Кажется, это был Симонов. И, кажется, он смотрел на Максима. И, возможно, узнал его.
Лебедев помедлил секунду и свернул налево, в небольшой и совершенно темный переулок. Достал смартфон и мокрыми пальцами отыскал номер телефона своего помощника.
– Добрый вечер, Максим Евгеньевич! – На том конце трубки были слышны радостные голоса, звон бокалов и столовых приборов.
«Развлекается опять, бездельник!» – немного завистливо подумал Лебедев.
– Александр, помнишь нашего психолога?
– Ольгу Петровну? Конечно!
– Мне нужна вся информация по ней, слышишь меня? Вся! И как можно быстрее.
– Э… А она разве там не с вами? Может… – в голосе помощника явно слышалось нежелание что-либо делать.
– Не может! Займитесь немедленно, если хотите продолжить службу!
– Есть! – В ответе Александра больше слышалось «козел».