Численность соединений III моторизованного корпуса на 21 нюня 1941 г.
Gefechtstaerke – это общая численность боевых подразделений соединений, т. е. пехоты, танкистов, разведчиков, артиллерии и саперов. Не следует путать этот показатель с Kampfstaerke – «боевой численностью», в который входили офицеры, унтер-офицеры и рядовые, непосредственно участвующие в бою. Примерным эквивалентом последнего термина является советский термин «активные штыки». Verppflegungstaerke, это «число рационов», т. е. количество людей, состоящих на довольствии, включая военнопленных.
Выстроенные на казеннике орудия выстрелы 50-мм ПАК-38. Слева направо: подкалиберный, бронебойный и осколочный
XXXXVIII моторизованный корпус не только стал одним из самых известных танковых соединений в Вермахте, но и собрал настоящую «звездную команду» немецких танковых командиров. XXXXVIII моторизованный корпус, впоследствии получивший наименование танкового, участвовал в большинстве крупных сражений на Восточном фронте, включая Сталинградскую битву, Курскую дугу, бои на правобережной Украине осенью 1943 г. и зимой 1944–1945 г. Командир корпуса Вернер Кемпф в 1942 г. станет командующим армейской группой, названной его именем, а в 1944 г. возглавит группу армий «Север». Командир 16-й танковой дивизии, подчиненной корпусу вскоре после начала боев, Ганс-Валентин Хубе в сентябре 1942 г. получит в командование танковый корпус, а в октябре 1943 г. – 1-ю танковую армию, наследника 1-й танковой группы. Он погибнет в авиакатастрофе в апреле 1944 г. в звании генерал-полковника, будучи кавалером Рыцарского Креста с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами. Вторым танковым батальоном 2-го танкового полка дивизии Хубе командовал в 1941 г. майор Хаязинф Граф фон Штрахвиц, один из признанных немецких танковых асов, командовавший впоследствии панцергренадерской дивизией «Великая Германия». Первым батальоном танкового полка 16-й танковой дивизии командовал майор Бернгард Сован, в 1943 г. – командир 505-го танкового батальона «Тигров». Вторым танковым соединением XXXXVIII корпуса, 11-й танковой дивизией, руководил генерал-майор Людвиг Крювель, кавалерийский офицер кайзеровской армии, встретивший Вторую мировую войну в штабе 6-го танкового полка. Он был едва ли не единственным командиром танковой дивизии, упомянутым в дневнике Гальдера по имени. Уже в августе 1941 г. Крювель пошел на повышение, получил звание генерал-лейтенанта и был направлен в Африку как специалист по боевым действиям в тропиках. Четыре месяца спустя он получает звание генерала танковых войск. Быструю карьеру Крювеля прервала в мае 1942 г. посадка его «Шторха», вследствие навигационной ошибки в расположении английских войск.
В таблице показана численность личного состава корпуса в том виде, в котором он встретил утро 22 июня, т. е. две пехотные дивизии и одна танковая дивизия. Впоследствии пехотные дивизии из его состава были изъяты, а подвижные соединения – добавлены.
Численность соединений XXXXVIII моторизованного корпуса на 22 июня 1941 г.
Для сравнения: численность стрелковых соединений 5-й армии (включая УРы), одним из противников которой стал XXXXVIII моторизованный корпус, на 1-е июня 1941 г. составляла 53 163 человека.
XIV моторизованный корпус генерала фон Виттерсгейма большую часть Приграничного сражения находился в резерве. Его использовали для управления резервными танковыми и моторизованными соединениями. По мере их ввода в бой они выводились из подчинения Виттерсгейма и передавались в два других моторизованных корпуса.
С воздуха пехотные и танковые соединения группы армий «Юг» должны были поддерживать 4-й воздушный флот генерала А. Лёра, а собственно дивизии 6-й и 17-й армий – 5-й авиакорпус Р. фон Грайма (см. таблицу). Характерной особенностью ВВС Германии, участвовавших в дубненских боях, было отсутствие в бомбардировочных эскадрах символа блицкрига, пикирующих бомбардировщиков Ю-87. Ударная авиация корпуса фон Грайма вооружались бомбардировщиками Ю-88 и Хе-111, которые в Люфтваффе использовались как универсальные, одни и те же машины летали как на бомбардировку артиллерийских позиций и маршевых колонн резервов, так и на Москву или Лондон. При ударах по переднему краю дальность конвертировалась во время нахождения над целью, когда «Хейнкели» и «Юнкерсы» могли висеть в воздухе на всем протяжении атаки.
Состав авиации 5-го авиакорпуса 4-го воздушного флота на 22 июня 1941 г.
Немецкое командование не заблуждалось относительно соотношения сил по самолетам. Войска 1-й танковой группы ориентировались относительно грядущего сражения следующим образом: «Войска необходимо подготовить к отражению сильных воздушных налетов и крупных танковых атак численно превосходящими силами. Следует ожидать большое число ударов с бреющего полета. В настоящее время известно о 5000 русских самолетов, из которых лишь 3000 являются боеготовыми. Поскольку у русских нет хорошо организованных наземных служб наподобие наших, а ремонтные службы централизованно размещены в нескольких точках, уже через несколько дней станут заметны потери по техническим причинам. Далее, Люфтваффе в первые дни направит свои удары против ремонтных центров, добьются господства в воздухе ударами по аэродромам и вскоре смогут переключиться на прикрытие или поддержку собственных войск»[406].
Расположение трех «панцерштрассе» в полосе действий группы армий «Юг». Факсимиле немецкой карты.
Как видим, у Люфтваффе был достаточно замысловатый план завоевания господства в воздухе: сочетание ударов по аэродромам с ударами по ремонтным центрам ВВС РККА. Неясно, почему немецкое командование ожидало атак с бреющего полета. Возможно, сказывался опыт войны на Западе. В действительности советские самолеты действовали с высот 800—1200 м. Штурмовиков, которые впоследствии стали визитной карточкой советской авиации, было еще не так много. Большую часть авиапарка составляли вполне обычные бомбардировщики.
В полосе предстоящего наступления на Украине командованием 1-й танковой группы были намечены три «панцерштрассе». Первая, получившая наименование «северной», проходила через Владимир-Волынский, Луцк, Ровно, Новоград-Волынский, Житомир и далее до Киева. Вторая, «центральная», проходила через Сокаль, Радзехов, Берестечко, Дубно, Острог и Житомир. Третья, «южная», проходила через Раву-Русскую, Жулкев, Буск, Золочев, Тарнополь и Проскуров. С первого дня наступления предполагалось наступать вдоль северной и центральной «панцерштрассе». Вдоль каждой из них должен был наступать моторизованный корпус, III и XXXXVIII соответственно. Вдоль южной «панцерштрассе» должен был двигаться XIV танковый корпус. Его предполагалось вводить в бой по обстановке, после захвата пехотой 17-й армии района Рава-Русской.
Оценка противника немецким командованием перед предстоявшим танковым сражением была сдержанной. Точных сведений о новейших Т-34 и КВ у немецкой разведки не было. Поэтому возможностей противника относительно танковой войны на совещании у начальника штаба 1-й танковой группы 14 июня 1941 г. было сказано: «Перед 6-й армией насчитывается около 900 танков. Еще 1000 танков сосредоточены в моторизованных ударных группах русских. Около 80 % танков противника – малоценные с бронированием 15–18 мм, которое пробивается любыми противотанковыми средствами. Листовки касательно борьбы с танками будут выпущены 1-й ТГр.»[407]. Вскоре им предстояло как узнать о том, какие танки составляют оставшиеся 20 %, так и убедиться в том, что их оценка численности танкового парка Киевского особого военного округа существенно отстает от реального положения дел. Справедливости ради нужно отметить, что немцы уже имели опыт борьбы с тяжелыми танками (Bibis во французской кампании). Так что по крайней мере материальная готовность к предстоящим боям имелась. Вообще, боевой опыт был одним из самых сильных аргументов немцев в предстоящем сражении.
Глава 2КИЕВСКИЙ ОСОБЫЙ
Киевский особый военный округ (КОВО) перед войной был своего рода кузницей кадров для высшего руководства Красной Армии. Руководивший войсками округа в 1938–1939 гг. С. К. Тимошенко стал народным комиссаром обороны СССР, сменивший его на этом посту Г. К. Жуков – начальником Генерального штаба. Н. Ф. Ватутин, начальник штаба округа в 1938–1940 гг., стал первым заместителем начальника Генерального штаба Красной Армии. Естественно, ушедшие на повышение генералы не забывали свой округ, и КОВО был в своем роде элитным. Одновременно он становился операционным центром, получая главные роли в советских планах войны.
Военное планирование
В записке об основах развертывания войск, датированной сентябрем 1940 г., задачи Юго-Западного фронта в первой операции обрисованы следующим образом: «Во взаимодействии с левофланговой армией Западного фронта силами Юго-Западного фронта нанести решительное поражение Люблин-Сандомирской группировке противника и выйти на р. Висла. В дальнейшем нанести удар в общем направлении на Кельце, Краков и выйти на р. Пилица и верхнее течение р. Одер». Детализировался этот план в так называемой записке начальника штаба KOBO М. А. Пуркаева декабря 1940 г.: «Ближайшая стратегическая задача – разгром, во взаимодействии с 4-й армией Западного фронта, вооруженных сил Германии в районах Люблин, Томашув, Кельце, Радом и Жешув, Ясло, Краков и выход на 30-й день операции на фронт р. Пилица, Петроков, Оппельн, Нейштадт, отрезая Германию от ее южных союзников. Одновременно прочно обеспечить госграницу с Венгрией и Румынией. Ближайшая задача – во взаимодействии с 4-й армией Западного фронта окружить и уничтожить противника восточнее р. Висла и на 10-й день операции выйти на р. Висла и развивать наступление в направлениях: на Кельце, Петроков и на Краков». Реализация этого плана была возможна в случае резкого усиления КОВО за счет переброски войск из Одесского, Северо-Кавказского, Харьковского и Московского военных округов, и мобилизации Киевского особого округа с изъятием транспорта и лошадей из народного хозяйства.
Все еще живы… Бойцы и командиры 16-го полка 87-й стрелковой дивизии на сборах в учебных лагерях незадолго до войны
На период мобилизации и сосредоточения войск должны были действовать планы прикрытия, предписывавшие: «Упорной обороной укреплений по линии госграницы прочно прикрыть отмобилизование, сосредоточение и развертывание войск округа». Нужно отметить, что в отличие от плана прикрытия ЗапОВО, расположившего сильнейшее соединение округа, 6-й механизированный корпус, в районе Белостока с целью маневра по радиальным направлениям в Белостокском выступе, штаб КОБО подошел к подготовке плана прикрытия достаточно формально. Ни одно из механизированных соединений округа высокой комплектности не было выдвинуто в полосу 5-й армии. И 4-й, и 8-й, и 15-й, и 16-й механизированные корпуса были скучены в области вокруг Львова, отделенной от полосы 5-й армии болотистой местностью.
Истребитель МиГ-3 на полевом аэродроме. «Миги» к началу войны были самым массовым истребителем нового типа
В дальнейшем это создало определенные трудности в нанесении контрударов во фланг танковому клину немцев, командиры 8-го, 15-го мехкорпусов жаловались на неблагоприятные условия местности на направлениях контрударов из района Львова на север. Также в план прикрытия была заложена мина замедленного действия в лице 3-й кавалерийской дивизии, получившей по плану прикрытия участок обороны на стыке Рава-Русского и Струмиловского УРов. На третий день мобилизации ее должна была сменить 159-я стрелковая дивизия, чего в реальности, как нетрудно догадаться, не произошло. Именно в полосе 3-й кавдивизии на завершающей фазе дубненских боев прорвался немецкий XIV моторизованный корпус. Одним словом, к разработке плана прикрытия командование округа подошло крайне формально, видимо, рассчитывая на вялый и бесцветный начальный период войны.
Пикирующий бомбардировщик Ар-2 на аэродроме. Самолет представлял собой глубокую модернизацию бомбардировщика СБ
Мехкорпуса. Главным героем разыгравшегося в первую неделю войны сражения были механизированные корпуса. Июнь 1941 г. танковые войска округа встретили в состоянии разброда и шатания. У стрелковых корпусов были отняты танки непосредственной поддержки, корпуса формирования 1940 г. были раздерганы на части. Если мы сравним не брутто-числен-ность танков КОВО и 1-й танковой группы, а число пригодных к использованию инструментов ведения войны, танковых и моторизованных дивизий, то картина получится далекой от страшного перевеса РККА «в танках». В Киевском особом военном округе имеется шесть соединений, которые можно использовать как самостоятельные. Это 8-я танковая и 81-я моторизованная дивизии 4-го механизированного корпуса, 10-я танковая дивизия 15-го механизированного корпуса, 12-я танковая и 7-я моторизованная дивизии 8-го механизированного корпуса, 15-я танковая дивизия 16-го механизированного корпуса. Только эти соединения были хотя бы теоретически эквивалентны немецким танковым дивизиям, были способны выполнять маневры, полагающиеся подвижному соединению. Остальные не имели для этого достаточного количества автомашин. Итого четыре танковых и две моторизованных дивизии. Это вполне сравнимо с числом подвижных соединений 1-й танковой группы, состоявшей из пяти танковых – 9, 11, 13, 14 и 16-й, трех моторизованных дивизий – 16-й, 25-й и моторизованная дивизия СС «Викинг». В качестве S моторизованной дивизии можно посчитать моторизованную пехотную бригаду СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». Если мы сравним не количество танков противоборствующих сторон, а организационные структуры, то количество самостоятельных механизированных соединений КОВО и 1-й танковой группы вполне соразмерны друг другу.
Командующий 5-й армией генерал-майор танковых войск М. И. Потапов. В сентябре 1941 г. он попадет в плен в киевском «котле» и вернется только в 1945 г.
Авиация. Военно-воздушные силы Киевского особого военного округа к началу войны состояли из одиннадцати смешанных авиадивизий, включавших:
24 истребительных авиаполка – 1166 самолетов (159 МиГ-3, 64 Як-1, 450 И-16, 493 И-153);
15 бомбардировочных авиаполков – 587 самолетов (68 Пе-2, 23 Ар-2, 49 Як-2-4, 214 СБ, 114 Су-2 и 119 ДБ-ЗФ);
5 штурмовых авиаполков – 197 самолетов (81 Pi-153, 111 И-15бис, 5 Ил-2).
Командир 8-го механизированного корпуса генерал-лейтенант Д. И. Рябышев
Кроме того, непосредственно штабу ВВС округа подчинялись 2 разведывательных полка – 53 самолета (31 Як-4, 22 СБ).
Всего, таким образом, авиация округа насчитывала 2003 самолета. Хорошо видно, что парк авиации был довольно разношерстным. Он включал как безнадежно устаревшие машины, так и самолеты новейших типов. Штурмовая авиация вооружалась списываемыми из истребительных полков бипланами И-153 и И-15бис. Штурмовиков специальной постройки было очень мало, и их попросту не успели освоить.
Командирами авиадивизий и авиаполков ВВС ЮЗФ зима 1940/41 г. очень слабо была использована для проведения боевой подготовки с полетами. В результате молодые летчики в своем подавляющем большинстве летали мало и введены в строй не были. Достаточно короткий период напряженной летной работы в мае – июне 1941 г. не обеспечил их подготовки к боевым действиям.
При перевооружении частей ВВС КОВО на новые самолеты некоторые старые, хорошо сколоченные авиаполки (52-й ББАП, 48-й ББАП и др.) к началу боевых действий не имели необходимого количества самолетов новых типов, а старая матчасть была взята для новых формирований. На практике это выражалось в следующем. 48-й бомбардировочный авиаполк имел 42 самолета (34 Пе-2 и 8 СБ) на 67 пилотов, 52-й – 36 самолетов (15 Пе-2 и 21 СБ) на 60 пилотов, 86-й – 44 самолета (9 Пе-2 и 35 СБ) на 66 пилотов. При этом в период, непосредственно предшествовавший войне, новыми самолетами экипажи перевооружавшихся полков полностью не овладели. В результате боеспособность изначально хорошо слетанных полков была пониженной. В свою очередь, их старые самолеты попали в руки молодых пилотов формируемых полков, не имевших достаточной подготовки.
Гораздо худшей была ситуация с системой базирования авиации округа. В связи с развернувшимся в 1941 г. на аэродромах ВВС КОВО строительства взлетно-посадочных полос значительная часть аэродромов приграничной полосы была на 22 июня непригодна для производства полетов. Летные части запасных аэродромов не имели и вынуждены были оставаться на ранее занимаемых аэродромах даже под угрозой их атаки противником.
Укрепленные районы
Одним из самых масштабных проектов военного строительства 1940–1941 гг. было сооружение на новой границе укреплений, получивших неофициальное наименование «линия Молотова» (см. таблицу). Летом 1940 г. была заложена система УРов, по количеству сооружений не уступающая «линии Мажино». По плану «линия Молотова» должна была состоять из 5807 сооружений. Для сравнения, «линия Мажино» – это около 5600 сооружений, а «линия Сталина» – 3817 сооружений, из которых было построено 3279. Причем на новой границе строились более совершенные укрепления с казематами Ле Бурже фланкирующего огня, почти половина из которых должны были стать артиллерийскими. Да и боевые характеристики самих сооружений были несравнимо выше. Укрепления «линии Сталина» по сравнению с дотами «линии Молотова» были словно Т-26 рядом с Т-34.
Укрепленные районы «линии Молотова» на территории КОВО.
* Отдельный пулеметно-артиллерийский батальон.
** В Ковельском УРе была оборудована только полоса обеспечения (предполье), проходившая вдоль государственной границы и состоявшая из 14 батальонных районов и одного отдельного ротного опорного пункта.
Однако всем этим амбициозным замыслам суждено было сбыться лишь частично. Успели построить около четверти сооружений, а построенные не получили линий связи, не были замаскированы и обсыпаны землей. В сравнении с другими участками «линии Молотова» УРы на территории КОВО были в наибольшей готовности как по числу боеспособных сооружений, так и по общему проценту готовности. Большинство УРов КОВО оказалось в полосе немецкого наступления и оказали определенное влияние на развитие событий в первые дни войны.
Последние мирные дни
До начала июня политическая обстановка не давала однозначного ответа о намерениях немцев. Данные разведки не давали внятного ответа о направленности немецких устремлений, а на дипломатическом поприще царило гробовое молчание. 14 июня 1941 г. советским руководством был предпринят внешнеполитический демарш, в «Известиях» было опубликовано сообщение ТАСС, эзоповым языком дипломатов призывавший немцев к переговорам.
С 18 июня находились на марше и подходили в районы «глубинные» стрелковые корпуса: 31-й ск (200, 193, 195-я сд) – Карпиловка, Березно, Кобылье; 36-й ск (228, 140, 146-я сд) – Дубровка, Лабунь, Староконстантинов; 37-й ск (141, 80, 139-я сд) – Ямполь, Волочиск. Янов; 55-й ск (169, 130, 189-я сд) – Нов. Ушица, Шпиков, Могилев-Подольский; 49-й ск – две стрелковые дивизии (190-я, 197-я) перевозились по железной дороге в район Гусятин, Ярмолинцы и 199-я сд подходила в район Погребище (походом). Непосредственно в дубненских боях из этих корпусов примут участие подразделения 31-го и 36-го корпусов. Выдвигались к границе и стрелковые соединения армий прикрытия. В течение 16–18 июня были сняты с полигонов и выдвинуты ближе к границе 45-я и 62-я стрелковые дивизии 5-й армии и 41-я стрелковая дивизия 6-й армии. 18 июня получила приказ на выдвижение в освободившийся после ухода 62-й дивизии лагерь Киверцы (у Луцка) 135-я стрелковая дивизия 5-й армии. 19 июня из Генерального штаба было получено распоряжение о создании на базе управления КОВО управления Юго-Западного фронта и о передислокации его в Тарнополь. Вечером 20 июня убыл в Тарнополь железнодорожный эшелон штаба округа, а на следующий день выехала автоколонна с оставшейся техникой и людьми. Фактически выполнялись мероприятия, заложенные в план прикрытия. Управление округа должно было переместиться в Тарнополь на второй день мобилизации.
Командир 15-го механизированного корпуса И. И. Карпезо
В первом часу ночи 22 июня Директива № 1 до округов, а затем началась ее передача в армии. Существенно удлинила путь директивы в войска необходимость ее расшифровки.
Политическое руководство страны решило не вводить планы прикрытия в полном объеме, запретив переход и перелет границы. Поэтому вместо краткого приказа на ввод в действие планов прикрытия передавалась сравнительно пространная телеграмма. В 5-й армии текст директивы был сообщен командарму только в 2 часа 30 минут ночи 22 июня. В начале четвертого М. И. Потапов лично обзвонил командиров корпусов и приказал поднять войска по тревоге. Времени на приведение в боевую готовность войск на направлении главного удара немцев оставалось ничтожно мало.