Одного наметанного взгляда на карту взаимного расположения войск Германии и СССР на 22 июня 1941 г. достаточно, чтобы сказать: «Красные обречены…» Действительно, растянутые вдоль границы соединения армий прикрытия не имели ни малейшего шанса сдержать наступление трех немецких групп армий. Они могли только дорого продать свою жизнь под ударами численно превосходящего противника. На всякий случай подчеркну: имело место превосходство германской армии над РККА в числе дивизий, одновременно вводимых в бой в оперативной связи друг с другом. Речь шла вовсе не о том, чтобы сдержать противника и избежать рагрома. Чудо Приграничного сражения июня 1941 г. состоит в том, что войска Красной Армии сумели оказать врагу сопротивление, непропорциональное своей численности. Словно лист картона оказался тверже броневой плиты.
Чтобы не быть голословным, приведу на этот счет мнение противника. В июле 1941 г. оберквартирмейстер (О.Qu.) 1-й танковой группы составил табличку сравнения потерь войск Клейста в трех кампаниях (см. факсимиле).
«Обзор потерь
Кампания на западе 10.5—25.6.40 г. – 7268 человек (635 офицеров) = 5,6%
(численность 130 тыс. человек).
Кампания в Сербии 8.4 – 16.4.41 г. – 1253 (42 офицера) = 1,2%
Восточная кампания 22.6 – 10.7.41 – 7546 (467) = 4,7 % [общей численности]»[523].
Особенно ценно, что этот документ составлен по горячим следам событий. Как мы видим, развернутая и отмобилизованная французская армия смогла нанести 1-й танковой группе Клейста меньшие в абсолютном исчислении и сопоставимые удельные потери в сравнении с неотмобилизованной и недоразвернутой Красной Армией. В расчете на продолжительность кампании, т. е. среднесуточные потери 1-й танковой группы очевидно выше в случае с СССР. Это яркая демонстрация тезиса о том, как «лист картона оказался тверже броневой плиты».
Внимательно изучая подготовку германской армии к походу на восток и собственно Приграничное сражение, приходишь к парадоксальному выводу. Немецкий план войны с СССР не рассчитывался на упреждение Красной Армии в мобилизации и развертывании.
Задачей «Барбароссы» было уничтожение войск Красной Армии. Упрежденные в развертывании особые округа были, прямо скажем, не пределом мечтаний на этом поприще. Соответственно, более подходящей для немцев формой операции в Белоруссии было бы что-то вроде советской Висло-Одерской операции. Другими словами, следовало прорываться как можно дальше вперед, не обращая внимания на развалившуюся линию обороны противника. Тогда, в январе 1945 г., советские войска продвинулись вперед почти на 500 км, не утруждая себя операциями на окружение. Тем не менее итогом операции стали многочисленные пленные, почти 150 тыс. человек. Удар немецких танковых групп сразу на большую глубину в июне 1941 г. мог улучшить условия вступления их в бой с армиями внутренних округов на рубеже Зап. Двины и Днепра. Но этого сделано не было.
D-172 – Разбитый немецкой артиллерией Т-28 одной из танковых дивизий Юго-Западного фронта
Помимо изъянов общего замысла, нельзя не отметить промахи в проведении операции. Так, в Прибалтике танковая группа Гепнера развернулась навстречу подходящим советским резервам в лице 2-й танковой дивизии 3-го мехкорпуса. Итогом этого была задержка на двое суток XXXXI моторизованного корпуса Рейнгардта. Такой поворот не был характерен для немецких подвижных соединений в Приграничном сражении. Более того, даже трудно себе представить, чтобы Клейст на Украине смело разворачивал свои танковые дивизии навстречу 8-му или 15-му мехкорпусу. Это было бы прямой дорогой к большим потерям времени и невыполнению планов операции. Навстречу советским подвижным резервам предпочитали все же выдвигать пехотные соединения. При этом немцы сознательно рисковали во имя достижения глубокого продвижения вперед, которое само по себе дезорганизует противника.
На юге, несмотря на решительные действия опытного командующего танковой группой Эвальда фон Клейста, мы также наблюдаем крайне спорное решение. Это отказ от ввода танковых соединений в первом эшелоне. Вместо этого дивизии XXXXVIII и III танковых корпусов были использованы в качестве эшелона развития успеха без объективных к тому предпосылок. Советская оборона на границе КОВО и ГА «Юг» вовсе не требовала такого эшелонирования. В результате было потеряно драгоценное время. Несомненно, что это сыграло свою роль в том, что ЮЗФ в итоге смог до конца июля держаться самостоятельно, без вливаний резервов Ставки.
На московском направлении, в Белоруссии развернулась трагикомедия с замыканием кольца окружения. Танковые группы действовали кто в лес, кто по дрова. Впрочем, здесь не буду повторяться, все уже было сказано в соответствующем разделе выше.
Одним словом, упорное и энергичное сопротивление Красной Армии, непропорциональное ее численности (если сравнивать с кампанией на Западе в 1940 г.) вкупе с ошибками немецкого командования, привело к расшатыванию основ «Барбароссы». Немецкое командование, упоенное успехами, не желало замечать, что вводная «Красная Армия даст бой западнее Двины и Днепра» оказалась неверной.
Куда пропали танки? Собранная в западных округах техника стала единственным преимуществом Красной Армии. Но одновременно техника стала заложником изначально неблагоприятной обстановки. В своем докладе в Москву 11 июля 1941 г. начальник автобронетанкового управления Северо-Западного фронта полковник П. П. Полубояров писал:
«Плохое техническое состояние ходовой части старого парка («Т-26» и «ВТ»). Беспрерывные марши на расстояния до 1000 км окончательно вывели из строя ходовую часть. Танки бросались на территории [оккупированной] противником частью уничтоженные, а частично оставлялись там, не приведенные в полную негодность»[524].
Это утверждение вполне применимо к событиям в Белоруссии и на Украине. Однако если потери Т-26 и ВТ еще вполне объяснимы, то потери КВ и Т-34, при поверхностном знакомстве с происходившими событиями, вызывают недоумение. Вкупе с ходившими в советское время легендами о неуязвимости танков Т-34 и КВ это заставляет искать некие нетипичные причины неудачи. На самом деле неуязвимость танков Т-34 и КВ была весьма относительной. Выше читатель уже мог заметить, как вполне обыденно теряются в атаках танки новых типов. В отчете командира 10-й танковой дивизии читаем следующее описание недостатков танков, недавно полученных от промышленности машин:
«По танку Т-34
а) Броня машин и корпуса с дистанции 300–400 м пробивается 37-мм бронебойным снарядом. Отвесные листы бортов пробиваются 20-мм бронебойным снарядом. При преодолении рвов вследствие низкой установки машины зарываются носом, сцепление с грунтом недостаточное из-за относительной гладкости трактов.
б) При прямом попадании снаряда проваливается передний люк водителя.
в) Гусеница машины слабая – берет любой снаряд».
Проваливающийся люк механика-водителя был настоящей «ахиллесовой пятой» танков Т-34. Начальник автобронетанкового управления Западного фронта 30 августа 1941 г. писал:
«При ударе снаряда в передний люк мехводителя, люк проваливается внутрь танка и выводит из строя водителя. Нужно увеличить опорную поверхность люка за счет увеличения скосов торцов люка и скосов окна переднего листа брони, а также за счет приварки накладки-бортика переднего люка. Имеющийся бортик очень слаб и своей функции не выполняет».
Однако «ахиллесовой пятой» дело не ограничивалось. Как мы видим, Т-34 при некоторых условиях мог быть подбит даже из 37-мм ПАК-35/36. «20-мм бронебойный снаряд» это, скорее всего, неверно интерпретированная пробоина от 50-мм подкалиберного снаряда. 50-мм орудия ПАК-38 в первый год войны стали основным противником советских танков новых типов. По два таких орудия было в каждом полку многих пехотных дивизий. При слабой артиллерийской и пехотной поддержке Т-34 также мог стать жертвой 105-мм полевой гаубицы leFH18r бронебойный снаряд которой пробивал на дистанции 500 м 60 мм гомогенной брони. Танк КВ был более «крепким орешком», но он уверенно поражался с 400 м 50-мм подкалиберным снарядом. Еще эффективнее были 88-мм зенитные пушки и 105-мм пушки К18. Последние присутствовали как в некоторых танковых дивизиях, так и в корпусных частях. Наконец, оружием последнего шанса всегда оставались противотанковые мины и бутылки с зажигательной смесью, забрасывавшиеся пехотинцами на моторный отсек Т-34 и КВ. Одним словом, боевые потери танков Т-34 и КВ в Приграничном сражении не должны удивлять. Они имели место и подтверждаются обеими сторонами конфликта.
Если на поле боя танки новых типов были сильным противником, поражавшимся с определенными усилиями, то их низкие маршевые характеристики стали значимым фактором в приграничном сражении. Т-34 и КВ обладали целым букетом «детских болезней», существенно затруднявших выполнение обычных и даже заурядных для механизированных войск маневров. Если называть вещи своими именами, то качество продукции отечественного ВПК образца 1941 г. оставляло желать много лучшего.
Серьезные претензии в войсках имелись как к КВ, так и к Т-34. В своем донесении в Главное автобронетанковое управление Красной Армии начальник 3-го отдела АБТУ ЮЗФ военинженер 2-го ранга Ганопольский писал:
«Одним из основных и массовым дефектом на машине А-34 следует считать коробление дисков главного фрикциона. Из 24 машин 3-го батальона 64-го полка 32-й дивизии, закончивших боевую операцию на 4-х машинах, переключение передач производить было невозможно по вышеуказанной причине»[525].
Проблемами с главным фрикционом недостатки Т-34 не исчерпывались. «Фамильной чертой» харьковских машин были проблемы с коробкой передач. На танке БТ использовалась коробка с тремя передачами вперед, на Т-34 в начале его выпуска ставилась так называемая четырехскоростная коробка. Даже если не сравнивать с Pz.HI, одна из модификаций которого имела десять (!!!) передач вперед, такого количества было явно недостаточно. Меньшее число передач означало большие разрывы между передачами и большие усилия на рычаге их переключения. Вследствие этого быстро изнашивались шарнирные соединения кулисы переключения передач. Изгиб тяг и износ шарнирных соединений приводил к несоответствию положения рычага и подвижных шестерен коробки перемены передач. При этом могло получиться положение, при котором оказывались включены сразу две скорости. Это неизбежно приводило к поломке коробки передач и сжиганию главного фрикциона.