Сама того не замечая я начала представлять, как сижу, примотанная скотчем к стулу, и дышу через рот. Челюсти сомкнуты. Шевелить я могу только пальцами рук и ног. По мне ползет то ли жук, то ли таракан. Волосы шевелятся у меня на голове, особенно, в районе затылка. Когда же придет спасение?
Маньяк рядом со мной, стоит позади, ожидая, когда я совершу ошибку. Я хочу видеть его лицо. Это мое единственное желание. Его лицо, его глаза. И тогда я смогу разгадать его тайну, посмотреть, что у внутри этого выродка, и найти ответ на вопрос, почему он сотворил со мной такое. В чем смысл?
Таня стала открывать дверь снаружи, и я чуть не закричала.
Первое время мне снились фильмы, которые я смотрела в своей тюрьме.
Яркие красочные образы вторгались в мой мозг, лишенный возможности общаться с миром посредством зрения. Во сне я была уверена, что все со мной в порядке, но, просыпаясь, ревела в подушку. Первые минуты после пробуждения казались самыми ужасными в моей жизни.
Таня не знала и половины того, что происходило со мной в первые месяц-полтора. Я думала, ей это ни к чему. Самые свои черные дни я скрывала, как позорную тайну.
Глава девятнадцатая
Из дремоты меня окончательно вырвал еще один телефонный звонок. Я села и отбросила шаль. Мне стало жарко.
Казалось, звонок звучал в моем беспокойном поверхностном сне.
Посыпаясь, я надеялась, что там они и останется. Но телефон продолжал трезвонить.
Нюся недовольно мяукнула, когда я отложила ее в сторону. Три шага до столика с телефонным аппаратом.
— Алло.
— Люда?
— Да…
Голос я не узнала. В последний раз Артур звонил полторы недели назад.
— Артур…
— А, привет.
Я села на пол, скрестила ноги, прислонившись плечом к краю стола.
— Как поживаешь? — Осторожный, хотя и не очень вежливый вопрос.
Объявившись на моем горизонте примерно через месяц после переезда к Тане, Артур решил, что под видом заботы может лезть мне под кожу. Его мягкие, но настойчивые, неотвратимые вопросы мне порядком осточертели.
— Да вроде нормально поживаю. Как всегда. Знаешь ведь. Сижу дома, ничем не занимаюсь.
— Совсем?
— Почти.
Артур вздохнул.
— Мы с тех пор… ну, не встречались ни разу. Я не решался до этого спрашивать. Мне очень хочется увидеть тебя.
— Для чего?
Мне стало страшно. Я не могла себе представить, что общаюсь со старыми друзьями. Для меня был пыткой поход на работу и увольнение. Таня выбрала день, чтобы съездить со мной, и без ее поддержки я не смогла бы переступить порог редакции. Все мне сочувствовали, говорили, что я не обязательно должна уходить. Каждый при этом понимал, что я не смогу заниматься прежним делом.
Как слепому работать на компьютере? Как выполнять свои обязанности в таком месте, где идет обработка, в основном, визуальной информации? Об этом не могло быть и речи.
Я поблагодарила всех за поддержку. Получила расчет и уехала. Невозможно было выносить внимательные взгляды со всех сторон и улавливать шепотки. Они считали, что я не услышу, но не учли новые возможности моего слуха.
Это унижение я стерпела. Ничего не поделаешь — я инвалид по зрению.
Единственная вспышка выразилась в том, что я захотела взять свою палку наподобие дубинки и пройтись по всему офису. Разгром бы меня удовлетворил, но я удержалась и даже была рада, что ярость выветрилась так быстро.
— Люда?
— Ну.
— Я почему-то думаю, что виноват. Я настаивал на встрече, но не довел дело до конца. Если бы ты была со мной…
— Думаешь, в тебе дело?
— Ну, если бы…
— Перестань. Причем тут ты? Тот псих нашел бы другой момент. Все равно бы нашел.
Я слышал, как Нюся спрыгнула с дивана.
— И все-таки.
— Тебе еще не хватало заниматься самоедством. Не стоит, Артур. Мы взрослые люди, мы все понимаем.
— Тогда ты меня поймешь. Я хочу тебя увидеть. — Это прозвучало как требование.
— Зачем?
— Как это?
— Вот я и спрашиваю: «как это»?
— То есть, нельзя?
— У тебя есть девушка. Как ее зовут?
— Лена, — сказал Артур, вернее, бросил раздраженно. — Причем тут она?
— Вы еще не разбежались?
— Нет.
— Ей будет неприятно, что ты ходишь к другой женщине. Или это нормально для тебя?
— Мы друзья, и мне хочется пообщаться с тобой. Чем не причина? — спросил Артур.
— Хорошо, это причина. Это веский довод — все равно. Я не знаю, что сказать.
— К тебе никто не приходил? Из старых друзей? Тот же Леша, который…
— Нет.
Я не соврала. Тут я поняла, к чему Артур клонит. На протяжении целого года я не общалась с людьми по-настоящему. Исключительно с Таней, которая всегда под боком, когда не на работе.
— Вот. Тем более, надо начать выходить в мир. Или хотя бы общаться.
Я молчала. Хотела ли я, чтобы Артур меня навестил? Надо ли искать в этом какой-то глубинный философский смысл? Артур, конечно, настырный, но, вероятно, объясняется тем, что он соскучился и беспокоится обо мне. В конце концов, если меня похитил и изуродовал мужчина, я не могу вечно прятаться от мужского пола вообще всю оставшуюся жизнь.
Не знаю, что бы сказала Таня по этому поводу, но мысль показалась мне справедливой.
— Ну так что? — спросил Артур. — Я приду ненадолго. Посидим. Вина принесу, например. Расслабимся немного. У меня есть несколько аудиокниг, могу принести. Слушаешь их?
— Да, Таня покупает.
— Ну вот, это же отличная возможность…
— Я поняла, — сказала я.
Может, Артур и прав. Но вопрос надо поставить по-другому. Необходимо мир впускать в себя, а не рваться навстречу ему, рискуя быть раздавленным. И небольшими порциями, чтобы не переборщить.
За год я действительно отучилась воспринимать окружающее таким, какое оно есть. Большую часть моих мыслей занимают воспоминания о похищении и маньяке, о нем я думаю едва ли не ежеминутно. За все это время желание увидеть его ничуть не ослабело. Даже наоборот.
Если разобраться, это форменная паранойя. Нельзя жить исключительно этим.
— Я не могу ничего решить сама, понимаешь?
— Почему? — спросил Артур.
— Мне надо спросить у Тани. Это ее квартира. Да и вообще.
— Ясно. Я бы хотел завтра. У меня будет время.
— Ну если она разрешит, — сказала я.
— Ага. Когда тебе позвонить?
— Давай через час. Я попробую договориться.
— Идет.
По голосу было ясно, что он доволен. Может, я и сделала ошибку, но Артур прав. Сидеть взаперти и бояться всего на свете — не выход. Я даже почувствовала злость. Артур так легко соблазнил меня, надавив на больное место, и добился своего почти моментально. Неужели я такая внушаемая и слабохарактерная?
Скорее всего, дело в том, что Артур просто попал в удачное время. Во мне давно зрела необходимость открыть раковину и посмотреть наружу. Это простое совпадение. Я поняла, что если Таня разрешит, я буду ждать прихода Артура с нетерпением. Теперь все во мне трепетало от радости, безотчетной, бездумной…
Положив телефон на колени, я стала нащупывать кнопки. Мне пришлось вызубрить их местоположение, и со временем я навострилась довольно резво тыкать пальцем в резиновые клавиши с нужными цифрами (правда, бывало по три раза попадала не туда, ошибаясь на одну-две).
Тане я звонила не так и часто. Она сказала, что делать это надо лишь в крайнем случае. По-моему, сейчас был крайний.
После третьего сигнала Таня ответила.
— Привет, это я.
— Я поняла.
Позади нее играла музыка и слышались голоса, смех, а вдалеке даже женский визг. Неужели она на вечеринке? Днем? Что там у них происходит?
— Слушай, тут вопрос один.
— Ага.
Звуки «вечеринки» поутихли. Видимо, Таня вышла в другую комнату.
— Звонил Артур, он хочет меня навестить. Завтра. Я сказала, что не могу ничего ответить, пока не спрошу у тебя разрешения.
Кажется, Таня была немного подшофе.
— Я долго ни с кем не виделась, — добавила я, со страхом ожидая, что сейчас Таня накричит на меня и запретит всякие контакты.
— То есть, по мужику соскучилась? — спросила она.
— Что?
— Ну… хочешь с мужиком пообщаться?
— С Артуром… Да погоди, ты чего?
— Да ничего. Я сказала, чтобы ты мне не звонила на работу, кроме экстренных случаев.
— А это разве не экстренный?
— Экстренный — это пожар или наводнение, — сказала Таня. Я почувствовала волну ее раздражения и злости, накатившую на меня через пространство.
— Я ничего не понимаю. Почему ты так со мной говоришь? Что там у тебя случилось?
— Я занята. Работы до черта.
Занята она! Корпоративная вечеринка — ужас, какая тяжелая работа.
От обиды у меня даже не нашлось слов.
— Зачем он тебе нужен? Ну? Вы год не виделись!
— Вот именно! Год. Я забыла, что значит говорить с кем-то, кроме тебя.
Я не хочу гнить в четырех стенах. Не надо спекулировать тем, что я живу в твоем доме, — сказала я. — Я не вещь. Один раз меня пытались превратить в предмет!
— Не кричи.
— Хочу и кричу!
— Ладно, ладно, спокойно… Завтра он должен придти?
— Да. Не знаю пока, во сколько.
— И ты успокоишься?
— Может, не надо одолжений?
— Это не одолжение. — Таня отвернулась от трубки на миг, чтобы выругаться. То ли в мой адрес, то ли дала кому-то втык. Какой-то мужчина что-то сказал в отдалении. — Это не одолжение, Люд. Просто я не хочу, чтобы ко мне домой таскались всякие типы.
— Мужики.
— Да, представь себе!
— Тогда я назначу встречу где-нибудь в другом месте.
Я подумала, что это было бы даже полезно. Подышать свежим воздухом, разогнать тягостные мысли. Неужели я не имею на это права?
Таня помолчала.
— Нет, лучше сидите дома.
— Ладно, так и скажу.
Я быстро положила трубку, не став слушать дальнейшее. За этот год мы поссорились несколько раз крупно, до истерики, и постоянно грызлись по пустякам.