.
Так Господь Спаситель положил начало важнейшему из таинств христианской веры и под видом хлеба и вина впервые причастил апостолов Своим Телом и Своею Кровью. В Таинстве причащения Господь соединил все, что приобрел для нас Своим добровольным ради нас уничижением, и преподал нам высочайший дар Своей неизреченной и безграничной любви к нам – тело и кровь Свою. Так, по заповеди Христа Спасителя, по примеру апостольскому, по чину святоотеческому, евхаристическое таинство и доныне совершается и, по слову Божию (ср.: 1 Кор. 11, 26), до конца мира будет совершаться истинно верующими во Христа. Когда священнослужитель Божественной литургии возглашает слова Христовы: Приимите, ядите… пийте от нея вси и далее, молитвенно призвав Пресвятого Духа, благословляет жертвоприносимые хлеб и вино, тогда бескровная жертва таинственно пресуществляется в самое пречистое Тело Христово и в самую всечестную Кровь Христову, а затем Святые евхаристические Дары и преподаются верным во спасение. Вкушая Тело и Кровь Господа во время св. Евхаристии, христианин благодатно становится причастником Жертвы Христовой с ее благословенными плодами. По достопамятным же словам свт. Филарета Московского «ощутительный плод вкушения трапезы Господней является верующим то неизреченною радостью в сердце, то сладкою тишиною в душе, то светлостью в уме, то утишением обуревающих искушений, то прекращением страданий душевных и телесных, а иногда и совершенным исцелением, то живейшим ощущением любви к Господу и умножением ревности к духовным подвигам и добродетелям».
Приидите же, вернии, возвеличим ради нашего спасения воплотившееся и в горницу на вечерю восшедшее Предвечное Слово. Возвышенными умами насладимся гостеприимной и бессмертной трапезы Владыки Христа. Притекайте, братия, на вечерю Господню неленостно: аще бо не снесте плоти Сына человеческаго, ни пиете крове Его, живота не имате в себе (Ин. 6, 53). Приступайте ко св. причащению с благоговейным страхом Божиим: ядый бо и пияй недостойне суд себе яст и пиет (1 Кор. 11, 29). Приимите св. Тайны с верою, что принимающий Плоть и Кровь Христову во Христе пребывает и Христос в нем пребывает (см.: Ин. 6, 56). С любовью ко Христу вкусите св. Даров и те, кто достиг св. Евхаристии в часу единонадесятом, яко благ и любочестив Господь.
Сам же Христос, истинный Бог наш, добрейший путь смирения показавший, да приемлет нас причастниками Своея Тайной Вечери и да помянет нас во Царствии Своем, ныне и присно и во веки веков, аминь.
Митр. Антоний (Храповицкий). Святой и Великий Четверг
Праздники бывают радостные и печальные, но эти противоположности сегодня соединяются. Наша жизнь всегда проходит в чередовании радости и печали, но всякий проходящий Христову науку понимает, как может сочетаться радость и печаль. Смену этих чувств и их сочетание мы видим особенно ясно во Святой и Великий Четверг.
На Тайной Вечери Господь говорит ученикам последнее слово, в котором исповедует любовь к человечеству. Он горел этой любовью и, хотя знал, что один из участников Вечери предаст Его, ликовал, видя этих избранных, с такою любовью внимающих Ему. Он зовет их: чадца Моя, детки Мои – и приобщает их Себе, Своему Телу и Крови. Радостный и блаженный час. И тут же Иуда уходит для предательства. И снова Он в единении с учениками. Но прошло немного времени – и Он начал скорбеть и тосковать и молиться. Он переживал такое душевное напряжение, что капли крови падали на землю. Трудно даже сказать, когда Христос больше страдал – в этот час или в час Своей смерти.
Ученики несколько в ином настроении, и их пощадила безжалостная быстрота смены горя и радости. А у Спасителя они сменяются так, что как будто Он пьет воду, но вот один глоток сладкий, а другой горький.
Так сегодня у нас душа разрывается от горя, глядя на Сего обреченного Страдальца, но в эту печаль прорвалась и радость о нашем приобщении Христу и спасении. И радость наша закрывает наши грехи, и сердце тянется ко Христу, чтобы любовью облегчить Его страдания от людей.
Так сегодня, когда приобщаемся, помня слова апостола Павла: елижды бо аще ясте хлеб сей и чашу сию пиете – смерть Господню возвещаете, в нас не скорбное, но радостное настроение. Так велико это событие, что мы, чада Божии, дерзаем говорить: Прости, приимше Божественных, Святых, Пречистых, бессмертных Таин, достойно благодарим Господа. Все молитвы суть стремление к чему-то еще неосуществившемуся, только эта ектенья говорит о достигнутом. День весь совершен, свят, мирен и безгрешен испросивши, сами себе и друг друга и весь живот наш Христу Богу предадим. О безгрешном прохождении жизни редко когда говорится, но после Причастия мы с верою и надеждою дерзаем об этом просить. В таком окрыленном верою и надеждою настроении стоит еще так недавно плакавший о грехах человек.
У христианина покаяние и радость всегда вместе, и приемлет Господь первое и благословляет вторую.
Но помните, что приблизиться невозбранно к огню Причастия нельзя без благодатной помощи: «Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию». Так отдаем мы себя под волю Господню. Эта преданность должна быть всегда: и в радости, и в печали.
Но как далеки мы от спасения, если подобные чувства печали, радости, любви и преданности Богу бывают в нас только в редкие дни говения и Причастия. Когда мы это понимаем так ясно, как в Великий Четверг, то глубоко скорбим, что не всегда мы в этом благодатном настроении, ибо настолько естественно нашему сердцу жаждать благодати Божией и причастия Божественной жизни.
Митр. Антоний (Храповицкий). Слово в Великий Четверг о любви к ближним
Среди печальных воспоминаний Страстной седмицы один только нынешний день, четвертый, преизобилует событиями и воспоминаниями – не то чтобы совсем радостными, но утешительными. В этот день мы, слушатели Евангельских чтений и песнопений церковных, несколько отвлекаемся от мрачных картин иудейской злобы на Спасителя и вводимся в горницу Сионскую, зрим Христа среди друзей Его, слышим глаголы любви Его, внимаем тому, как Он, возлюбль Своя сущия в мире, до конца возлюби их (Ин. 13, 1).
Сообразно с более светлыми евангельскими воспоминаниями, и храмы Божии, и напевы церковные, и состав службы в день сей принимают вид и дух праздничный. Не скорбь, а тихая, примиряющая надежда и смиренное благодарение вселяются в наши сердца: мы преклоняемся в сознании собственной немощи пред величием любви Христовой, которая и в эти страшные дни, почти в самый час предания, восторжествовала над ужасною скорбью оклеветания, заушений, оплеваний, распятия и смерти, – восторжествовала настолько, что могла во всей Божественной красоте, с отеческою нежностью излиться на учеников Христовых. Сия-то торжествующая любовь и есть причина церковной радости во дни скорбей. Вот Господь устрояет ученикам праздничную вечерю, умывает им ноги, как последний раб; Он говорит им об общей их измене, но сейчас же прощает им их немощь и Сам же утешает их в том, что Он ими же будет оставлен. Вы оставите Меня одного, но Я буду не один – Отец со Мною; итак, имейте во Мне мир, но не впадайте в отчаяние от своей немощи: Я буду ждать вас по воскресении в Галилее. Господь называет их чадцами, называет друзьями, завещает любить друг друга – и, войдя в сад Гефсиманский, когда уже приближался к Нему предатель, молится Небесному Отцу, чтобы все Его ученики и даже все те люди, которые уверуют во Христа по слову их, соединились вместе, в одно таинственное общение с Ним и Отцом Его, подобно тому, как во Святой Троице сохраняется вечное единство между Божескими Лицами.
Вот она, святая, Божественная, Христова любовь; ей не страшна приблизившаяся позорная казнь; она не хочет сокрушаться о предстоящем сегодня пленении со оружием и дрекольми, о заушении в доме нечестивого первосвященника, о веревках, о бичевании, о терновом венце, о поругании и страшном распятии крестном. Она знает только то, что пришли последние часы земного общения с немощными и непросвещенными, но чистыми сердцами учеников, и вот она возгорается предсмертным пламенем святой ревности о их просвещении и гласит им о святом Таинстве евхаристии, учит их смирению, взаимной любви, надежде на Бога, терпению скорбей и утешению от Святого Духа.
Не к одним апостолам, братия, но и ко всем нам, христианам, распростирает объятия свои любовь Божественного Спасителя нашего, грядущего на вольную страсть: якоже Аз возлюбих вы, да и вы любите себе; о сем уразумеют вси, яко Мои ученицы есте, аще любовь имате между собою (Ин. 13, 35). Идя на страшную смерть и страсть, Я всю душу Свою влагаю на любовь к вам, как бы так говорит Господь: любите же и вы друг друга, как Мои последователи; такова Моя заповедь. Да, братия, заповедь крепкая, приказание властное, ибо скажите теперь, какая, хотя бы и самая лукавая, совесть может освободить себя от такого долга любви, благотворения, благоснисхождения и самозабвения?
Сказал бы я, что не нуждаюсь в ближних; довольно того, что я сам буду чист от лжи, беспутства и неправды; но препятствует мне пример святейшего Сына Божия, за правду Свою влекомого на казнь, но все же устремляющего взор любви и слово утешения к ученикам и ученицам Своим.
Сказал бы я, что не могу благотворить людям, потому что они грубы, глупы и неблагодарны, что не оценят любви; но и здесь Евангелие замыкает уста мои, обнаруживая немощи, неразумение и измену тех, к кому была обращена нежная любовь Спасителя.
Наконец, сказал бы я то, что так любят повторять сыны нынешнего маловерного и нетерпеливого века; сказал бы: мне самому тяжко, скорби облегают меня – ни любить, ни благотворить я не могу, а только быть любимым; сам я нуждаюсь в утешении – мне не до других. Но каким жгучим стыдом покроются слова эти, лишь только я вспомню о Тайной Вечери, о прощальной беседе, о слове утешения к Пречистой Матери, к ученику со Креста и к покаявшемуся разбойнику.
Так, братия, связанный и обвиненный Христос связал наши сердца, чтобы они не уклонялись «в словеса лукавствия непщевати вины о гресех». Он, Которого не мог оправдать двоедушный Пилат пред Его врагами, отнял всякое оправдание от нашего двоедушного сердца, если б оно пожелало освободиться от уз любви и самораспятия.