Для верующего человека существенным доказательством бытия будущей жизни служит Священное Писание. Для православного человека Писание является источником всех познаний, в том числе и познания о будущей жизни. Еще в Ветхом Завете эта тайна была возвещена людям, и люди уверовали в будущую жизнь. Премудрый Соломон говорит: И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратился к Богу, Который дал его (Еккл. 12, 7).
В Новом Завете эта истина открывается с еще большей ясностью.
Сам Господь во Святом Евангелии неоднократно уверяет нас в бытии будущей загробной жизни: Истинно, истинно говорю вам: наступает время… когда мертвые услышат глас Сына Божия и, услышав, оживут… и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло – в воскресение осуждения (см.: Ин. 5, 25, 29). Святые апостолы, имея твердую веру в будущую жизнь, все свои послания основывали на этой незыблемой вере. Св. Павел глаголал: Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут… как мы носили образ перстного [Адама], будем носить и образ небесного [Адама] (Христа) (см.: 1 Кор. 15, 22, 49).
Наконец, есть и опытное доказательство действительного существования будущей жизни – явление душ умерших. В Христианской Церкви имеется множество свидетельств явления из потустороннего мира людей как прославленных, так и самых простых смертных. Начиная с явления св. пророков Моисея и Илии, явившихся во славе на Фаворе при Преображении Господнем, святые часто по изволению Божию являлись людям на земле и возвещали им те или другие истины ради спасения человеческих душ. Были и примеры явлений из потустороннего мира грешников. Вот что повествует об этом свт. Григорий Двоеслов. Он говорит, что в его время жил один пресвитер, который часто ходил в баню. Однажды, придя в баню, он увидел подошедшего к нему незнакомца, который начал ему прислуживать; он прислуживал также и по окончании бани. Так повторялось несколько раз. Пресвитер, желая отблагодарить незнакомца, взял однажды в баню две просфоры. Незнакомец пришел и на этот раз и стал помогать пресвитеру снимать сапоги и подавать полотенце после купания. Пресвитер протянул ему за его усердие и любовь обе просфоры, но незнакомец изрек с горькими слезами: «Отче! Что ты делаешь! Ведь это хлеб святой, мне его есть нельзя. Я, которого ты видишь, был господином этих мест, но за свои грехи осужден. Если ты хочешь оказать мне любовь, то принеси этот хлеб Господу и помолись обо мне у престола Божия, и если меня в следующий раз здесь не увидишь, то значит, твоя молитва была услышана». Пресвитер целую неделю со слезами молился о душе этого незнакомца, принося за него каждый день Бескровную Жертву. Когда он снова посетил баню, незнакомец ему более не являлся.
Итак, будучи удостоверены в бытии будущей жизни, станем молиться с усердием за наших почивших родных и за всех православных христиан. А что молитва весьма полезна для усопших, подтвердит другая повесть, из жития прп. Макария Египетского, именуемого еще и Великим.
Однажды этот святой муж, проходя по пустыне, увидел череп, лежащий на земле. Когда он стал поворачивать его посохом, то из черепа послышался стон. Старец спросил: «Чей ты, череп?» И услышал в ответ: «Я был здесь начальником над жрецами, а ты, авва Макарий, исполненный Духа Божия, молишься за нас, сущих в муках, и мы испытываем некоторую отраду». «Какие же вы испытываете мучения и какую отраду?» – спросил старец. «Как далеко отстоит небо от земли, так высок пламень, который опаляет нас с ног до головы, да так, что мы друг друга не видим. Когда же ты молишься за нас, то мы имеем возможность лицезреть друг друга и это доставляет нам некоторое утешение». Прослезился старец и сказал: «Несчастен тот день, когда человек преступает заповедь Божию! А есть ли еще более тяжкие мучения в аду?» Голос из черепа ответил: «Есть. Мы, которые не познали Бога, имеем хотя бы некоторое снисхождение. А те, которые познали Бога и отреклись от Него, не исполняя Его заповедей, испытывают еще более ужасные мучения».
Дорогие братия и сестры, помолимся Господу об отшедших наших сродниках, чтобы Господь простил им грехи и вселил их в селения праведников. Пусть наши молитвы сольются в единый плач ко Господу, чтобы те, о ком мы молим, возрадовались духом за нашу любовь к ним. Со святыми упокой, Христе, души раб Твоих, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь безконечная. Аминь.
Свт. Филарет Московский (Дроздов). Из слова о молитве за усопших
Есть в христианстве люди, которые сами себя лишают утешения молиться за усопших. Какие это люди? Без сомнения, те, которые, приметным или неприметным для себя образом, больше любят умствовать, нежели веровать. Почему не приемлют они молитв за усопших? Не видно другой тому причины, кроме той, что не понятно, как действие молитвы может простираться так далеко, – даже из одного мира в другой, из видимого в невидимый.
Человека, рассуждающего таким образом, спросил бы я: понятно ли обыкновенному разуму действие молитвы человека живущего за другого живущего, особенно если молитва приносится за отсутствующего, или же и за присутствующего, но приносится для испрошения чего-либо нравственного и духовного, как-то: прощения грехов, исправления от пороков, укрощения страстей, просвещения, утверждения в добродетелях? Две души, каждая со своим собственным умом, волею, склонностями, свободою, не суть ли одна для другой два отдельные мира, – отдельные тем более, что преграждены телами? Как же молитва одной простирает свое действие на другую?
Если возьмутся изъяснить, как отдельность существа и свободы не мешает действовать молитве за живых, сим самым изъяснится, как та же отдельность не мешает молитве за усопших. Если скажут, что действие молитвы за живых возможно, хотя неизъяснимо разумом, то я скажу: не отвергайте же и действия молитвы за усопших потому только, что оно неизъяснимо, или таковым кажется.
А по моему мнению, в предметах веры безопаснее меньше умствовать, а более верить, и утверждаться не на мудровании собственном, а на Слове Божием. Слово же Божие говорит: о чесом помолимся, якоже подобает, не вемы (Рим. 8, 26). Следственно, по разуму, без благодати, не знаем, можно ли молиться за кого-нибудь. Но сам Дух, – продолжает апостольское слово, – ходатайствует о нас воздыхании неизглаголанными, в молитве каждого, по его состоянию, особенной, и тот же Дух, для общего руководства в молитвах, наипаче общественных, явственно изрекает, о чесом подобает молитися. Например: молю убо прежде всех творити молитвы, моления, прошения, благодарения за вся человеки (1 Тим. 2, 1). Еще аще кто узрит брата своего согрешающа грех не к смерти, да просит, и даст ему живот, согрешающим не к смерти. Есть грех к смерти: не о том, глаголю, да молится (1 Ин. 5, 16). И еще: молитеся друг за друга, яко да исцелеете. Много бо может молитва праведного поспешествуема (Иак. 5, 16). Послушаем еще, как св. апостол Павел и молится за других, и требует молитвы других. Молимся всегда о вас, – пишет он к Солунянам, – да вы сподобит званию Бог наш и исполнит всяко благоволение благости, и дело веры в силе, яко да прославится имя Господа нашего Иисуса Христа в вас и вы в Нем, по благодати Бога нашего и Господа Иисуса Христа (2 Сол. 1, 11–12). И далее в том же послании: прочее, молитеся о нас, да слово Господне течет и славится, якоже и в вас (2 Сол. 3, 1). <…> Если мы не знаем, о чем молиться, а для вразумления нашего незнания дано нам Священное Писание, могущее умудрити во спасение, даже до того, что совершен будет Божий человек на всякое дело благое уготован (ср.: 2 Тим. 3, 15–17), то от премудрости благости Духа Божия, изглаголавшего сие Писание, надлежит ожидать, что оно не только удовлетворительно наставит нас, о чем молиться, но и предохранит запрещениями, чтобы нам не молиться о том, о чем молитва была бы не угодна Богу. Чаяние сие оправдывается самым делом. Теперь же видели мы, как Священное Писание, заповедуя и молитву за вся человеки, от молитвы, Богу неугодной и человекам не полезной, предохраняет верующего запрещением: есть грех к смерти: не о том, глаголю, да молится. Из сего следует, что если… нет против сего моления в Священном Писании никакого запрещения, как и действительно нет, то самое сие незапрещение, самое молчание Священного Писания есть уже доказательство того, что моление за усопших Богу не противно, и человекам небесполезно.
Охотник до сомнений спросит: не излишне ли молиться о тех, которые умерли с верою и упованием? Ответствую: не излишне ли, по-видимому, молиться о святых? Однако св. Павел велит молиться о всех святых. Не излишне ли молиться об апостолах, которые суть распространители благодати на всех прочих, и первые из святых в Церкви: положи Бог в Церкви первее апостолов (1 Кор. 12, 28)? Однако апостол Павел требует, чтобы молились о нем и не апостолы, и притом тогда, как он уже приближался к венцу за подвиги апостольства. Есть молитва в пользу самого Евангелия: да слово Господне течет и славится, хотя Евангелие само есть сила Божия во спасение всякому верующему (Рим. 1, 16). Но можно ли бояться излишества в молитве за верующих?
Или, спросят, не тщетна ли молитва за умерших во грехе? Ответствую: тщетна – за умерших во грехе смертном, смертью духовною, и в сем состоянии постигнутых смертью телесною, за тех, которые внутренно отпали от духовного тела Церкви Христовой и от жизни по вере своим неверием, нераскаянностью решительным и конечным противлением благодати Божией. Где просвещенному и беспристрастному оку явны признаки сей горькой смерти, там нет места утешению молитвы – есть грех к смерти: не о том, глаголю, да молится. Но что может сделать молитва о брате, согрешающем грех не к смерти? Может дать ему живот. Неужели и умершему телесно? Св. Иоанн, которого словами теперь мы руководствуемся, не говорит: «да», но не говорит и «нет». Он не запрещает молиться об умершем, тогда как запрещает молиться о грешнике отчаянном и безнадежном.