Сие сказано в виде отступления, однако ж по необходимости, чтобы ты, впав в бездну помыслов, при утрате вожделеваемого тобою, не утратил вместе и Бога. Посему перестанем поправлять Премудрого. Перестанем доискиваться того, что было бы лучше Им сотворенного. Хотя сокрыты от нас причины частных Его распоряжений, однако же утвердим в душах своих следующее положение: от Благого не бывает никакого зла.
К сему вопросу, по связи понятий, привходит другой: о диаволе. «Откуда диавол, если зло не от Бога?» Что скажем на сие? То, что и на сей вопрос достаточно нам того же рассуждения, какое представлено о лукавстве в человеке. Ибо почему лукав человек? По собственному своему произволению. Почему зол диавол? По той же причине, потому что и он имел свободную жизнь, и ему дана была власть или пребывать с Богом, или удалиться от Благого. Гавриил – Ангел и всегда предстоит Богу. Сатана – ангел и совершенно ниспал из собственного своего чина. И первого соблюло в горних произволение, и последнего низринула свобода воли. И первый мог стать отступником, и последний мог не отпасть. Но одного спасла ненасытимая любовь к Богу, а другого сделало отверженным удаление от Бога. И это, отчуждение от Бога, есть зло. Небольшое обращение глаза производит, что мы или на стороне солнца, или на стороне тени своего тела. И там просвещение готово тому, кто взирает прямо; необходимо же омрачение тому, кто отвращает взор к тени. Так и диавол лукав, имея лукавство от произволения, а не природа его противоположна добру.
«Отчего же у него брань с нами?» Оттого, что, став вместилищем всякого порока, принял в себя и болезнь зависти и позавидовал нашей чести. Для него несносна была наша беспечальная жизнь в раю. Коварством же и хитростями обманув человека и употребив средством к обману то самое вожделение, какое имел человек уподобляться Богу, показал он древо и обещал, что чрез вкушение сего плода человек станет подобен Богу. Ибо сказал: аще снесте… будете яко бози, ведяще доброе и лукавое (Быт. 3, 5). Поэтому он не создан нашим врагом, но завистию приведен во вражду с нами. Ибо видя, что сам низринут из Ангелов, не мог равнодушно смотреть, как земнородный чрез преуспеяние возвышается до ангельского достоинства.
А поелику стал он врагом, Бог соблюл в нас противление ему, когда, относя угрозу к нему самому, сказал зверю, который служил ему орудием: вражду положу между тобою… и между семенем тоя (Быт. 3, 15). Ибо, действительно, вредны сближения с пороком; потому что у сближающихся такой союз дружбы возникает обыкновенно вследствие уподобления друг другу. Поэтому справедливо сказанное: тлят обычаи благи беседы злы (1 Кор. 15, 33). Как в странах нездоровых понемногу вдыхаемый воздух неприметно зарождает в жителях болезнь, так дурное сообщество вносит в душу великое зло, хотя вред в настоящее время и неприметен для ощущения. Посему-то непримирима вражда со змием. Если же орудие достойно такой ненависти, то не тем ли паче должны мы враждовать на действовавшего орудием?
Но говорят: «Для чего было в раю дерево, с помощию которого диавол мог успеть в злоумышлении против нас? Ибо если бы не было у него обольстительной приманки, то как бы ввел нас в смерть чрез преслушание?» Оно было для того, что нужна была заповедь для испытания нашего послушания. Для того было растение, приносившее красивые плоды, чтобы мы, в уклонении от приятного показав превосходство воздержания, по праву удостоились венцов за терпение. За вкушением же последовало не только преслушание заповеди, но и познание наготы. Ибо сказано: ядоста, и отверзошася очи их, и разумеша, яко нази беша (Быт. 3, 6–7). А наготы знать не надлежало, чтобы ум человека, придумывая себе одежды и защиты от наготы, не развлекался заботою о восполнении недостающего и чтобы вообще попечением о плоти не был он отвлекаем от внимательного устремления к Богу.
Но почему не устроено ему одежд тотчас по сотворении? Потому что не были приличны ни естественные, ни искусственные одежды. Одежды естественные свойственны бессловесным; таковы: перья, волосы и грубая кожа, способная защищать от холода и переносить зной. И в этом одно животное ни мало не преимуществует пред другим, потому что во всех природа одинакового достоинства. А человеку прилично было, по мере любви к Богу, получать отличные дарования благ. Упражнения же в искусствах произвели бы недосуг, чего наипаче надлежало избегать как вредного для человека. Посему и Господь, снова призывая нас к райской жизни, истребляет в душах наших заботу, говоря: не пецытеся душею вашею, что ясте… ни телом вашим, во что облечетеся (Мф. 6, 25). Поэтому не прилично было человеку иметь как естественные, так и искусственные покровы. Напротив того, если бы показал свою доблесть, для него приуготовлены были иные покровы, которые бы, по Божией благодати, украсили человека и стали сиять на нем в виде светлых одежд, подобных ангельским, превосходящих пестроту цветов, светлость и лучезарность звезд. По сей-то причине человеку не вдруг даны одежды, потому что они назначались ему в награду добродетели, но злость диавола не дозволила человеку получить их.
Итак, диавол стал нашим противоборником вследствие падения, до которого доведены мы древле его злобою. И по Господню домостроительству у нас с ним борьба, чтобы преобороли его послушанием и восторжествовали над противником. Иное дело, если бы он не сделался диаволом, но пребыл в том чине, в каком вначале поставил его Чиноначальник! Но поелику стал он отступником, врагом Бога и врагом человеков, сотворенных по образу Божию (по той же причине он человеконенавистник, по какой и богоборец: он ненавидит нас как тварей Владыки, ненавидит и как Божия подобия), то мудрый и благопромыслительный Домостроитель дел человеческих воспользовался его лукавством к обучению душ наших, как врач употребляет яд ехидны в состав спасительного врачевства.
«Кто же такой диавол? Какой его чин? Какое достоинство? И почему, собственно, называется он сатаною?» Он – сатана, потому что противоборствует добру. Ибо такое значение еврейского слова, как знаем из книги Царств. Ибо сказано: воздвиже Господь на Соломона противника (satan), Адера, царя сирского (3 Цар. 11, 14). Диавол же он потому, что бывает и пособником, и обвинителем нашим в грехе; радуется нашей погибели и выставляет на посмешище наши деяния. А природа его бесплотна, по словам Апостола, сказавшего: несть наша брань к крови и плоти, но… к духовом злобы (Еф. 6, 12). И достоинство его начальственное. Ибо сказано: к началом, и ко властем, и к миродержителем тмы сея (Еф. 6, 12). Место же начальствования в воздухе, как говорит тот же Апостол: по князю власти воздушныя, духа, иже ныне действует в сынех противления (Еф. 2, 2). Поэтому называется и князем мира, потому что начальство его в странах надземных. Так и Господь говорит: ныне суд есть миру сему: ныне князь мира сего изгнан будет вон (Ин. 12, 31). И еще: грядет князь мира сего, и во Мне не обретет ничесоже (Ин. 14, 30). Когда же говорится о воинстве диавола, что это духи злобы в поднебесных (Еф. 6, 12), то надобно знать, что Писание обычно называет небом воздух; например: птицы небесныя (Мф. 6, 26); и: восходят до небес (Пс. 106, 26), то есть высоко поднимаются в воздухе. Поэтому и Господь видел сатану яко молнию с небесе спадша (Лк. 10, 18), то есть свергнутого с собственного своего начальства, поверженного долу, чтобы попирали его возложившие упование на Христа. Ибо Он дал ученикам Своим власть наступати на змию, и на скорпию, и на всю силу вражию (Лк. 10, 19).
Поелику же лукавое его мучительство свергнуто и надземные места очищены спасительным страданием Умиротворившего яже на земли, и яже на небеси (Кол. 1, 16), то нам проповедуется уже Царствие Божие. Так Иоанн говорит: приближися Царствие Небесное (Мф. 3, 2); и Господь повсюду проповедует Евангелие Царствия (см.: Мф. 4, 23); и еще прежде возглашают Ангелы: слава в вышних Богу, и на земли мир (Лк. 2, 14); и веселящиеся о вшествии Господа нашего во Иерусалим восклицают: мир на небеси и слава в вышних (Лк. 19, 38). И вообще тысячи есть победных гласов, свидетельствующих о конечном низложении врага; почему нам не остается никакой борьбы и никакого подвига в горних, никто не противится и не отклоняет нас от блаженной жизни, но беспечально можем простираться вперед, чтобы всегда наслаждаться древом жизни, которого приобщиться воспрепятствовало нам вначале коварство змия; потому что пристави Бог пламенное оружие… хранити путь древа жизни (Быт. 3, 24). И сей-то путь совершив невозбранно, да внидем в наслаждение благами о Христе Иисусе, Господе нашем, Которому слава и держава во веки! Аминь.
Пяток 6-й седмицы Великого поста
Прп. Феодор Студит. Поучение в пяток ваий [седмицы Вербной]. О том, что нам должно блюстись от козней диавольских
Братия и отцы! Господь говорит в Священном Евангелии верховному апостолу Петру: Симоне, Симоне, се сатана просит вас, дабы сеял яко пшеницу. Аз же молихся о тебе, да не оскудеет вера твоя (Лк. 22, 31–32); т. е. сатана хочет сеять вас, как пшеницу, но я молился о тебе, чтобы ты не погубил своей веры, которую имеешь в Меня. Нечто подобное случилось и с нами, смиренными; но всеблагий Бог не допустил нас подвергнуться смущению и скорби сверх наших сил; но по мере скорби искушения даровал нам терпение; и искушение миновались. Вам известно, о чем я говорю; и я похвалил ваше человеколюбивое расположение, что вы оказали соболезнование, и все вместе поскорбели. Поистине, таково свойство искренних братий, как и Апостол говорит: аще болит един уд, соболезнуют вси уди, и аще славится един уд, сорадуются вси уди (1 Кор. 12, 26). Однако видите, братия, какое старание и заботу имеет враг о погибели человеков и как он, как какой-нибудь голодный лев, ходит, иский кого поглотити, кого уловить в свою сеть или отчасти, или совершенно. Когда диавол прельстит человека и уловит его в свою сеть, хотя отчасти, он не успокаивается на этом; но влечет окаянную душу к худшему, пока не ввергнет ее в греховную смерть и предаст конечному мучению.