руппа именно таких отщепенцев. Они непросто не подчиняются нашим законам, они ставят себя выше их.
Последняя отговорка была как тот фитиль, что поднесли к бочке с ракетным топливом. Я взорвалась, и все то, что накапилось во мне за эти недели, вылилось наружу, как только нашелся тот самый козел отпущения, на котором можно было сорваться.
— Хочешь сказать, что горстка несчастных изгнанников напала на защищенный дворец и чуть не захватила его? Ни за что в это не поверю. И тем более сомневаюсь, что эти несчастные были среди нападающих. Уверена, те, кто напал на дворец, уже давно раздеребанили добычу и свалили отсюда. И уж тем более они не позволили бы наемникам жреца перебить себя, а своих женщин и детей взять в плен. Так что не надо вину одних валить на других. Знаешь, меня воспитывали согласно уставу, по которому солдат всегда должен защищать гражданское население и в первую очередь детей и стариков, — про мужчин я решила сейчас не говорить, так как в этом мире это было не актуально. — В вашем же мире, более сильный, в лучшем случае, надругается над тем, кто слабее и поработит его, заставив себе служить, или продаст на рынке как вещь, а в худшем — убьет, забрав все, что есть у несчастного. А ведь в жизни ничего просто так не бывает. У всего есть причины и следствия. Иногда я думаю, что, возможно, и правильно, что сюда вернулись ксены. Вы не заслуживаете того, чтобы жить, и сожрать вас будет самое правильное. Знаешь, чего именно я хотела бы? Нет? Ну так вот, как на меня, правильнее было бы, чтобы вы, мужчины, на своей шкуре испытали, как оно, когда более сильный делает с вами все что захочет. Жаль только, начинать Мэндэ будут с невинных девушек, которые и так в этой жизни ничего хорошего не видели. Так еще и умирать им придется не от быстрого удара меча, а в течение нескольких дней, мучаясь в агонии, пока личинка будет медленно поедать внутренности очередной «божьей невесты». Пойти, что ли, подкинуть идею жукам, что в мужиках-воинах мяса побольше будет. Вон какие вы огромные вымахали. А ведь рано или поздно, когда девушки закончатся, они и до вас доберутся. Выбора у них просто другого не будет.
Я понимала, что несу не то. Что, чтобы там не говорила, а все равно не позволю ксенам плодиться на этой планете. Но так хотелось задеть Надкари или заставить задуматься, о том, что они поступают неправильно. Что нельзя более слабых убивать только потому, что ты сильнее и можешь это сделать. Что женщины, такие же люди, как и мужчины, и достойны нормальной жизни и равных прав. Мне много чего хотелось сказать, а еще больше поменять в их обществе, но я понимала, что это невозможно. Мне не сломать местную систему. Не поменять ее. Но это же не значит, что я не должна хотя бы попытаться что-то сделать. Пусть это будет помощь всего нескольким людям. Но хотя бы так. Кроме того, даже одно зерно, упавшее с благодатную почву, со временем, может дать огромный урожай, который накормит не одну сотню тысяч голодных ртов. Ведь всегда все начинается с малого. И почему бы этому малому не начаться с меня. Главное, только что-то делать. Делать, а не только говорить.
А это значит, что хватит сотрясать воздух пустой болтовней. Пора уже и честь знать. Повернувшись спиной к сжимающему в бешенстве кулаки мужчине, я собралась было поднять свои мечи и, наконец-то уйти отсюда, как можно быстрее и как можно дальше.
— Не смей уходить! Я тебя выслушал, теперь ты выслушаешь меня!
Даже так? Он еще что-то хочет мне сказать? Интересно, опять будет требовать привыкать к их варварским законам или, в виде исключения, извиниться? Мне казалось, за время нашего с ним общения, Надкари был более чем красноречив, так что его точку зрения на происходящее и так прекрасно знаю. Уверена, и в этот раз услышу его старую песню, про их нравы и обычаи. Но мало ли, вдруг, после моей пламенной речи, до него хоть что-то дошло. Сомнительно, но чего в жизни не бывает. Надеясь на непонятно что, я все же обернулась к безопаснику и, вопросительно приподняв бровь, замерла, в ожидании просветления с его стороны, ну или чуда. Как на меня, в данном случае, эти понятия были тождественны.
— Да, наша жизнь не идеальна. Так же как, уверен, и ваша. Потому что мы все люди. А безгрешных людей не бывает. Даже боги могут ошибаться. Все мы совершаем ошибки. Как отдельно взятый человек, так и общество в целом. И это нормально. Так люди ищут свой путь развития и становления. Здесь, на этой планете, мы живем по законам наших предков…
Я не смогла удержаться от ехидной усмешки.
— А ты уверен, что это законы ваших предков, а не Мэндэ?! Уж слишком для них все удобно складывается. Так сказать, по тарифу, все включено.
— Нет. Основные законы и тем более разделение на варны были созданы нашими предками еще на Земле. Да, Мэндэ внесли некоторые изменения в наш образ жизни, но не столь кардинальные как ты думаешь. И да, это наши законы, по которым мы живем. И тебе придется научиться им подчиняться, если хочешь не только сама выжить, но еще и помочь хоть кому-то. В том, что ты этого хочешь, я не сомневаюсь. Такая у тебя натура. И Дархе, и Ману, и тем несчастным кого жрец собирается отправить в Тардархаваль. И, думаю, многим другим. Я тебя уже достаточно хорошо знаю, чтобы быть уверенным, ты не допустишь, чтобы жрецы еще хотя бы одну девушку принесли в жертву богам.
Чем больше мужчина говорил, тем ближе он подходил ко мне. Движения Виджея были плавные и, вроде бы, он мне ничем не угрожал, но почему-то, захотелось отступить назад, а еще лучше убежать отсюда. Что-то в безопаснике поменялось. В выражении его лица. В его пристальном взгляде. Он вдруг стал похож на хищника, кружащегося вокруг своей жертвы и медленно, но уверенно загоняющего ее в ловушку. А я не хочу быть жертвой, ни его, ни кого-либо еще. Вот только, отступить или попытаться убежать сейчас — это показать свою слабость и заранее проиграть бой. Что за бой, я все никак не могла понять. Так же как и то, что это сейчас идет за игра, но на всякий случай замерла, готовая, казалось бы ко всему. Вот только у меня складывается впечатление, что я, где-то, что-то упускаю. Надкари же, тем временем продолжил.
— Вот только одна ты ничего сделать не сможешь. В этом мире, ты, Ника, всего лишь слабая женщина. А женщины у нас сражаются не оружием.
Говоря все это, безопасник подошел к моим мечам лежащих на полу, и, не спеша, оттолкнул их ногой в сторону. Мне не оставалось ничего другого, как молча проследить за траекторией скольжения оружия по ковру, которое вскоре оказалось у противоположной от меня стены шатра. Недовольно поджав губы и нахмурившись, я вопросительно посмотрела на внимательно следящим за мной Надкари, в ожидании объяснений. Но так и не дождалась их. Менять тему разговора Виджей не спешил. Продолжая наступать на меня и уже почти нависая сверху горой своих мускулов, мужчина, неожиданно, протянул ко мне руку, взяв мою ладонь в мягкий плен, и тут же принявшись своим большим пальцем медленно поглаживать круговыми движениями внешнюю сторону моей кости.
— Женщины сражаются: ласковой улыбкой и нежным взглядом. Своей податливостью, они берут наши души и сердца в плен, часто добиваются большего, чем лучшие воины силой и умением владеть мечами. Ведь мы сражаемся не только ради своего господина и во славу кабинафси, но и, чтобы увидеть обеспокоенность за нас и любовь в глазах той, кого называем своей. А еще, радость и счастье от долгожданной встречи. Наши победы мы всегда посвящаем женщине, которая покорила наше сердце. Чтобы она гордились своим господином или мужем. Чтобы знала, ради нее он свернет любые горы и невозможное сделает возможным. И все это, чтобы она еще раз улыбнулась нам нежно и призывно.
Надкари, не сводя с меня пристального взгляда, уже взял в плен обе мои руки. Если бы он действовал грубо, агрессивно или пытаясь применить силу, я бы оттолкнула его, а то и врезала хорошенько. А так, почему-то растерялась. Чувствовала же, держит он меня не сильно. Потяну руки на себя и отпустит. Вот только, почему-то мне этого не хотелось. Из-за чего и не торопилась вернуть себе свою собственность. С каждым мгновением все больше утопая в бездонных глазах безопасника. Мои же ладошки все ближе и ближе были к губам этого невыносимого мужчины.
И вот я уже чувствую теплое дыхание Виджея на кончиках своих пальцев. Мой взгляд переместился с темных как ночь глаз Надкари на его губы. Неожиданно сильно, до болезненно пощипывания, захотелось до них дотронуться, чтобы убедиться, такие ли они на самом деле мягкие, как кажутся со стороны. Но мне не пришлось этого делать. Так как заинтересовавшие губы сами дотронулись до меня, чуть уловимым прикосновением, пройдясь мягкими поцелуями по всем моим пальчикам, задерживаясь на каждом на несколько мгновений. Мне вдруг стало невыносимо жарко.
— Ведь ради той, которая завоюет мое сердце и мысли, я буду готов пойти на все. А ведь ты, как только появилась, не выходишь из моей головы. Только о тебе я и думаю целыми днями. Ника, я обладаю достаточными и силой, и влиянием, чтобы исполнить любое твое желание. Чтобы невозможное — сделать возможным. Стоит тебе только уступить, стать мягче и захотеть. Я не понимаю, откуда в такой маленькой и хрупкой девушке столько силы и упорства. Это восхищает и покоряет с первого взгляда. А ты же сильна не только телом, но и духом.
Начиная понимать, к чему клонит Надкари, я неверяще посмотрела на мужчину. При этом свои руки я не торопилась забирать из теплого и ласкового плена, даже понимая к чему все идет. И вот Виджей уже целует по очереди не только пальцы, но и каждую ладошку. От столь нехитрой ласки мое дыхание стало прерывистым, и я окончательно растерялась. И вроде, как бы понимаю, правильно будет уйти как можно быстрее, пока мы не наделали глупостей, о которых потом пожалеем, но почему-то не хочется. Даже, наоборот, появилось желание узнать, что Виджей собирается делать дальше. Сжав неожиданно пересохшие от волнения губы, я быстрым движением языка их смочила, продолжая следить за удерживающим меня мужчиной. Вот только теперь не только я смотрела на его губы, но и он на мои.