— Ну, здравствуйте, странники, с прибытием вас. «Венчиков! — догадался Алимов. — Конечно, он. Высокий, худой, залысины, вон и зубы золотые — все приметы сходятся».
Венчиков поздоровался с каждым за руку и предложил:
— Пойдемте со мной. А вы, — он посмотрел на своих людей и на Сашку, — подождите здесь.
Он, повернувшись, шагнул в орешник. Шяштокас и Алимов молча двинулись за ним. Пройдя десяток шагов, Венчиков остановился, присел на пень. Шяштокасу и Алимову пришлось сесть прямо на траву.
— Ну что ж, рассказывайте, кто вы, откуда и так далее.
Алимов, как они с Шяштокасом и договорились, повел речь первым:
— Послушай, господин-товарищ, надеюсь, мы не на допросе у следователя? Мы же тебе вопросов не задаем. Думаем, что и ты не любишь время даром терять.
Этот тон несколько озадачил Венчикова, но не вывел из себя. Он подумал: «Сморчки, считают меня овощем с одного с ними огорода, где им знать, кто я на самом деле».
Снисходительно улыбнулся и довольно миролюбиво сказал:
— Ладно-ладно, не буду. Тем более что я о вас знаю в сто раз больше, чем вы обо мне. Итак, у вас есть дельце неплохое по части экспроприации экспроприированного. Свои вопросы я снимаю и жду предложений.
Алимов кивнул Шяштокасу:
-Давай, Альгис, говори.
Шяштокас не торопясь, красочно рассказал о «богаче», который собрался дать деру в Париж или даже в Америку.
Венчиков долго расспрашивал Шяштокаса о Лурикове, как они нарекли Фурсова, об охране дома.
— Как ты получил доступ в этот дом?
— Меня свела с хозяином одна мадам, которой я оказал небольшую услугу. Сперва хотела отделаться какой-то картиной. А я говорю: мне бы что-нибудь постоянное. Словом, теперь там работаю.
— Чем именно занимаешься?
— Слежу за исправностью водопровода, электричества. А вчера, например, ремонтировал крышу мансарды: третьего дня, если помнишь, был дождь, и она протекла.
— Узнал, где они хранят деньги и драгоценности?
— Конечно, узнал: в сейфе сумасшедшей конструкции. Четыре сложнейших замка, в том числе один цифровой.
— Не думал, как открыть?
— Думал, и не раз, — усмехнулся Шяштокас. — Если бы смог я один или вот с ним, — он кивнул в сторону Алимова, — то сейчас здесь не сидел бы. — И он прилег на правый бок.
— А что у него за драгоценности?
— Сам я не видел, но, если верить горничной, она же и домработница, то особенно много бриллиантов, жемчуга и червонного золота.
— Где он хранит ключи от сейфа?
— Поди спроси, — чуть заметно улыбнулся Шяштокас. — Да и что толку, он же код от цифрового замка в башке хранит.
— Выходит, если мы, к примеру, повяжем охрану, перебьем собак, то все равно в сейф не залезем. Что же ты предлагаешь?
— Я вижу единственный путь. — Шяштокас сел прямо. — Хозяин — человек очень боязливый, прямо сказать, трус. Если поприжать его, предложить выбор — уверен, он предпочтет жизнь. Тем более что всего он наверняка не отдаст, кое-что останется.
Венчиков задумался. Дело идет к тому, что с большевиками в ближайшее время будет покончено и он сможет выйти из подполья. А если верить этим двум простакам, которых привел не раз проверенный на деле цыган, то у него есть реальный шанс разбогатеть. Настолько реальный, что встает вопрос: как упустить по возможности меньшую часть добычи? Для этого надо принять участие в нападении самому. «А если хозяин запомнит меня в лицо? Хотя нет, оставлять его в живых я не собираюсь. Как и этих двоих, которые тоже потребуют свою долю».
— Хорошо, — сказал он, вставая, — через четыре дня жду вас на этом же месте. Тогда и примем окончательный план действий.
— А чего ждать? — пожал плечами Алимов. — За четыре дня много воды утечет.
— Золото — не вода, не утечет.
Не мог же Венчиков сказать, что на ближайшие три дня у него свои планы: готовилось несколько акций против большевиков. Да и что касается плана, он тоже не соврал: дело требовало изучения, проверки. Не хватало еще угодить в западню. Хотя, честно говоря, никаких дурных предчувствий у него не было.
«Я НЕ ХОТЕЛА ЕГО СМЕРТИ»
Уже третий час стояли Шяштокас и Дмитриев у входа в Губернаторский сад: Антонова задерживалась. Это было настолько необычно, что в голову лезли догадки и предположения. Однако делать было нечего — оставалось только ждать.
Шяштокас поинтересовался:
— Николай, ты Антона Михайловича о Злобиче не спрашивал?
— Как же. Мужик оказался честнее, чем я думал. Вчера сам пришел к Крылову и рассказал, что Антонова принесла ему чемоданчик: в нем, мол, ее и его, Злобича, будущее.
— Он не открывал чемоданчик?
— Тоже скажешь. Интеллигент. А ключик-то она себе оставила.
В этот момент Шяштокас тронул Дмитриева за рукав:
— Идет!
Дмитриев обернулся и увидел вдалеке одинокую фигуру.
— Да, она. Но не из дому идет. Потому, наверное, и опаздывает.
— Ничего, наши хлопцы не спускают с нее глаз. Куда бы ни зашла — будем знать.
Антонова спешила.
— Здравствуйте, извините, что задержалась. Ну, как дела?
— Ваши дела в ажуре, — хмуро ответил Шяштокас.
— Что, все? — ломающимся голосом спросила Антонова.
— Мы слов на ветер не бросаем, но это было не так просто. — Шяштокас достал из кармана рецепт. — Это единственное, что оказалось у него в кармане.
Антонова взяла рецепт, руки у нее мелко дрожали.
— Он сам не захотел брать с собой документ. Тогда я настояла, чтобы он взял с собой рецепт: ему накануне врач выписал лекарство.
— Значит, этого достаточно? Если нет, мы готовы показать труп. Правда, он несколько обгорел, как, впрочем, и автомобиль.
— Не понимаю.
— Пришлось пожертвовать автомобилем. Полиция, простите, милиция, наверняка, уже засвидетельствовала автомобильную катастрофу.
— Почему ж мне ничего не сообщили?
— Скорее всего потому, что единственный документ, что помог бы при опознании, находится у вас в руках.
— Да-да, верно. — Антонова вдруг оживилась. — Вы не обижайтесь. И не подумайте, что я не хочу рассчитаться с вами. Мне просто надо самой убедиться...
— Тогда вот что, — вступил в разговор Дмитриев, — вам надо немедленно пойти в милицию и заявить о пропаже мужа.
— И вы так считаете? — Антонова вопросительно взглянула на Шяштокаса.
— Конечно. Во-первых, если вы станете тянуть, у них может возникнуть вопрос: почему вы молчали? Во-вторых, как же они догадаются, что погибший есть не кто иной, как ваш супруг? И, в-третьих, не в ваших интересах, чтобы он числился в пропавших. В этом случае, насколько я понимаю, вы не сможете получить наследство.
-Да-да, я немедленно сообщу в милицию. Пойду домой и позвоню. А с вами давайте встретимся завтра в семь вечера здесь же. Надеюсь, к тому времени все уже прояснится.
— Завтра так завтра, — ответил за двоих Шяштокас и, выждав, чтобы Антонова немного отошла, посмотрел на Дмитриева. — Коля, ты легче на ногу. Давай в штаб. Предупреди дежурного и возвращайся.
Едва Дмитриев свернул за угол, как к Шяштокасу с недоуменной миной подошел Алексей Крылов.
— Зачем вы отпустили ее?
— Не захотела рассчитываться. Подавай ей более веские доказательства.
Шяштокас рассказал о разговоре и в свою очередь спросил, что делала Антонова до встречи с ними.
— Одиннадцать адресов посетила. Наверное, боится у кого-либо одного ценности оставить, прячет по разным точкам. — Крылов вдруг сменил тему: — Альгис, а ты слышал, что контра вытворяет?
— Что?
— Выпустили на улицы банды, которые срывают большевистские воззвания и обращения. Я, когда проходил мимо городского Совета, заскочил и позвонил Михайлову. Он рассказал, что обстановка в городе резко обострилась. Контрреволюционные силы объединились и пытаются перейти в атаку. Вчера спровоцировали срывы собраний на шести заводах и фабриках, организовали несколько своих сборищ.
— Никто и не ожидал, что они будут сидеть сложа руки.
— И то правда, — согласился Алексей. — Ладно, бегу догонять своих хлопцев — они за Антоновой пошли.
— Давай. Я дождусь Николая, а потом подойду к вам.
Шяштокас остался один. Он вдруг поймал себя на том, что завидует Алексею; хорошо, когда рядом отец, мать. Его, Альгиса, родные тоже недалеко, но такова уж доля профессионального революционера: не то что повидаться с ними — даже письма не мог получить, точно так же, как и сам им написать.
В этот момент появился Дмитриев. Часто и тяжело дыша, стал рассказывать:
— Вовремя прибежал. Только объяснил дежурному, как тому вести себя и что говорить — она тут же позвонила. Дежурный пригласил ее в штаб, а я, повидавшись с Антоном Михайловичем, — прямо сюда. Приказано, чтобы мы с тобой дожидались в третьем отделении: он туда будет звонить.
Антонова тем временем была уже у дежурного. Сквозь слезы рассказывала, что уже более суток как ее муж ушел из дому и пропал и она очень волнуется, как бы с ним чего не случилось.
— В больницы не обращались? — спросил дежурный.
— Нет, как-то не пришло в голову, — машинально ответила Антонова и мысленно выругала себя: «Дура, надо было для видимости хоть в пару больниц обратиться».
Дежурный, действуя по инструкции, недавно полученной от Дмитриева, доложил о происшествии Крылову. Тот приказал привести гражданку к нему. Антонова, поминутно прикладывая к глазам платочек, повторила свой рассказ. Антон Михайлович тут же позвонил начальнику третьего отделения. Трубку взял Дмитриев. Произошел заранее отрепетированный разговор:
— Леонид Леонтьевич, ты сегодня присылал телефонограмму, что в автомобильной катастрофе погиб неизвестный. Не выяснили фамилию? — выслушав ответ, Крылов уточнил: — А как он был одет? Да... Да... Ну ладно, все.
Положил трубку на рычаг и некоторое время молча продолжал смотреть на аппарат.
— Надеюсь, это не мой муж? — тихо спросила Антонова.
— Трудно сказать. Понимаете, какие-то злоумышленники похитили автомобиль, принадлежавший автомобильным курсам. Вчера этот автомобиль был обнаружен за городом, недалеко от деревни Узборье. Он лежал на боку и почти весь сгорел. А рядом с автомобилем обнаружили сильно обгоревший труп неизвестного мужчины. У нас две версии. Первая — что погибшим является похититель автомобиля. Не имея достаточных навыков, он перевернулся, получил травму и не смог спастись, когда загорелся автомобиль. Вторая версия: похититель совершил наезд на неизвестного гражданина и при этом автомобиль перевернулся. Бензин вспыхнул, вор убежал, не подумав даже оказать помощь своей жертве.