— А теперь о Васильченко, — сказала Елизавета Серафимовна. — Если ему не помогут, он снова останется в пятом классе.
— Не! Я не хочу! — моментально откликнулся Сазон.
Неуместные шутки, — нахмурилась учительница. — Ты так ведешь себя, что ни одна девочка не хочет с тобой заниматься. Как же быть? — она перевела взгляд на Зиночку и предложила: — Углов, ведь ты дружишь с Васильченко, и сидите вы за одной партой. Может, возьмешься помочь ему? Подумай.
Зиночка хотел возразить: «Я не хочу. Он не друг мне!» Но Сазон, прикрыв рукой рот, тихо сказал:
— Соглашайся, дурак. Тут жрать хочется, спасу нет, а он резину тянет. Можешь хоть совсем не ходить, понял?
Зиночка глянул на него, кивнул головой:
— Можно я до завтра подумаю?
— Хорошо, — согласилась учительница, — соберите книги.
— Собрали! — закричали ребята, выскакивая из-за парт.
Дома, уже перед тем как ложиться спать, он спросил:
— Мама, как ты думаешь, нужно помогать тому, с кем ты в ссоре?
— Видишь ли, сынок. Вы же мальчишки. Сегодня поссорились, а завтра помирились. Не враги какие-нибудь смертельные… Если человек нуждается в помощи, я думаю, надо помочь.
— А если он говорит: «Можешь совсем не помогать»? Мама улыбнулась и покачала головой:
— Знаю. Мальчишки — народ самостоятельный. Может, из гордости отказывается. А сам бы рад…
«Точно, — решил про себя Зиночка, — это Сазон из гордости отказывался. Значит, пойду. Он же не смертельный враг…»
Второй месяц подряд, проводив маму на работу, Зиночка собирает книги и спешит к Сазону заниматься.
— Начнем с математики, — предлагает он.
— Ага, кореш. Ты дави сто седьмую задачку, а я сто девятую. А потом перепишем и будет вдвое быстрей. — Но вскоре Сазон теряет терпение: — Дурацкая задачка! И выдумал ее дурак. Ну зачем это: Из пункта «А» в пункт «Б»? Говорили бы по-русски: из Ростова в Новочеркасск… Совсем голову задурили!
Зиночка начинает решать его задачу. Но Сазон вскакивает:
— Не ломай голову. Я вспомнил: мы ее в прошлом году решали. Найдем тетрадку — и порядок!..
Через полчаса все перерыто, но тетрадки нет. Зато нашлись айданы. Крашеные. И два — свинцом залитые, би́тки.
— Пошли на улицу. Поиграем. Задача не волк. Куда денется?
Зиночка возражает, но Сазон тянет из комнаты… В разгар игры от здания школы слышится звонок. Зиночка бледнеет, предчувствуя беду. А Сазон стыдит:
— Ну и трус же ты, Угол! Может, сегодня и не спросит.
Но чаще всего спрашивали Зиночку именно тогда, когда не успевал выучить уроки. Появились тощие тройки. Он просиживал до двух часов ночи за уроками, а утром, заспанный, опять бежал к Сазону… В дневник стали просачиваться двойки. Он воевал с ними. Но сил не хватало.
Мама, глядя на его измученное лицо, говорила не раз:
— Так и слечь недолго. Может, попросить, чтоб освободили?..
— Нет, мама! Я все сделаю сам, — испуганно упрашивал он.
Но сделать ничего не мог. И решился поговорить с Сазоном:
— Так тебя и на третий год в пятом оставят, — сказал он.
— Ну и плевать. Я сам брошу школу. Подамся в совхоз…
— Так зачем же я?.. Зачем? — возмущенный его вероломством, закричал Зиночка. — Меня ведь тоже оставить могут!
— Ну и дурак, — невозмутимо сказал Сазон, играя пятаком.
— Так из-за тебя же оставят! Я ведь с тобой занимался!
— Ты мне горло не дери! Чо я тебе, рупь должен?! Просил я ходить? Ну?.. Так и вали отсюда, пока морду не набил!..
Гнев кипел в Зиночке. Так бы и стукнул в наглую физиономию. Но Сазон сам замахнулся. Зиночка испугался и побежал прочь.
До конца учебного года оставались считанные недели. А у Зиночки по четырем предметам были двойки.
До ссоры Сазон хоть в школу ходил ежедневно. А теперь место за партой рядом с Зиночкой пустовало все чаще. Правда, Зиночка был этому даже рад. Едва Сазон появлялся, как тотчас принимался изводить его всячески. То ногой лягнет под партой, то локтем ткнет: «Чего расселся, профессор кислых щей!» То тетрадь на пол свалит да еще башмаком грязным наступит. И Зиночка сидит на самом краю скамейки в неудобной напряженной позе, поминутно ожидая каверзы. Какие уж тут занятия…
Но и когда Сазон появлялся, то чаще всего был на уроках труда и математики, реже — на географии и естествознании, а русского избегал совсем. Увидев издали Елизавету Серафимовну, тотчас скрывался в туалете.
Однажды Сазон заговорился с мальчишками на перемене, а когда хотел бежать, в дверях уже появилась Елизавета Серафимовна.
Она тоже увидела его, но сделала вид, что не замечает. Уж очень была сердита на него. Просматривая журнал, и директор, и завуч задали один и тот же неприятный вопрос: «Почему Васильченко не ходит именно, на ваши уроки?..»
Не прошло и пяти минут, как Сазон поднялся:
— Можно выйти?
Елизавета Серафимовна будто не слышала и продолжала писать па доске.
— Выйти можно? — переминаясь с ноги на ногу, повторил Сазон.
— Он еще спрашивает! — возмутилась Елизавета Серафимовна. — За две недели раз осчастливил своим присутствием и… Разве ты ученик?!. Ты пустое место!.. Можешь хоть совсем не приходить!..
— И не приду! — выкрикнул он, направляясь к двери. — Подумаешь!.. Пустое место!.. Да видал бы я в белых тапочках… ваши глаголы!.. — он хлопнул дверью и до конца учебного года больше в школе не появлялся.
Утром второго мая Женя, отдуваясь, втащил к Зиночке два больших пакета. И тотчас плюхнулся на них, вытирая лоб:
— Думал, руки оторвутся. Это тебе, — сказал он.
В пакетах оказались две книги научно-фантастических повестей Беляева, «Туманность Андромеды» Ефремова и тридцать журналов «Искатель». С разноцветных обложек, набранные крупным шрифтом, кричали слова: «Фантастика! Приключения!».
— Спасибо, Жень! — обрадовался Зиночка. — Только их же и за два месяца не прочитаешь. Может, пока заберешь половину?
Женя обиженно засопел. Но тут же виновато улыбнулся:
— Разве я ничего не сказал?.. Вот баран! Поздравляю с днем рождения!.. Это мы с папой тебе дарим.
— Ну-у, Женька! Да я теперь!.. У-у-ух! — Зиночка закружился вокруг в диком индейском танце. И стал вдруг: — А что же я тебе подарю? На свой день рождения ты ведь в лагере будешь… Ага! Закрой-ка глаза! Да не подглядывай!
Женя закрыл, а когда разрешили открыть, глянул и вскрикнул:
— Ох, ты-ы! Крас-сота! — Из прямоугольной банки, шевеля прозрачными плавниками, смотрели на него пучеглазые золотые рыбки. Он смеялся, глядя, как красавицы, выпятив губы, хватают корм, Потом нахмурился:
— Не возьму, Зин! У тебя всего две.
— А вот и не две! Мама, скажи ему!
— Правда, Женя, — подтвердила мама. — У этих вуалехвосток появились детки. Пока крошечные. Но растут они быстро…
Присев на корточки перед банкой, Зиночка объяснял, как ухаживать за рыбками. Он не слышал, как тихо отворилась дверь. Что-то твердое легонько стукнуло его по макушке, зацепило прядку волос, потянуло вверх. Он глянул: над головой на зеленой, как цвет донской воды, леске болталась серебристая металлическая рыбка-блесна с хищным острым крючком.
— Спиннинг! — радостно закричал Зиновий, вскакивая.
— Бери, рыбак! Ты ведь хотел, — смеясь, сказала Саша, поднимаясь из-за спинки стула. И тотчас потянула носом, — Тетя Оля! А чем это у вас вкусненьким пахнет?
— Пирогом, Сашенька, — появляясь в дверях, ответила мама. — Все в сборе? Тогда марш за стол…
— Сашенька, — после завтрака сказала мама, — поведи-ка мальчишек погулять. Праздник ведь. А Зинка опять до двух ночи уроки учил. Да и Женя, гляди, какой желтый.
— Ага, тетя Оля!.. Маль-чи-ки-и! Пошли в Театральный парк!..
День рождения Сильвы 25 апреля. Но праздновали его сегодня, так как папа только вчера, 1 мая, вернулся из Франции. Ну а какой же праздник без папиных подарков.
Сильва была в отличном настроении. Папа подарил ей шерстяной костюмчик, золотые туфельки, как у Золушки, красивый пенал из палисандрового дерева с набором чудесных авторучек и еще кучу всяких мелочей. Да и дела в школе радовали. Она снова отличница! Полгода занятий с опытными репетиторами не прошли даром. Помогла и Елизавета Серафимовна, которая давно, когда еще только приняла класс, сказала:
— Не бойся, девочка. Я обещала твоей маме, что выращу из тебя круглую отличницу. Класс должен иметь отличницу, и он будет ее иметь!.. Интеллигентным людям и помогать приятно…
У Сильвы собрались подружки из бывшего четвертого «а», двое соседских мальчиков и Валерка Сундуков.
Зойке подарок купить было не за что. Она подарила Сильве наволочку на диванную подушку с красивыми яркими цветами.
— Прелесть! — похвалила Эльвира Карповна. — Неужели ты сама вышивала?.. Чудесно. Такой вышивке место на художественной выставке. Мы ее очень будем беречь! Правда, Сильва?
А Валерка преподнес Сильве большую красивую вазу для цветов, будто сплетенную из голубых, белых и розовых жгутов стекла.
— Валера! — воскликнула Сильвина мама. — Какой чудесный подарок! У тебя тонкий вкус. Но ведь это стоит таких денег!
— Ну что вы! — подражая папе, сказал Валерка. — Главное — чтобы Сильве нравилось. А деньги… я сам заработал.
— Какая самостоятельность, — сказала мама Сильве. Негромко. Но так, чтобы и Валерка мог услышать. — Чудесный мальчик!..
После праздничного стола и танцев под магнитофон они пошли погулять по праздничному городу.
Во всю ширину улицы Энгельса по дороге, по тротуарам текла праздничная толпа ростовчан. Текла в одном направлении — к Театральной площади. Там, по давней традиции, на высоком мраморном крыльце театра имени Максима Горького сегодня выступают лучшие артисты эстрады, коллективы Дворцов культуры.
Гремят оркестры. Тысячи людей танцуют на громадной площади. Шум, смех, яркие платья, улыбки, улетающие ввысь воздушные шары. И ни одной автомашины. Сегодня праздник людей! Пеших веселых танцующих и поющих людей… Автомашины тихонько, на цыпочках, обходят праздничные толпы по параллельным улицам.