ссе мычали с Валеркой на уроке пения и считали его своим вожаком, тоже нос воротят. Только и болтают о каких-то диодах, клеммах… Забыли, бессовестные, сколько раз Валерка их мороженым угощал. Еще пожалеют!..
Саша нервничала. Снова, как в пятом классе, посыпались анонимные письма. Только уже не ей, а маме, и не от руки, а на машинке. Мама долго терпела, но когда прислали письмо в завком, не выдержала. Договорилась с Владимиром Демидовичем и пришла в класс.
— Ребята. Я мама Саши и хочу задать вам один вопрос. Знаете ли вы, чтобы Саша поступила нечестно, обманула или подвела товарища?.. Скажи хотя бы ты, девочка.
— Почему именно я? — смутилась Сильва. — Я ничего такого о ней не думала. Обыкновенная девочка. Как все.
— Спасибо. А кто знает о Саше плохое? Я — мама, мне можно.
— Чего там, — закричали мальчишки, — Саша мировая девчонка!..
— Хорошо. Теперь о другом. Я горжусь, что у Саши такие друзья, как Женя и Зиновий. Но вот нашлись люди, которые пишут, что она хулиганка, неприлично себя ведет. Это правда?
— Вранье!.. Неправда!.. Пусть скажет, кто писал!
— Спасибо, ребята, за то, что вы уважаете мою дочь. Вот и все… Да, я еще хотела напомнить, что автора письма на машинке узнать так же легко, как и по почерку…
После этого разговора письма прекратились. Но поползли сплетни. Кто-то, злой и упрямый, распространял их в соседних классах. Давно знакомые девочки стали отворачиваться. Мальчишки похулиганистей подмигивали, отпускали дурацкие шуточки и смеялись вслед. Саша потихоньку плакала.
Женя ходил желтый, скучный, заикался больше, чем всегда. Зиновий не мог смотреть Саше в глаза и только бессильно сжимал костлявые кулаки. Кто этот подлый? Кто?..
Двадцать первого декабря подбросили записку, написанную печатными буквами. «Женя, не выходи из школы один. Тебя хотят побить». Они вышли вместе.
— Видишь, наврали, — сказал Зиновий. — Никого и близко нет.
На другой день снова записка: «Тебя обязательно побьют. Возьми какую-нибудь палку обороняться». И опять без подписи. И на третий день записка. Теперь друзья только посмеялись.
А двадцать четвертого декабря, придя пораньше, чтобы помочь приготовить приборы по физике, Зиновий, проходя мимо зала, услышал смех. Заглянул. В кругу мальчишек шестого «г», спиной к двери, стоял Валерка и говорил:
— Чего я брехать буду? Она ему как жена. Шкилет у них с лета живет. Теща им жратву готовит. А Сашка штаны стирает…
Зиновий влетел в класс. Мальчишки шарахнулись в стороны.
— Ах ты, гад! — Зиновий рванул его за куртку. — Вот кто сплетни распускает!
Пришедшие в себя мальчишки схватили его за руки.
— Смывайся, Сундук! — крикнул заводила «гашников» Толька Грач.
Зиновий вырвался и побежал. Увидев, что Углов настигает, Валерка пулей влетел в двери учительской. И тотчас оттуда вышла Елизавета Серафимовна:
— Ты что, Углов?! Уже в школе побоища устраиваешь!
— Вы знаете?.. Знаете, что он говорил?.. Да за это..
— За это ты пойдешь к директору.
— Никуда я не пойду!
— Нет, пойдешь!.. Если Сундуков виноват, я сама накажу…
— Уже наказали!.. В совет дружины выбрали!
— Да как ты смеешь!..
— Так! Я правду говорю! А вы… а вы! — он чувствовал, что расплачется. Побежал. И чуть не столкнулся с физиком. Владимир Демидович втащил его в лаборантскую и приказал:
— Молчи. Потом расскажешь. Ты так орал, что у меня слышно было, — большая теплая рука опустилась на вздрагивающее плечо. — Плачь, если невмоготу. Я тоже плакал… даже взрослым…
Когда Зиновий рассказал, он накапал в стакан лекарства:
— Пей. От нервов помогает. Сиди тут. Я запру. Не обижайся… Владимир Демидович вернулся, когда уже начались уроки:
— Домой пойдешь… Так надо. Директор приказала… Маму? Нет, Маму не вызывает… И чтоб никакой «самодеятельности». Ты меня понял?.. Ну вот. Отдыхай, — и проводил до дверей школы.
После разговора с Владимиром Демидовичем Алевтина Васильевна хотела сразу вызвать Елизавету Серафимовну и Сундукова. Но из гороно сообщили, что товарищи из министерства сейчас будут в школе. Потом она была на сессии райсовета. И вернулась к концу занятий. Едва успела снять пальто, как в кабинет вбежала Елизавета Серафимовна:
— Он его чуть не убил! «Скорая помощь» забрала. Какой ужас!
— Кто он? Выпейте воды и расскажите толком!
Елизавета Серафимовна, выпив залпом стакан воды, рассказала: полчаса назад Углов так избил Сундукова, что его в тяжелом состоянии увезли в больницу.
— Минутку! — директор обернулась к телефону — Неотложка? Говорит директор школы… К вам доставлен мальчик Валерий Сундуков? Да. В каком он состоянии?.. Понятно. Спасибо… Ну вот, — сказала она, положив трубку, — теперь уже ясней. Успокойтесь и вы. Ничего смертельного с ним не произошло…
— Но могло быть и смертельно! — перебила учительница.
— Вот об этом мы и должны сейчас по-го-во-рить! — отчеканила, по слогам директор. — Я очень тревожусь…
Зиновий не пошел домой. Солгать маме он не мог. А рассказать правду, значит, разволновать ее. Он спрятал портфель во дворе и пошел по городу, обходя людные улицы. В душе все кипело. Сундука, надо наказать! Но как?! Ведь он обещал Владимиру Демидовичу не допустить «самодеятельности»…
На площади Карла Маркса взглянул на часы. Ого! Уже полшестого. А Сашу с Женей нужно застать в школе. Зиновий чуть не бегом, заспешил по Первой Советской. Парк революции. Площадь. Еще быстрей!.. Вот и школа. Навстречу шли группы крикливых пятиклассников. Опоздал! Скорей за портфелем.
Он вбежал во двор. В темноте у гаража послышался крик. Зиновий подошел ближе и вдруг узнал гневный голос Женьки:
— Отдайте мои очки!.. Отдайте… Это подло!..
После пятого урока к Жене подошел незнакомый мальчишка:
— Женька. Тебя дружок зовет. Скорей.
Женя кинулся из раздевалки, но дорогу загородила Зойка:
— Не уходи! Сейчас это… тебя… ну, совет отряда будет.
— А я при чем? Пропусти, — отодвинул Зойку и вышел.
— Иди сюда! — услышал он крик из глубины двора.
Женя побежал на голос, одной рукой прижимая к боку портфель, а другой придерживая съезжающие очки.
— Зин! Где ты? — крикнул он.
— Здесь! — Чья-то рука скользнула по лицу и сорвала очки. Теперь Женя только слышал голоса мальчишек, но совсем не различал лиц.
— Ребята, отдайте очки! Что за глупые шутки? Где ты, Зинка?
— Сейчас увидишь, — сказал кто-то знакомым голосом. Его ударили по лицу, сбили шапку. Женя нагнулся, чтобы поднять. Его стукнули по спине. Толкнули с одной стороны, с другой…
— Что я вам сделал? — кричал Женя, — Я никого не трогаю.
— А кто Грача засыпал?.. Кто директору на него накапал?..
— Я не знаю никакого Грача! Я никому не капал!
— Скажешь еще, что к Алевтине не ходил?!
— Ходил, — признался Женя. — Так я просил, чтобы она написала ребятам направление на детскую техническую станцию…
— Да брешет он! Дайте ему по морде, чтоб не фискалил! — и на Женю вновь посыпались удары.
«Сундук!» — подумал Женя, падая, и крикнул:
— Отдайте мои очки!.. Это подло!..
Сразу забыв обещание, Зиновий кинулся в темноту.
— А-а-а, гады! — страшно закричал он. Сшиб корпусом ближнего противника. Рубанул ребром ладони по шее другого.
— Атас, ребята! — услышал он голос Сундукова. Его ненавистный голос Зиновий узнал бы среди сотни других, Он схватил кричавшего за шиворот. Сундуков крутнулся и ударил локтем в глаз. Боль ослепила, но Зиновий не выпустил его.
— Нарезай, пацаны! — закричали сбоку. — Какой-то сумасшедший!.. Бригадмилы!.. Нарезай!..
— Вот тебе за Женьку!.. Вот за Женьку!.. — выкрикивал Зиновий. — И за Сашу!.. За Сашу!.. Вот!..
«За Женьку» Сундуку влепили по одному уху, потом по другому. Голова мотнулась из стороны в сторону. В ушах зазвенело. Он заорал: «Ребята!.. Выручайте!» Но тут «за Сашу» костлявый кулак Углова ткнул его в нос, в подбородок и снова в нос. Перед глазами засверкал фейерверк разноцветных искр. Страх вырвался наружу воплем: «Ми-ли-и-ция-аа-а-а! Уби-ва-а-ют!» И Валерка на четвереньках, обдирая лицо, бросился прочь через голые ветви кустов акации. Страх гнал его. Бежать! Куда угодно! Как тренированный пожарник на соревнованиях, он перелетел забор и во весь дух понесся к своему дому…
Едва Валерка пустился наутек, Зиновий бросился к Жене:
— Что? Ты не можешь встать?
— Глуп-пости, — ответил Женя, продолжая ползать на четвереньках, — очки ищу… Такие стекла! Без них мне труба.
— А сам-то как? Все цело?
— Голова гудит. И нос… Сундук, подлец, здорово стукнул…
Они долго шарили по земле руками. Уже отчаялись, когда Зиновий вдруг нащупал очки на ветке кустов.
— Оба стекла целы! Уд-дивительно! — обрадовался Женя.
Подумав, они решили сначала идти к Саше. Галина Николаевна в обморок не упадет. А потом уж как-нибудь домой…
Со страхом подходил Зиночка к своему дому. Но на столе лежала записка: «Зиночка. Заболела моя сменщица. Просили поработать. Год-то кончается. Кушай и ложись спать. Приду поздно. Мама».
Беспокойно спал эту ночь Зиновий. Все думал. И прикрывал простыней синяк под глазом. А рано утром тихо, чтоб не разбудить маму, оделся и пошел в школу.
— Ну что, герой, явился?! — строго спросила директор.
— Я понимаю, Алевтина Васильевна, что плохо сделал… Но ведь понимаете, Алевтина Васильевна, Сундук никаких слов не понимает… я сами накажите меня… только не надо маму…
— Понятно, — сказала она. — А теперь расскажи о своих похождениях. Только без фантазий…
В такое время, когда кончается полугодие и до великого зимнего праздника остаются считанные дни, школа гудит, как трансформатор высокого напряжения. Ломается четкий рабочий ритм. Оставшаяся еще невыполненной громада дел не укладывается в строгие клетки времени, очерченные расписанием и звонками.
Идут контрольные по всем предметам. Спешат учителя побольше выставить оценок в журнал. Спешат ученики получить еще одну и, конечно же, лучшую оценку, которая решит судьбу четвертной. Опрашивают в классах и в залах, в лаборантских и прямо в коридоре у подоконника.