– Судьба, говоришь? – Задумался князь. – Что ж вы все на судьбу уповаете? А сам свою судьбу сделать не можешь, что ли?
– Могу и делаю, пока другие не влезут, да сапогами по ней не потопчутся.
– Так не давай топтаться, вроде не слаб ты.
– Где могу – не даю. Да, к сожалению, не всё от меня зависит, да и не так уж я силён.
– Ладно, успокойся, проверяли мы тебя немного, хотели узнать, что ты собой представляешь. – Вставил свои пять копеек безопасник, немного отрабатывая назад и сбрасывая повисшее в комнате напряжение.
Однако! Если он спокойно может в разговор с князем влезть, значит, далеко не простой человек, видимо, куда как больше, чем просто безопасник.
А я что-то сильно разнервничался, аж руки задрожали. Спокойнее надо быть, это же простая проверка, а я повёлся, как дитё неразумное. Отвык я в своей деревне от людей, от общения и, тем более, от таких вот проверок. Всё-таки уже почти двадцать лет, как ушёл со службы. В последнее время никакого желания выбираться в город не было – если бы не желудок, которому каждый день вынь да закинь в него трёхразовое питание, то сидел бы в своём лесу безвылазно. А может, это просто уже старость наступает. Успокоимся, плюнем на всё и на всех присутствующих безопасников, и не только на них. Да по барабану мне все эти местные заморочки, мне вон свои проблемы жевать не пережевать.
На таких вот светлых мыслях я собрался с духом, выдохнул и резко успокоился. Будь что будет, а мы будем в свою сторону грести. Но мнение своё не поменяю. Нравится мне тут.
Стою – молчу, я своё сказал, теперь ваша очередь. Постепенно и в самом деле начал успокаиваться. Даже заметил, что у князя на лице проскальзывает довольная усмешка, особенно когда он со своим ближником переглядывается. Такая совсем незаметная усмешечка, эхо от усмешечки скорее всего, если бы не успокоился – нипочём не заметил бы.
Расслабился и продолжаю спокойно стоять, по сторонам поглядываю коротко.
Наконец, безопасник не выдержал:
– Говорят, собака у тебя какая-то интересная, невиданная?
Ну-ну, а я не с тобой сюда пришёл разговаривать. И если я в первый раз поддался на твою провокацию, то второй раз ты меня просто так не поймаешь. Смотрю на князя и жду реакции на своё молчание. А князь-то забавляется – интересно ему. Ну и я постою.
– Что молчишь, язык проглотил? – не унимается ближник.
Сталкиваюсь взглядом с князем и вопросительно приподнимаю бровь. В княжеских глазах запрыгали бесенята. Ну и я как бы пожал плечами, мысленно, конечно. Стою, молчу.
На скулах безопасника набухли желваки, правая рука потянулась и легла на рукоять меча, а левая сжалась в кулак. Как интересно-то. Да ты, батенька, тоже весь из себя психованный, как и я.
– Гориво́й, поди-ка, проверь караул, – тихо бросил князь.
– Слушаюсь, княже. – Кивнул тот головой и вышел.
Честно сказать, я думал, что заденет меня плечом, когда будет проходить мимо, но безопасник оказался умнее и прошёл, даже не покосившись в мою сторону. М-дя, как-то по-мальчишески у меня получилось. Завёлся на пустом месте, как пацан.
– Подойди поближе, не хочу громко говорить, – попросил Трувор.
Сделав несколько шагов, я остановился перед столом.
– Не договариваешь ты что-то, да только прав ты – то твоё дело. Горивой – за моё бьётся, сам понимать должен, вокруг вон что творится. Режутся люди друг с другом, никого не щадят, да ты и сам видел. Нет, чтобы работать да состояние свое умножать – так хотят соседа своего ограбить и таким путём нажиться. Мало кто для людей старается, как ты в Опочке. Не знаю, сам ли придумки свои измыслил или подглядел у кого, но польза от них несомненная, очень уж Изяслав тебя нахваливал. Сегодня некогда мне дальше с тобой разговаривать – посмотреть хотел, что ты за человек такой, а то больно уж за тебя десятник просил. А вот завтра пришлю его за тобой. Ты же возьми с собой свою собаку, хочется глянуть на зверя такого, да арбалет свой не забудь – постреляем. И на Горивоя зла не держи, служба у него такая. Ступай.
– Слушаюсь, княже. – Вспомнил я, как обращались к Трувору, поклонился и вышел.
Забрав у охраны свои вещи, направился в харчевню – надо проанализировать разговор, да и собаку пора кормить.
На следующий день, рано утром, за мной пришёл Изяслав. Быстро собравшись, свистнув Грома, поспешили на большую поляну за стенами крепости. По пути к месту, назначенному князем, я осматривался и узнавал окружающую нас местность. Озеро непривычно огромное, вон даже ладьи стоят у мостков. В моё время оно было раза в три меньше. А впереди внизу должны быть ключи. Спрашиваю Изяслава, и тот удивлённо останавливается.
– А ты откуда о ключах знаешь? Бывал раньше здесь?
– Сон видел – там и ключи, и озеро, и крепость были.
– Пойдём быстрее, негоже князя ждать заставлять, – спохватился Изяслав.
«Да и так быстро идём, куда же ещё быстрее», – подумалось мне. Только Грому хорошо, вон как кругами носится.
На поляне – Трувор, Горивой и ещё несколько незнакомых мне ближников, десяток дружинников чуть в стороне. Подошли, и я поклонился князю, кивнул остальным и подозвал Грома. Пока все с интересом оглядывали нас и косились на моё оружие, Изяслав о чём-то тихим голосом рассказывал князю. Понятно, о чём.
Кивнув ему, Трувор подозвал меня:
– Красивый пёс, мощный. Изяслав говорит, он всадника вместе с лошадью завалил?
– Завалил, княже, разогнался хорошо и атаковал сбоку, прыгнув на всадника.
– И что?
– Горло вырвал старшине разбойников.
– Молодец какой, сколько ему?
– Шестой год пошёл.
– Где такого взял и сколько отдал?
– Есть такая страна на юге – Италия, вот там и взял. Предки его с ромеями на врага ходили, в броню закованные, и так же всадников валили. А сколько отдал? Так за такого никаких денег не жалко, а теперь он мой друг надёжный и сторож хороший.
– Молодец! А покажи-ка мне свой арбалет. Изяслав говорит, ты из него почти два десятка уложил?
– Немного меньше, – протягивая незаряженный арбалет князю, ответил я.
Покрутив его в руках, потрогав за рога и тетиву, князь передал его Горивою, а сам обратился ко мне:
– Лук-то проще будет и стрелять из него можно быстрее. Что скажешь?
– Всё правильно, только, чтобы из лука хорошо стрелять, учиться долго нужно, да и мастера-наставника хорошего иметь. Опять же – стрелы делать дорого и долго. В дождь тетива отсыревает и пользы от лука никакой. А с арбалетом мне хватило немного потренироваться – мастером великим не стал, конечно, но врагам мало не показалось. Болты делать просто, и не ломаются они так, как стрелы. Тетива железная, ничего не боится. Опять же, я этот делал специально, чтобы не таким сильным был и его можно было бы быстро заряжать – бьёт он на сто пятьдесят шагов, кольчуга ему не помеха. А можно сделать и более мощный – будет бить шагов на триста и любой доспех пробивать. И стрелять из него может даже отрок – сил много не надо, как с луком.
Задумался князь, бросил взгляд на арбалет, который с пренебрежением передавало из рук в руки его окружение.
– Пойдём, вон там постреляем. – И показывает на вал крепостной. – Покажешь, как он бьёт.
Остановились аккурат в том месте, где в моём времени липа росла, на которую туристы лоскутки привязывали. Горивой команду дал, и дружинники быстро пару чучел поставили в броне да шлемах. Князь рукой махнул, чтобы отошли, и мне кивает. Заряжаю арбалет, выхожу вперёд, за мной по бокам пара дружинников держится. Дело понятное, но как-то по-детски выглядит. Ну, да и ладно. Наложил болт, прицелился и выстрелил, сразу же перезарядил и еще несколько болтов выпустил, стараясь попасть в шлем и железные бляхи на броне.
Закончив, убрал арбалет в чехол и повернулся. За спиной оживлённый спор. Один из дружинников встал на моё место и быстро выпустил столько же стрел в другую мишень.
Подошли вслед за князем к чучелам. Быстро, пока подходили, сравнил результаты стрельбы. Мои болты легли так, как и выцеливал, шлем да железо пробиты, только хвосты болтов торчат.
У дружинника чучело как дикобраз истыкано, но вот со шлема стрела соскользнула, оставив вмятину, да и перед мишенью одна лежит, в щепки расколотая.
Народ посмотрел, посовещался, о чём-то поспорил. Наконец, меня князь подозвал:
– Разницы особой не видно, стрела тоже доспех пробила, что скажешь?
– Позови сюда своего стрелка из лучших. – Вздохнул я.
Трувор глянул на Горивоя, потом на стоящего рядом боярина, а уже тот жестом подозвал стрелявшего ранее дружинника.
– Дай-ка мне. – Протянул руку.
Боец – молодец – сначала на князя посмотрел, дождался разрешающего кивка и только после этого передал мне лук. Попробовал его натянуть. Получилось с трудом – ещё слабоват я по здешним меркам, несмотря на свои усиленные тренировки. Оценил мельком, понял ли князь то, что я хотел этим показать. Дальше действуем.
Отдал лук назад и попросил бойца лечь на землю. С недоумением и недовольством, под пристальным вниманием князя, дружинник принял упор лёжа.
– Ну, а теперь попробуй, попади в мишень. – Говорю, как бы скучая. – Что, не можешь? – снисходительно-вежливо комментирую. Поворачиваюсь к Трувору:
– Можно ещё в кустарнике попробовать пострелять, хотя сомневаюсь, что получится у твоего воина.
Быстро ложусь на спину, заряжаю арбалет и стреляю, почти не целясь – расстояние небольшое, всё равно попаду. Повторяю то же самое на боку и лёжа на животе. Встаю и поворачиваюсь к князю:
– Так же свободно я могу стрелять и в кустарнике и в лесу, на крепостной стене из-за укрытия. Из окон и бойниц, из-за борта ладьи.
– Хм, что-то в этом есть, надо нам хорошо подумать. Ещё хотел спросить – сможешь мне сделать такую же печь, как в Опочке?
– Пока ничего не могу тебе обещать, княже. Надо посмотреть твои хоромы, проверить фундамент, если надо будет – выложить новый, посчитать потребное количество кирпича. Только после всего можно будет говорить окончательно. А может, тебе ещё камин сложить в одну трубу? Надо сначала посмотреть, подумать и порешать.