– Что? – не вытерпел Синеус.
– Всё так, как мы и думали. Жадность одолела. Ничего видеть и слышать больше не хочет. Пригласил его к нам в гости, как и говорили, но не знаю, не знаю… Воевать, как мне показалось, уже и не очень хочет. Не ожидал Рюрик таких стен увидеть, да и потрепали его по пути сюда знатно. Но, похоже, бояре ему здорово голову замутили. Так что нам остаётся только ждать.
Коротко пересказав весь разговор, Трувор замолчал, давая нам время осмыслить рассказ. Спустя несколько долгих минут тишину нарушил ладожский князь.
– Выходит, что есть два пути. Или новгородцы продолжат воевать, или будут договариваться о мире?
– Выходит, что так. А ты что молчишь? – Придавил взглядом Трувор.
– А нечего мне сказать. Уточнить только могу. Сейчас расклад такой. Новгородцы войско собрали, обули, одели, вооружили, да ещё наёмников наняли. Припасы на дорогу, да плюс к этому – сама дорога. Всё это больших денег стоит. Прибавьте к этому уже понесённые потери. Каково будет Рюрику, если он вернётся ни с чем домой? Не знаю… Ваш брат, вам виднее.
– Если пойдёт на приступ – потеряет всё. И Новогород, в том числе. Не пойдёт – дружину сохранит и городище. Вот только усидит ли после этого на столе новгородском? Поймут ли его бояре? – Поддержал меня Горивой.
– Гадать не будем. Подождём. Как примут новгородцы решение, так сразу и узнаем, – подытожил разговор Трувор.
Обедали в напряжённом ожидании – воевать не хотелось никому. А уж тем более князьям с родным-то братом. После обеда я поднялся на стену и попытался послушать разговоры во вражеском лагере. Но ничего не узнал полезного. Разговоры воинов были неинтересны, а князь с боярами находился в своём шатре, и мне ничего не было слышно. Приходилось ждать.
До темноты новостей никаких не было, а вот поздно ночью в лагере новгородцев заметались судорожно факела, долетели до нас тревожные крики, перемежаемые звоном железа. Всю ночь наша дружина простояла в напряжённом ожидании на стенах, вслушиваясь в темноту. А утром, только начало светать, к воротам подскакал Рюрик и вызвал братьев. Пропустив князя в город, дружинники окружили новгородского князя. Побитая броня, перевязанная правая рука, кровь на щеке. Выглядел Рюрик плохо. А уж если к этому прибавить красные воспалённые глаза и ввалившиеся щёки…
Бросив поводья дружинникам, спрыгнув с коня, поспешил навстречу братьям.
– Половина бояр взбунтовалась, попыталась наёмников на свою сторону переманить, рубили друг друга знатно. Верная мне дружина и бояре стоят в поле под стенами. Варяги домой собираются, но куда пойдут на самом деле – неизвестно. Может, на Ладогу – к тебе, брат. Вчера-то на сборе сказал я, что ты тут. Вот они и знают теперь, что Ладога стоит без князя и без дружины. С ними – остатки переметнувшихся бунтарей. Рубиться дальше с изменниками не стали – надо было остатки своей дружины сохранить. Воевать с вами не хочу. Простите меня, братья. – Склонил голову Рюрик.
– Много их? – отозвался Синеус.
– Варягов осталось около пяти сотен, да изменников ещё столько же. Это вместе с ранеными. Уходить собираются морем.
– С тобой сколько воинов осталось? – Это уже Трувор.
– Дружины шесть сотен, да ополчение новгородское.
– Как только варяги отойдут, тебе надо домой поспешать изо всех сил. Ополчение доберётся само. Предупреди только, чтобы поселения наши не разоряли по пути назад. Иначе – не дойдут, побьём всех. Наша дружина малая в хвосте идти будет и приглядывать за ними. Порядок у себя дома наведёшь, тогда и поговорим. Если не удастся тебе в Новогороде удержаться – вернёшься сюда. Договорились?
– Договорились, пойду я. – Оглянулся на ворота Рюрик. – Говорил мне Вольг – не лезь к Пскову. Да не послушал я… На бояр смотрел. Прощайте. Не знаю, свидимся ли ещё?
– Свидимся, брат. – Обнялись на прощание князья.
И, уже обращаясь ко мне, Трувор спросил:
– Что делать будем?
– Дай команду скорпионам – вести обстрел варягов, когда будут мимо башен проходить. Стрелки пусть со стен бьют по воинам. Синеус же быстро собирает своих людей и грузится на мои ладьи. Добросим его до затона – пусть тоже идёт следом за нами. А мы пойдём вдогонку. Будем бить ворога всю дорогу. Думаю – отобьём у них охоту воевать надолго. Если живой кто-то останется…
– Вы что, можете всю реку простреливать? – Удивился не успевший отойти, Рюрик.
– Можем. – Покосился на него Трувор.
– А почему же вы по нам не били?
– Не хотели лишнюю кровь лить. Надеялись, что одумаешься ты.
Опять потупился Рюрик, но ненадолго. Выпрямил голову, сверкнул глазами, посмотрел на наши стены.
– Вразумили боги не нападать. Да вот теперь и не знаю, чем всё закончится. – Задумался на миг. – Жена у меня на сносях. Надо спешить. Прощайте. Вольг там один в Новогороде остался, боюсь – сомнут его бояре.
Развернулся и пошёл назад.
Полетела по стенам от дружинника к дружиннику команда Трувора. Забегали воины Синеуса, собираясь у ворот. Постоял секунду – теперь тут и без меня справятся. А у меня задача теперь другая. Отправил гонца в свою крепость с указаниями для Изяслава – пусть готовит ладьи и команды к срочному выходу. Дождался, пока Синеус соберёт всех своих и распрощается с братом, и дал команду на выдвижение. Открыли ворота, подняли решётки, и мой отряд пошёл вдоль берега к нашей пристани.
Вышли на опушку леса, и я с удовлетворением заметил, как на стене засуетились дружинники. Это хорошо, и вдвойне хорошо, что ворота закрыты, а на стенах стоят бойцы. Это правильно – команды расслабиться не было. Молодец, Изяслав!
Проверили оружие, запасы стрел и болтов для скорпионов и арбалетов на борту, наличие провианта на неделю, загрузились и потихоньку отчалили. Будем в устье Псковы ждать, когда враг мимо проходить начнёт. У нас на носу тоже скорпионы стоят – внесём свою посильную лепту. Хуже уж точно не будет.
Встали у самого выхода, не высовываясь в реку Великую и прикрываясь Плоской башней Крома. Нечего нам на виду маячить. Мы лучше из засады постреляем. Опять приходится ждать. После того, как вернулись из похода на перехват новгородцев, всё время только и ждём. А кому сейчас легко? Тишина на стенах. Слышно только, как ветер шумит в верхушках деревьев, да плещутся мелкие волны, набегая на берег. А ветер на реке, кстати, будет встречный. Значит, варяги и новгородцы пойдут на вёслах. И мы приготовимся. На всякий случай, повторяю своим – быть готовыми опустить вёсла на воду по первой команде. Слышу, как подтверждают распоряжение на второй ладье. Перед отходом ещё раз успел переговорить со Жданом и Мстишей, напомнив поставленную нам задачу на уничтожение вражеских драккаров. Попросил не зарываться и не увлекаться боем. У нас впереди ещё очень много дел.
Зашевелился на стенах народ, пронеслась по живой цепочке команда к готовности. Неужели, наконец-то, тронулись наёмники? Только бы первые скорпионы не поспешили с ударом. Пусть все выйдут в реку, тогда можно и пострелять. Тишина на башне, замерли воины – выжидают. Показались из-за Крома первые драккары, осторожно ползущие на вёслах вдоль дальнего берега. Опасаются.
Услышал команду стрелять и кивнул напряжённо наблюдающему за мной Первуше. Приподняли чуть-чуть кормовой якорь, и течением нас тихо вынесло в само устье. Отпустили опять якорь – натянулся канат, заскрипел, и ладья остановилась. Закрутился ворот скорпиона, зашарил по реке острый серп стального наконечника мощной стрелы, выбирая лакомую цель. Остановилась рядом вторая ладья, повторив один в один наш манёвр. Как только высунулись из-за башни, окинул быстро панораму предстоящего боя. Как и ожидалось, первые драккары прорвались без особых потерь, а вот идущие за ними – огребли по-полной. Удачно создав метким залпом затор на воде, точно напротив центральной башни, собрали в кучу все последующие судёнышки, и теперь обстреливали врага, сосредоточив всю стрельбу на этой толпе. Гулко бухали, выпрямляясь, большие дуги скорпионов, посылая одну за другой свои длинные стрелы. А вот стрелкам работы было мало – не подходили близко корабли. Редко какая посудина, потеряв управление и покорная воле ветра и течения, выплывала ближе к стрежню реки, позволяя стрелкам пострелять. С тревогой увидел, как прыгают за борт вражеские воины и, выбираясь на берег, скрываются в прибрежных зарослях. Нам тут ещё партизан не хватало. Это ж мы замучаемся чистить лес от этих приблуд. Наблюдая за боем, не забывал вести счёт прорвавшимся судам. Первыми шли варяги на драккарах, вот они, в основном, и прорвались. Ушло девять драккаров и семь новгородских лодий. У противоположного берега стояли кучей остальные судёнышки. Пора и нам выходить. Нам ещё в затон у Снятной горы зайти надо и Синеуса высадить. Если, конечно, с его драккарами там всё в порядке.
Опасения мои не оправдались – укрытые в зарослях ивняка драккары ладожцев никто не заметил, да и найти этот затон, не зная о нём, было очень трудно. А уж тем более – продвигаясь вдоль противоположного берега. Это хорошо ещё, что Сухан, кормщик Синеуса, с нами бывал тут неоднократно и на нашей реке чувствовал себя так, как на своём родном Волхове.
Дружинники высыпались горохом в тёплую прибрежную воду, разогнав мальков, а мы выгребли на простор реки из затона сначала на вёслах, потом поставили паруса и пошли в лавировку от берега к берегу. При подходе к устью заметили у островов брошенную лодию новгородцев. Видать, хорошо побили их у Крома, раз они решили переукомплектовать свои экипажи. Это радует. Минус один в бою. И как трофей нам достанется. Прошли устье и далеко впереди увидели корабли новгородцев, размеренно взмахивающие вёслами как крыльями. Дежа вю. Повторяется прошлый год. Знатно мы тогда потрепали варягов. Потреплем сейчас и новгородцев.
Для нас теперь самая главная задача – непрерывная атака и лишение манёвренности противника. Добивать никого не надо – скоро должны подойти драккары Синеуса, они и займутся недобитками.
Что – не нравится? Ишь, как засуетились. Ну-ну. Режем корму замыкающей лодии. Первым же удачным выстрелом обрубили кормовые штаги, снеся заодно и рулевого, и приготовившихся к стрельбе лучников. Цвиркнули вслед срезню арбалетные болты, не подпуская никого к болтающемуся правилу. Завалилась на правый борт новгородская лодия, разворачиваясь левым боком к встречному ветру. Заскрипела в гнезде мачта, лишённая поддержки (да ещё и ветер сбоку резким порывом добавил), и начала падать, стремительно набирая скорость и упав, гулко ударила по деревянному борту, в щепки разбивая его, и пошла дальше, ломая скамейки, калеча запутавшихся в снастях дружинников. Минус два.