оскольку у тебя, как ты говоришь, с братьями мир, то нам надо сейчас с ними встретиться. Нам любая помощь не помешает. По-всякому выходит, что Вадим решил сам княжить, и пощады от него нам не будет. Надо собрать всех, кто за тебя стоит, в единый кулак и выбить смутьянов и бунтарей из Новогорода. Пока тебя дожидались, мы людей собирали, да разузнавали – что тут, да как. Вольг тебе обо всём лучше скажет.
– Скажу вот что. Надо прямо сейчас, не откладывая, послать кого-то к псковичам и к боярину. Не скрывая, рассказать про бунт и попросить помощи. Провести тихо в детинец – до ночи надо управиться. Ночью заговорщики объединятся и обязательно нападут – другого шанса у них взять власть не будет. Аскольду с Диром по нашему сигналу надо будет в спину предателям ударить. Торопиться нам нужно, княже. Завтра уже можем опоздать.
– Добронег, готовь свою дружину к обороне. Вольг, пошли кого-нибудь к псковичам. А вот где боярина найти, я и не знаю. – Задумался Рюрик.
– А что его искать? Вон он, сам к нам идёт. – Усмехнулся Вольг.
Вбежал в комнату дружинник княжеский, поклонился заполошно:
– Княже, там боярин псковский тебя спрашивает. Мы его пока разоружили да связали. Что прикажешь с ним сделать? В поруб?
Переглянулись Вольг с Добронегом, нахмурился Гостомысл. Встал Рюрик, пошёл из душной комнаты на крыльцо.
Перед крыльцом стоял, замеченный утром на дороге, боярин. Тот самый, который стоял рядом с Трувором в Псковской крепости. Дюжие дружинники заломили пленнику руки, связали за спиной.
– Развяжите и отпустите. – Спустился по ступенькам к пленнику князь. – Прости дружинников моих, боярин. Сам понимаешь – не утерпели после позора такого.
– Оружие ему верните.
Посмотрел, как отряхивается боярин и убирает в ножны ножи и меч.
– Уважь нас, будь гостем, – пригласил вовнутрь.
Подождав, пока тот пройдёт вперёд, поднялся следом. Подойдя к столу, представил гостя вставшим ближникам. Только Ефанда продолжала сидеть, ну, да, ей-то можно. Помолчали настороженно. Разрушил напряжённую тишину Рюрик:
– Догнал варягов?
– Догнал, да не всех. Пятеро ушли в ночь. Да так и не нашли их, сколько не искали.
– А много их изначально было?
– Семь лодий и девять драккаров.
– А у тебя сколько?
– А у меня две ладьи и два Синеусовых драккара.
– Коли ты тут, не верить тебе я не могу. Но уж больно силы неравные.
– Княже, да боги с ними… Я тут по торгу походил, по сторонам посмотрел. Не дело затевается в Новогороде. Заговор против тебя Вадим умыслил. Не знаю, ведомо тебе об этом, или нет, но предупредить тебя решил.
– Тебе это зачем? Воевали же мы против вас?
– Думаю, княже, что воевали по глупости. Поговорить сначала надо было. Глядишь, и не пришлось бы воевать…
– Кого учить вздумал! Забыл, с кем говоришь? – перебил Гостомысл, нависая над столом.
Пожал боярин плечами:
– Умный всегда учится. Ладно, предупредить хотел, а дальше вы уж сами. Если моя помощь нужна будет – помогу. Да, ещё – малая дружина ушла с псковской дороги. Она сейчас подо мной.
– Кто ты, боярин? Не вижу я тебя. Нет тебя в этом мире. Зато вижу, что боги тебя хранят, стоят за тобой, – задумчиво проговорил Вольг.
– Многие знания – многие печали. Зачем тебе это знать, Вещий?
– Ха! Вещий! Правду сказал. Вещий он и есть. Вольг, тебя так и буду теперь звать. – Заухал раскатисто Добронег.
– Хорошо сказал, надо будет запомнить. – Усмехнулся Вольг.
– Это не я, это сказали люди, гораздо умнее меня. Я лишь повторил.
– Смотрю, о чём угодно болтаете, а по делу – ничего не слышу. Позабыли всё? – осадил разговор Рюрик. – Боярин, мы думаем, что ночью измена будет – нападут на детинец. Ты поможешь мне?
– Помогу. Для того и пришёл к тебе, князь. Говори, что надо делать? Только учти при этом, что в саму свару я не полезу. Это ваши дела и ваша свара. Я сбоку постою, да помогу чем смогу. Да лучше так, чтобы никто и не знал, что я помог.
– Мудро. Что у тебя за дружина?
– Со мной шесть десятков стрелков, да малая конная дружина. Считай, ещё сотня стрелков.
– Сможешь всех в городище привести?
– Смогу. Там, за воротами, полусотник мой поджидает. Мне бы с ним поговорить.
Посмотрел Рюрик на Добронега. Поймав взгляд князя, кивнул тот понятливо и вышел во двор. Через пару минут вернулся с Мстишей.
– Вот, стоял у самых ворот. И искать не пришлось. – Приобняв за плечи, подвёл к столу псковича.
– Всё в порядке, Мстиша. Вернёшься в лагерь, сразу же снимайтесь. Тихо и осторожно всех приведёшь сюда. На ладьях караул оставите – пусть сидят, как мыши. Ступай – одна нога тут, а другая… уже тут…
– Понял, боярин. – Развернулся мой товарищ, спросил Добронега с ухмылкой:
– За ворота выведите, а то и меня, как боярина нашего, ваши дружинники разоружить могут.
– Пошли, провожу, коли просишь, – вернул укол варяг.
Провожая взглядом выходящих из горницы воинов, Рюрик спросил Владимира:
– Поставим твоих дружинников на стены, будут стрелками. Справятся? Если мятежники пойдут ночью, то острог пройдут спокойно. Окольный город сопротивления не окажет. В детинце тихо будет стоять моя дружина и варяги Добронега. Они ударят в мечи. С тыла зайдут отряды Аскольда и Дира – у них шесть сотен. Должны управиться.
– Позволь совет тебе дать, княже?
– Говори.
– Смутьянов и переметчиков надо рубить без пощады. Иначе будет это гнездо змеиное постоянно новых змеят рождать. Чем меньше смутьянов отсюда уйдёт – тем тебе спокойнее потом в городище будет.
– Крови будет много…
– А то изменники не за кровью идут? Прогуляться они так просто вышли… – поддержал Владимира Гостомысл.
– А ты что скажешь? – Требовательно посмотрел Рюрик на Вольга.
– Полностью согласен с Владимиром. Чем больше порубим сейчас, тем спокойнее будет жить Новогород.
– И ещё, княже, – добавил Владимир. – Подумай вот о чём. В Пскове князя призывали на определённый срок и клялись ему верно служить. Но и от князя такой же службы требовали. Князь стоит над боярами. Его слово последнее. А в Новогороде наоборот – вольница боярская, и князя тут и призывают, и отзывают, когда захотят. Здесь бояре над князем стоят. Не хозяин городу князь. Вроде бы он и есть, а вроде – и нет. Поэтому и бунтует Новгород, как хочет.
– Дело говорит боярин. Я тебе сколько раз об этом твердил? – Довольно поддержал боярина Вольг.
– Сначала с бунтом разберёмся, потом об остальном думать будем. Куда Добронег пропал?
– Да идёт уже. Сотников созвал. – Оглянулся на двери Вольг.
– Тогда делаем, как решили. Владимир, твои стрелки придут – ставь всех на стены. Добронег! За тобой двор. Чтоб держался до последнего! Деда. Ты в хоромах будешь оборону держать. За Ефандой приглядывай. Вольг! Аскольда предупреди, и сразу назад. Пошли все, времени мало осталось. Да не забудьте проверить бочки с водой, чтобы не пожгли нас.
К вечеру привёл Мстиша псковичей. Старались, конечно, пробраться малыми группками, чтобы не так заметно было, но кому было надо, тот мог бы обратить внимание на небывалое перемещение воинов. Смешались во дворе детинца дружинники. Поужинали и сидели тихо, ожидая команды. Затих окольный город вокруг Городища. Даже собаки перестали брехать. Выкатилась бледная луна, замигали тревожно звёзды над головами. Тихо-тихо заняли свои места на стенах стрелки, разобрались по своим десяткам мечники.
На широком высоком крыльце остались стоять, вслушиваясь в тишину, Рюрик и соратники.
– Тихо пока. Никого. – Прислушиваясь к ночным звукам, медленно проговорил Владимир.
– Ждём. Что нам ещё остается, – вполголоса откликнулся Рюрик. – На стенах всем смотреть внимательно.
Ближе к полуночи начал нарастать шум в Новгородском городище, замелькали факела в окольном городе, приближаясь к детинцу. Текли по улицам красные огни коптящих факелов, приближаясь к крепости, выплёскивались на площадь перед воротами, растекаясь по ней жидким трепещущим пламенем, освещая стены и башенки. Не было на стенах воинов – только на надвратных площадках суетилось несколько дружинников, толкаясь и мешая друг другу. Замерла толпа на мгновение, как перед бурей замирает на миг в испуге природа, повисла в воздухе звенящая тишина. Выскочили перед народом бояре, закричали, срывая голос и призывая людей на штурм:
– Продал новгородцев Рюрик варягам! Да и как не продать, если у него жена нурманка. Обманом заманил нас под Псков и там всех порешил, чтобы самому править в Новогороде спокойно. Так не бывать этому! Был Новогород вольным городом и вольным навсегда останется! Вырежем Рюрика с прихлебателями и варягами!
Хлестнул на стены людской вал. Выросли над оструганными брёвнами головы в шлемах – стукнули залпом арбалеты, выкашивая толпу. Заработала военная машина, перемалывая мягкую плоть в стальной мясорубке тренированной дружины. Перекрывая вопли расстреливаемых людей зазвенели яростно мечи в тылу у напавших. Заметались люди, не зная куда кинуться, а тут ещё и ворота распахнулись, выплёскивая рассвирепевших варягов Добронега. Ударил вал в вал, брызнула чёрная в свете коптящих факелов кровь, засверкали красными молниями обагрённые мечи дружинников. Столкнулись с копьями и дубинами, выщербились о новгородские клинки – зазвенела жуткая сеча. Застыли на стенах стрелки, да и некуда им было стрелять. Попробуй, разбери в этой мешанине, где свои, а где – чужие. Увёл со стен псковичей Владимир, выстроил перед теремом. Ворота – под прицелом, а снаружи делать нечего. Пусть сами разбираются.
Вскоре затихла битва на площади. Выглянув из ворот, увидел, как стоит в окружении Вольга и Добронега Рюрик, как ходят по площади дружинники, дорезая раненых. А с улиц пробиваются через остатки еле сопротивляющихся мятежников Аскольд и Дир. Хотел было подойти к князю, да посмотрев под ноги, передумал. Вся земля на площади была залита дымящейся кровью.
Да и не надо было уже никуда идти – князь сам решил вернуться в детинец. Только остановил его в воротах: