– Княже, надо бы сразу дружинников отправить по дворам бунтовщиков и дорезать всех. И Вадима поискать надо. Завтра уже нельзя будет.
– Верно Владимир говорит. Дозволь, мы сами, – согласился Добронег.
Кивнул устало Рюрик, махнул рукой разрешающе, даже сил не осталось на ответ. Уселся на крыльцо, откинулся на резные балясины.
– Пить, – прохрипел.
Протянул флягу Гостомысл. Подождал, пока Рюрик напьётся, испил сам.
– Княже, мы вам тут больше не нужны. Да вы и без нас справились бы. Разреши, мы уйдём, пока темно. Ни к чему, чтобы нас люди днём увидели.
– Да, так правильно будет. Уходите. Приеду в Псков, договорим. Там и отблагодарю за помощь. Что-нибудь надо сейчас?
– Ничего не надо. Удачи тебе, княже.
Тихо просочились вдоль берега дружинники псковские и растаяли в ночи. Ни звука не донеслось с реки. А к утру и стоянка опустела, успокоился взбаламученный вёслами речной ил, выпрямилась с восходом солнца примятая трава, и только чёрные пятна кострищ могли поведать о том, что здесь недавно были люди.
Старая Ладога
До Старой Ладоги добрались быстро и вскоре уже обедали в гостях у Синеуса. Рассказав подробно младшему из братьев произошедшие минувшей ночью события, вдвоём с Мстишей взяли в княжеской конюшне лошадей и отправились в гости к Верховному.
В дороге просто продремал – моя лошадка спокойно трусила за хвостом впереди идущей, а Мстише на пальцах было показано, куда идти. Тут одна дорога – не заблудимся. Да и заблудиться воину в лесу невозможно, по крайней мере – в этом времени.
Встречавшему меня Будимиру даже не стал удивляться – привык уже. Опять же, привычно, прошёл в ворота, оставив Мстишу на поляне. Да и не рвался внутрь храма полусотник, робел.
Отведав угощения, рассказал все произошедшие, за последнее время, события. Потом долго разговаривали с Верховным, пытаясь так и этак проанализировать случившееся и высчитать какие-то наши дальнейшие действия. По ходу беседы спросил Будимира, почему Синеус не стал сидеть в Белозёрске, а перебрался в Ладогу.
– Сидел бы Синеус в Белозёрске – повторилось бы то, что ночью произошло в Новогороде. Не приняла его Весь. Чужой он там.
– Но ведь племена сами позвали Рюрика на княжение?
– Не племена позвали, а Гостомысл подсуетился и воспользовался раздором в землях. Да и варяги напали на Новогород, как по заказу. Вот он и решил, под шумок, своего внука на стол Новгородский посадить. Почему бунт в Новогороде бояре подняли? Вадима тогда хотели посадить на княжение. А тут Гостомысл влез. Вадим-то Гостомыслу тоже родич, да вот, говорят, видение было старому посаднику о величии его рода, если он сына Умилы на княжение позовёт. Да и Рюрик не один пришёл, а с братьями сводными и дружиной большой. Куда их девать? Вот и посадили одного в Изборск, а другого в Белозёрск, подальше. Пока дружина рядом была – всё спокойно было. Да сначала Добронег ушёл на хазар – всё добычи ему мало было. А сейчас, знаю, Аскольд с Диром уходить собрались. Да и нет сегодня у Рюрика того войска, с которым он пришёл в Новогород – разбежались многие. Волка-то ноги кормят. Да ты и сам видел, с кем под Псков Рюрик пришёл – каша сборная. А на Псков ему идти – бояре нашептали, пока Вольга да Добронега в Новогороде не было. Хотели его с братьями рассорить, а потом и скинуть с княжения… Если бы живым из того похода вернулся… Понял?
– А кто на нас тогда варягов послал прошлым годом? Бояре с Вадимом?
– Молодец! Правильно мыслишь. Да только отбились вы, а у них много серебра ушло на наёмников. Да ещё и этот поход получился совсем затратным, вот и не выдержали бояре – заторопили Вадима. Без денег-то тяжко им. Мошна-то не бездонная. Вот и решили сами напасть – да не ожидали, что Добронег как раз вернётся и ты подойдёшь на помощь. Да и про Аскольда не сообразили. Думали – ослаб после всех бед Рюрик. А вон оно как вышло. И что теперь будет дальше – неизвестно.
– Посмотрим. От Рюрика всё зависит. Если не изменит своего отношения к нам, то будем отделяться от Новогорода. Хотя, это я хоть сейчас отделился бы, а вот как ещё Трувор на это посмотрит?
– Не знаю. Ничего не вижу. Всё перемешано сейчас и будущее – не определено… А от меня что хочешь? Вижу же, что не просто новости рассказать приехал?
– Волхвов нам надо. Не хватает их в храмах и школе. Да и среди людей им надо бы почаще бывать. А то совсем вы устранились от жизни.
– Ишь, какой. Поучи ещё… – Помолчал мгновение. – Да прав ты, прав. И говорил же я тебе, что мало способных к волхвовству. Нет стольких людей, чтобы на всех хватило.
– Конечно, сидите в своих лесах больше, где уж вам людей-то увидеть, а тем более найти? Нет, чтобы в городища выйти, да по землям пройти?
– Эка ты хватил. Ты что? Против уклада пойти вздумал? Всегда волхвы так жили, а ты всё поменять решил? Раз и готово?
– Будимир, ты же сам говорил, что время другое идёт. Христианство наступает, и они, монахи-христиане, сидеть в лесу не станут. Вон они уже и по землям вашим ходят, пока вы на болоте сидите. Так и просидите задом своим весь народ славянский.
– И не боишься ты со мной так говорить? А ну как в жабу превращу?
– Ты, главное, потом не забудь меня в человека обратно вернуть, когда остынешь.
Засмеялся весело волхв, поднялся на ноги, прошёлся вокруг стола, остановился рядом:
– Ты отдохни пока. Всё правильно говоришь. Мы подумаем и скажем решение своё.
Коли разговор окончен, пойду-ка я к Мстише. Мне тоже надо о многом подумать в свете открывшихся сведений.
Присев у костра, принял у Мстиши протянутую мне миску с кашей, и, дуя на каждую ложку, чтобы не обжечься, задумался. Почему волхвы летопись не ведут? Ведь ничего же не знаем об этом времени. Только домыслы да вымыслы…
Рюриково городище
До утра очистили площадь и прилегающие к ней улочки от тел. На длинные льняные полотна, расстеленные вдоль деревянной стены острога, укладывали рядами бояр и купцов, зажиточных горожан и простых людей. Свозили с берега жёлтый речной песок и засыпали кровавую землю. Замолк, притих Новогород – вокруг стояла мёртвая тишина. Даже бабьего воя по погибшим не было слышно. Сразу после побоища, а по-другому ночной бой и не назовёшь, железным смертоносным вихрем пронёсся Добронег с дружиной по дворам мятежников, с корнем вырывая измену. Вот и молчал теперь в страхе Новогород, забившись в подклети и хоромы.
По общему согласию пленить никого из изменников не стали – нечего создавать себе проблемы в будущем. Резали недрогнувшей рукой всех поголовно, уничтожая былую вольницу. Вот и замер город, ожидая следующих погромов.
Утром собрались в княжеских хоромах уставшие и грязные, пропахшие кровью и потом. Сидел у стены, на скамье, поникший Гостомысл, опираясь на полуторный меч. А за столом собрались побратимы – Рюрик, Вольг, Добронег и неразлучные Аскольд с Диром.
– Измену всю повывели? – Уточнил Рюрик у Добронега.
– Всю. Если кто и успел убежать, так где в темноте найти было?
– Дальше так будем делать. Тела пусть лежат до завтрашнего утра. Потом пусть люди забирают своих. Остальных – в Волхов. Всем объявим, что кончилась на этом боярская вольница. Отныне первое слово – княжье будет. Кому не нравится – пусть уходят, препятствовать не буду… До весны будем жить тут, в городище, а весной начнём строить новый город. Поставим такой же кремль каменный, как и в Пскове. На другом берегу Волхова, ниже по течению, в шести перестрелах… Через дней пять поеду в Ладогу, и потом в Псков – надо с братьями говорить. Гостомысл, ты старшим останешься. Со мной Вольг поедет. Остальные в городище останутся – за порядком следить. Что скажете?
– Не торопишься уехать? – С кряхтеньем поднялся со скамьи Гостомысл и пересел за стол, подвинув на лавке Добронега.
– Нет. Тихо пока будет, да и некому больше бунтовать. Пусть люди в себя приходят. Ты пока разберись с имуществом бунтовщиков. Терема с подворьями, что получше, надо побратимам отдать. Остальные – сам распределишь. Всё, что нам не нужно – дружине раздать. А нам только рухлядь мягкая, да злато-серебро нужно. Остальное можно делить. Да только и вы не очень-то подворьями обрастайте. Город будем ставить на новом месте, между нашим городищем и старым городом. Так что себе новое жильё там и поставите.
– А надо ли затевать такое дело?
– Надо, деда. Столько крови пролито… Уйдём на новое место, а тут храм поставим. Чтобы помнили… Будем всё заново начинать. По нашим законам.
– Так-то оно так, да потянем ли?
– А нам деваться некуда. Вон, Псков за два года подняли, и Ладогу тоже, сожжённую, заново отстроили. Справились же. И ещё о чем сказать хотел. От варягов нас сейчас Синеус хорошо закрывает. А вот на юге и востоке хазары зашевелились. Добронег их погонял этим летом, да всех не перегоняешь. Что делать будем с этой напастью? Добронег?
– Мы тебе тут сказать не успели – больно быстро завертелось всё после твоего возвращения. Неразлучники наши, Аскольд и Дир, хотят на юг уйти. Погулять по степям хазарским. Так что хазарам скоро не до нас будет.
– Уходить собрались?
– Собрались, княже. Затухли уже тут сидеть. Воины жиром заплыли, забывать стали, с какого конца за меч браться. Да и драккары наши застоялись, водорослями днища обрастать стали. Отпусти.
– Не вовремя как… А что на рубежах?
– Всё спокойно на рубежах, и ещё долго спокойно будет. Пройдёт слух о мятеже новгородском, и притихнут надолго князья, – отозвался Вольг. – Пусть идут, княже. Польза будет великая. Спокойно кремль построим.
– Что ж, так и решим. Когда уходить хотите?
– Надо сейчас уходить, чтобы успеть до зимы жир стрясти. Зиму где-нибудь переждём и дальше на юг пойдём. Хотим до Царьграда дойти, посмотреть, что там да как.
– Жаль отпускать вас. Да делать нечего. Идите. Есть у кого какие предложения или пожелания? Нет? Ну и хватит на сегодня. Отдыхайте.
Поднялся, потянулся, распрямляясь, Рюрик. Кивнул на прощание побратимам и поднялся к себе на поверх – жена уже заждалась, испереживалась.