Девушка быстро отошла от окна и вновь опустилась в кресло. Рука сама потянулась к святому писанию, словно оно могло защитить от злого умысла. Губы зашептали слова, которые когда-то Настя произносила вместе с матерью. Они мало напоминали молитву, но девушка всегда верила в их чудодейственность. Не подвели они и сейчас. Беспокойство схлынула, оставив желчную горечь.
Настя выдохнула и выпустила книгу из рук, с изумлением взглянула на страницу, где от пальцев остались темные пятна, точно от огня. Ранее такого никогда не случалось. А все это проклятый дворец.
Разряженные люди, всеми правдами и неправдами ищущие расположения императрицы, гуляния до утра и амурные похождения в темных коридорах. Слишком скоро вовлеченная в вихрь событий, девушка ведь даже забывала помолиться, как ей наказывала мать Мария.
Охваченная раскаянием, Настя подошла к образам, висевшим в углу, опустилась на колени и зашептала покаянную молитву.
Молилась она долго. Наконец, почувствовав, что мысли прояснились, а на душе стало легко, девушка вновь присела в кресло, закрыла глаза и провалилась в тревожный сон.
Когда Настя открыла глаза, был полдень. Вернее, до него оставалось не более получаса. Девушка потянулась, разминая затекшее тело, и посмотрела на проснувшихся подруг. Те уже сидели за столом, попивая кофе и заедая пирожками с мясом, от запаха которых рот наполнился слюной.
— Ну ты и спать, — заметила Варя, подвигая Насте блюдо с пирожками. — Мы тебя будили-будили, а ты ни в какую!
— Думали водой обливать, — подхватила Даша. — Хорошо государыня спит еще! Не то влетело бы тебе!
Настя поморщилась и протянула руку за пирожком. Она как раз закончила завтрак, когда двери распахнулись и в комнату ворвалась Лизетта в сопровождении еще двух фрейлин.
— Девочки! Тут такое случилось! — начала она без предисловий. — Солдата в нижнем парке зверь загрыз!
— Что?
— Откуда знаешь?
— Насмерть?
Жаждущие подробностей девушки обступили фрейлину. Настя, напротив, отошла к окну, вдруг вспомнив неприятный взгляд, все еще тревоживший мысли.
— В госпитале он. Говорят, что плох… посты все усилены, на карауле по трое стоят! Причем преображенцев с семеновцами поставили — дескать чтоб от греха подельше.
— Да ты что? — ахнула Дарья, — Стало быть, думают, что кто-то из преображенцев виновен?
— Либо, наоборот, подозрения хотят отвесть! — пробасила одна из незнакомых Настасье фрейлин. — Ежели подполковник Бутурлин сам приказ отдал…
— А кто ж его знает? Приказ государыней подписан, — авторитетно заявила Лизетта. — А еще приказано особам женского полу самим по парку не ходить, лишь в сопровождении кавалеров, да в кусты за уединением не лезть!
— Только группами что ли можно? — хихикнула еще одна фрейлина. — так это ж Гоморра! А коль с желудком приспичит?
— Гальюны для того имеются! — фыркнула Лизетта, — А тот полезешь в кусты, а там… Зверь! Сраму то не оберешься!
— Зато он сам убежит!
Девушки захихикали, представив себе эту картину.
— Или насмерть зажрет! Не впервой, чай! — глубокомысленно заметила Лизетта.
Смех оборвался.
— Лиз, хватит пугать! — одернула её Дарья. — Нам к дому пора! Сегодня еще бал с фейерверхом, хоть выспаться, да платье сменить!
Сердечно попрощавшись, девушки направились к своему домику. Лизетта сказала правду, караулы были усилены. Судя по напряженным лицам солдат, положение было серьезным.
— Вот ведь, не было печали, — пробормотала Дарья. — Не дай бог, в Питерсбурх уедем!
— А что в том плохого? — спросила Настя.
— Так зимний дворец не достроен! Его аккурат за лето должны сделать.
— Будет тебе, еще Тсарское село есть, там тоже жить можно.
— Там спальня государыни во дворце, да и спит там она плохо, то ей сказки скажи, то пятки почеши, — Дарья вздохнула. — Ладно, что толку гадать, как Елисавета Петровна решит, так и будет!
Выйдя из парка, девушки распрощались с Варей и направились к дому. Около крыльца Настя заметила Петра и, как ни странно, Василия. Решив, что старый слуга пришел просить за Глашу, девушка вздохнула.
— Петр, что пришел? — нарочито сурово спросила Настя.
— Настасья Платоновна, дело есть, — Петр кивнул, прося отойти в сторонку.
— Что за дело? — устало поинтересовалась Настя.
Девушке хотелось лишь одного: наконец-то снять все эти неудобные одежды, расчесать волосы, лечь в кровать и заснуть.
— Тут такое… Григорий Петрович… Васька его сыскать не может.
— И что? Мало где он, — фыркнула девушка, невольно вспомнив фальшивое дружелюбие Голвиной. — Может к полюбовнице пошел!
— Нет у него полюбовницы, — отозвался Василий, даже не пытаясь сделать вид, что не подслушивал разговор. — С неделю как нет. А сегодня на дежурстве Ваньку зверь задрал. Говорят, до ночи протянет — чудом будет!
— Кто протянет? Зверь? — после бессонной ночи Насте было очень тяжело понимать сбивчивую речь парня.
— Зверь убёг… Ванька при смерти. А Григорий Петрович себя винит!
— Он что ли его драл? — ахнула девушка.
— Побойтесь Бога, барыня! Григорий Петрович, коль преображается, то головы не теряет! Он Ваньку на караул поставил. Дружили они шибко. Григорий Петрович ему доверял. Решил, что тот справится…
— А он не справился, — мрачно подтвердил Петр и умоляюще посмотрел на Настю, — Настасья Платоновна, помоги, а?
— Да придет ваш Белов сам! — отмахнулась девушка, не понимая, к чему весь этот разговор.
— А как случилось с ним что? Ванька пошто всю жизнь лямку тянет, а вон Зверь загрыз, — голос Василия звучал, словно воронье карканье.
— На хозяине твоем этот зверь и подавиться! — фыркнула Настя и хотела зайти в дом, когда вдруг вспомнила чужой взгляд, от которого оп спине бежал холод.
Сон как рукой сняло. Девушка замерла на крыльце, потом резко повернулась к мужикам, все еще стоящим неподалеку.
— Петр, сюда пойди, — приказала она.
Слуга послушно приблизился.
— Ты Ваське что про меня сказывал?
— Барыня?
— Про силу мою говорил?
— Да господь с вами, Настасья Платоновна! — Петр испуганно перекрестился, — Вот те крест, как рыба молчал. Ваське лишь сказал, что может вы что знаете. Не просто ж так Григорий Петрович вам покровительство оказывает!
— Его сестра мою наставницу знает, — при мысли о том, что мог вообразить себе слуга, девушка слегка покраснела.
— Ну вот и я так и сказал: знакомы вы. Сегодня вон, вместе во дворце службу несли. Мало ли, виделись, да Григорий Петрович говорил что.
— Говорил, — девушка вздохнула, вспомнив бессмысленный разговор с Беловым, — Да не про то, где после дежурства будет.
Она бросила еще один задумчивый взгляд на денщика Белова, затем вздохнула, решаясь.
— Ладно. Ты его вещи-то принес?
— Конечно, — Петр с готовностью протянул хозяйке белый офицерский шарф. — Вчера на нем был.
— Ваську отвлеки, чтоб не заподозрил!
— Я ему сказал, что амулет у вас от матушки.
— Ну и славно! — Настя взяла шарф и попыталась сосредоточиться на его хозяине.
Перед глазами сразу же возникло лицо Григория. Правильный нос, густые брови, ямочка на подбородке…
Сила пришла мгновенно. На этот раз она была мягкая и теплая, словно солнечный день. Настя не ожидала, что она может быть именно такой. Захотелось бежать, раскинув руки, спуститься с дворцовой горы вниз, к серо-голубым водам залива.
— Идем, — приказала девушка, направляясь к воротам в парк. Петр с Василием переглянулись и направились следом.
Влекомая силой, Настя почти бежала по дорожкам. Гравий хрустел под под ногами. Петр с Василием едва успевали за ней.
Придворные изумленно оборачивались вслед чудно́й компании, но заметив на плече бриллиантовый знак фрейлины императрицы, теряли интерес. Мало ли какое поручение дала Елисавета Петровна расторопной девице.
Очередной небольшой дворец вдруг возник в конце аллейки, косой линией отходящей от основной. Желтый с белыми выступами на углах и огромными во всю стену окнами-дверями, застекленными мелким стеклом, он казался воздушным, как беседка.
Балконы второго этажа украшали кованые черные с позолотой решетки, а вокруг дворца, к удивлению Насти, был ров с водой, в котором важно плавали две утки и селезень. В любое другое время, девушка остановилась бы посмотреть на павильон, но сейчас сила влекла её дальше.
Уверенно, словно бывала здесь раньше, Настя прошла к берегу залива и направилась в сторону огромного вала, видневшегося по левую руку. Судя по всему, вал был рукотворным: на нем были высажены выстриженные шарами деревья, а каменная лестница с белоснежными периллами двумя полукружиями спускалась к прямоугольному пруду, у одной из сторон которого виднелся еще один малый дворец.
Сделав знак своим провожатым остаться, Настя поднялась на вал. Белов стоял там. Скрестив руки на груди, гвардеец хмуро смотрел на коричневатые барашки волн залива. Перстень, полученный от императрицы после дежурства, жег руку. Преображенцу больше всего хотелось снять его и вышвырнуть прочь, в серые волны.
Звериное чутье подсказало, кто пришел, и Григорий даже не стал поворачивать голову в сторону невесты. Волк внутри, напротив, воспрянул и неуверенно вильнул хвостом.
— Что еще? — мрачно спросил гвардеец, как только девушка подошла ближе. — Опять Васька провинился?
Радость в душе вдруг погасла, сменившись тоскливой пустотой и усталостью. Настя будто увидела себя со стороны: раскрасневшаяся, в помятом платье. Прическа, и без того растрепанная, окончательно распалась и теперь волосы развивались на ветру.
— Он тебя найти не мог… — пробормотала девушка, слегка обескураженная этим тоном. — Ко мне пришел… просил сыскать…
— А ты у нас теперь Тайная канцелярия, не иначе? — скривился Белов. — Следишь за мной?
— Я на воротах спросила, — девушка сказала первое, что пришло в голову. — А потом просто вдоль залива пошла, — ложь была неумелой, но Белов, погруженный в свои мысли, даже не обратил внимания на нелепость объяснений.