мы. По словам Б.Ф. Поршнева, мы – это «универсальная психологическая форма самосознания общности людей» ( Поршнев , 1968). Несколько иначе ту же мысль выражает польский социолог Я.Н. Щепаньский: «Это сознание мы, – пишет он, – является выражением психической связи, объединяющей членов, основой общности действий и солидарности группы» ( Щепаньский , 1969, стр. 119).
Диалогизация массовой коммуникации предполагает также изменение эмоционального тона общения. На смену ровному и бесстрастному изложению приходит экспрессивный язык с элементами разговорности.
Язык располагает большими резервами демонстрации различных оттенков модальности – от прямого, категоричного выражения эмоций до косвенного, порой едва уловимого. Устные формы массовой коммуникации (радио, телевидение, в какой-то мере и публичная речь) открывают дополнительные возможности в этом плане. Здесь как средство диалогизации речи используются ритм, интонация, интонационный жест. Последний, как правило, выступает в качестве субститута эмоционально насыщенных высказываний. Стереотипное Здравствуйте, товарищи! например, при соответствующей установке говорящего может прозвучать совсем не стереотипно: Здравствуйте, дорогие товарищи, как хорошо, что мы встретились/ или Мы очень рады нашей встрече. В результате инициаторы общения выигрывают дважды: во-первых, в смысле экономного использования эпитетов и других средств языка, подверженных трансформации в штамп, во-вторых, за счет повышения выразительности, изобразительности речи.
В целом модальный аспект речи образует как бы второй план высказываний, который вступает с первым – коммуникативным, диктальным (Ш. Балли) планом в различные отношения – смотря по количеству и качеству материала, который заключен в том и другом. Понятно, что отношения эти должны быть подчинены условиям и целям пропагандистского воздействия.
Наконец, третья тенденция развития языка массовой коммуникации – появление новых усовершенствованных стандартов общения, благодаря которым принцип диалога реализуется наилучшим образом. В радиовещании и телевидении, например, стандарты графического, фонетического, синтаксического, эстетического, композиционного оформления текста заметно отличаются по большинству параметров от текста газетного (см. подробнее об этом: Бгажноков , 1974, с. 70). А этот последний в свою очередь специфичен, представляет собой систему особого рода: «…если и опубликовать на газетной полосе учебник анатомии или философскую монографию, то это не будет ни газетным, ни научным трудом: мы получим неудобный эрзац, плод деформации одного стиля внешними проявлениями другого» ( Костомаров , 1974, с. 64).
Таким образом, говоря о стандартах общения, мы имеем в виду прежде всего стандарты канала, которые фиксируются в сознании как коммуникаторов, так и реципиентов в виде установок на тот или иной характер собственно речевого и композиционного оформления сообщаемого содержания.
Опора на стандарты канала позволяет оперативно, без лишних затрат времени, решить вопрос о наилучшей форме подачи материала. Но стандарт – не синоним штампа. Штамп – это избитое, заезженное слово, словосочетание, приевшаяся манера общения, вызывающая скуку, злость, раздражение. С ним надо бороться. Особенно важно не допускать превращения в штамп слов, заключающих в себе глубокий социальный смысл, таких, например, как коммунизм. В.И. Ленин призывал «изгнать из ходячего употребления, запретить хватать это слово первому встречному» ( Ленин , 1970, с. 26). В отличие от этого стандарты канала призваны привлечь, удержать внимание реципиентов, обеспечить стопроцентное понимание информации. От этого зависит успех общего дела воспитания нового человека через посредство массовой коммуникации.
В свете сказанного выше возникает ряд специфически языковых проблем повышения эффективности массовой коммуникации, а именно:
а) дифференцированная в социально-групповом и стилистическом отношении языковая ориентация сообщений массовой коммуникации,
б) языковые аспекты персонификации,
в) речевое обеспечение диалогичности массовой коммуникации,
г) учет «стандартов канала», прежде всего в плане обеспечения таких языковых характеристик сообщения массовой коммуникации, которые не вызывали бы затруднений или нежелательных дополнительных эффектов при его восприятии.
Существенно, что большая часть этих проблем не носит универсального, общего характера и не может быть решена без обращения к конкретной аудитории, без учета специфических ценностей и социально-психологических установок в данном обществе. Вообще проблема эффективности массовой коммуникации не является проблемой внесоциальной, как это часто утверждается западными теоретиками массовой коммуникации, и должна решаться дифференцированно.
Психология воздействия в массовой коммуникации [11]
Введение
Междисциплинарное исследование языка средств массовой информации предполагает четкое общепсихологическое и социально-психологическое осмысление процесса воздействия текстов СМИ (в широком смысле слова «текст», то есть включая не только языковые или речевые, но и визуальные средства) на аудиторию реципиентов. Между тем в литературе по языку СМИ работы такой направленности крайне немногочисленны, во всяком случае, на русском языке.
Кроме того, было бы естественно, чтобы такое осмысление было дано с позиций именно отечественной психологии, в частности психологической теории деятельности. Однако в существующей российской психологической литературе работы такого рода единичны (Леонтьев А.Л., 1999; Леонтьев ДА. , 2003; Матвеева, Аникеева, Мочалова, 2000; Богомолова, 2002 и др.).
Попытаемся обозначить те психологические подходы, которые являются условием нашей психологической трактовки воздействия СМИ на реципиентов.
Во-первых, это культурно-исторический подход, восходящий к взглядам Л.С. Выготского и интенсивно развиваемый психологами его школы.
Во-вторых, это деятельностный подход, восходящий к А.Н. Леонтьеву и его школе.
В-третьих, это понимание воздействия СМИ под углом зрения социальной природы человеческого общения.
Массовая коммуникация как общение
В существующей литературе, в особенности американской, общение обычно понимается как процесс передачи информации от одного индивида другому (или множеству индивидов, то есть аудитории). Еще в 1974 г. в книге «Психология общения» мы, однако, противопоставили такому пониманию другое, альтернативное; общение, писали мы, «есть не столько процесс внешнего взаимодействия изолированных личностей, сколько способ внутренней организации и внутренней эволюции общества как целого» (Леонтьев АЛ., 1999, с. 21). Следует только добавить, что общество как целое есть сложная иерархия и взаимодействие разнообразных социальных групп и общение может осуществляться как в системе или подсистеме таких групп, так и в отдельной группе (например, личностно ориентированное общение в диаде, направленное на сохранение и развитие психологических взаимоотношений в этой диаде, скажем семье).
Возможны классификации видов общения по различным основаниям. В частности, таким основанием может быть чисто «количественная» характеристика процессов общения, когда мы различаем межиндивидуальное и массовое общение (или, в терминах А.А. Брудного, аксиальное и ретиальное общение). Или степень опосредованности, которая будет минимальной в непосредственном общении «лицом к лицу» с аудиторией (скажем, в лекции или митинговом выступлении) и максимальной – в «бумажных» средствах массовой информации. Или, наконец, характер семиотической опосредованности общения – иными словами, те языковые, речевые и иные знаковые средства, которые «задействованы» в процессах общения. Интересную трактовку семиотики общения и когнитивной семантики дает, в частности, Ю.М. Лотман ( Лотман , 2000).
Однако все эти параметры общения не могут считаться психологическими. К последним можно отнести только два класса параметров. Это, с одной стороны, психологическая динамика общения, фиксирующая соотношение между исходной ситуацией общения и его результатом (или ожидаемым результатом – см. ниже). Естественно, что то, что изменяется в процессах общения (или что является целью общения или воздействия), может быть чрезвычайно разнообразным – от эмоционального состояния реципиента до социальной стабильности общества. С другой стороны, психологическим параметром общения является его психологическая ориентация.
Принято выделять три основных вида общения по их психологической ориентации (хотя на самом деле большая часть актов общения интегрирует в себе элементы двух или даже всех трех видов).
Общение может осуществляться в ходе совместной некоммуникативной деятельности, обслуживая ее. При этом принципиально важно различать взаимодействие и собственно общение. Если «структура взаимодействия определяется распределением трудовых функций, тем индивидуальным «вкладом», который вносит каждый из членов коллектива в общую деятельность, то процессы общения могут носить автономный характер: общение необходимо для взаимодействия, но одно и то же взаимодействие может быть обеспечено общением разной направленности, разного характера и объема» ( Леонтьев А.А. , 1999, с. 260). Этот вид общения обычно называют предметно ориентированным общением.
Второй вид общения по критерию его психологической ориентации – это личностно ориентированное общение.
«…В данном случае деятельность, для которой необходимо взаимодействие, не носит непосредственно социального характера, а отсюда и само взаимодействие peaлизует в первую очередь не общественные отношения, а возникающие на их основе и приобретающие относительную самостоятельность личностные, психологические взаимоотношения людей… В данном случае имеет место то, что Л.П. Буева определила как "личностно-психологическую конкретизацию" общественных отношений» (