Данила снова пожал плечами. До сего момента он думал, что его просто ведет цепь случайностей. Знакомый, даже не близкий, упомянувший в разговоре о некоей компании в Сибири, которая занимается проектом. Быстрое приглашение на собеседование после того, как он отправил свое резюме, чего он тоже не ожидал. Бумажка, кинутая в урну после тяжелого ночного разговора-расставания. Каждая случайность вела его сюда, на красную планету.
Но, если подумать, вектор этих случайностей всегда создавал он сам. И его легко можно было поменять, в любой момент, было бы желание.
– Наверное, хочется успеть сделать что-то стоящее, – подумав, наконец ответил он. – А на Земле больше ничего стоящего я не нашел. Все… слишком теоретическое что ли. Слишком мелкое, как мои наниты. Сложное, дико прогрессивное, но мелкое.
– Значит, потянуло на подвиги?
– Тоже шесть процентов, – отметил Данила, передвигаясь дальше по коридору. – Можно сказать и так, на подвиги. Но скорее это я для себя, не для того, чтобы стать знаменитым там или что. Просто чтобы знать, что не даром живешь, жил.
– «И чтобы потом не было мучительно больно…», – задумчиво продекламировал Николай.
– Чего?
– Да так. Ничего. Ну что, тоже мотив, хоть и слегка непопулярный в наше время.
– А какой популярный? Деньги?
– Ну, все мы здесь за деньгами. – Николай заглянул в комнату, рядом с которой они вешали очередной датчик, и пощупал воду в каменной чаше. – Холодная, зараза. Но есть множество других способов заработать приличные деньги, не отправляясь при этом на холодную планету, где шесть процентов кислорода считают за прогресс.
– Так зачем здесь ты?
– Я? Я точно знаю, зачем я здесь. Я же старше. И могу на некоторые вопросы отвечать без прикрас. Я здесь, чтобы реабилитировать человечество.
– Перед кем?
– Перед самим человечеством. Да хотя бы реабилитировать даже передо мной, уже неплохо. Как сказано: «И неважно, сколько народу о твоем добром деле знают, хоть бы и ты один. Ты ведь тоже из человечества»[1].
– И каким образом? – Данила даже не знал, как правильно задать вопрос. – Не, даже не так. Сначала интересно даже узнать, а за что его реабилитировать?
– Тоже шесть? – спросил Николай, видя, что Данила подключился к следующему датчику.
– Чуть ниже, незначительно, – ответил Данила. – Воздух стоячий, так что нормально. Может, процент градиента на длину коридора и будет, не больше. Потом выровняется.
– Что ты знаешь про крупных нелетающих птиц?
– Пингвинов, что ли?
– Вот-вот. Пингвинам просто повезло, их спас холод тех мест, где они обитали. Страусам – тоже, они хотя бы бегать умеют. А была некогда еще такая чудесная птица дронт. Большая, и летать не умела тоже, ей и не надо было. Жила себе мирно на необитаемом острове. Горя не знала, пока этот остров не стал обитаемым. Она, конечно, надо признаться, тупой птичкой была, выходила встречать моряков, разве что хлеб-соль им не выносила. И нет теперь птички. Ведь хоть бы на расплод оставили, гады. Перебили подчистую, жила она себе жила, может, десятки тысяч лет жила, такая тупая и вкусная, а кирдык ей сделали лет за десять-двадцать. Разом. Мы же в этом плане как саранча, неуемные. Пока сами с голоду пухнуть не начинаем, все плодимся, сжираем все вокруг, и снова плодимся.
– Ну, так, может, за ними не следил никто, за моряками. Браконьеры и сейчас есть, но их хотя бы ловят.
– Ну да. Дай-ка я тебе тогда еще одну историю расскажу. Есть такие милые зверьки, бизоны зовутся. Родственники наших зубров…
– Ну ладно! Они же живы-здоровы.
– Ага. Маленький нюанс. В начале девятнадцатого века их было сорок миллионов. К концу того же века – менее одной тысячи. И что самое обидное – их ведь даже не сожрали. Знаешь, почему их вырезали? Потому что устали за индейцами бегать. И тут пришла демократичным деятелям в голову прогрессивная мысль из того же разряда, что и вшивые одеяла в качестве подарков аборигенам. Для индейцев ведь бизоны чуть ли не главной ценностью были. И еда, и одежда, и дом – все. Вот они и решили таким образом закрыть проблему.
Николай помолчал и закончил:
– Весьма успешно получилось. А для победителя потом переписать историю – раз плюнуть. Ее же не индейцы писали. И уж точно – не бизоны.
Данила закончил крепить последний датчик в коридоре и сообщил:
– Здесь все, теперь по схеме в конце каждой комнаты. Так и что, как мы теперь за все эти грехи со времен Адама реабилитироваться будем? И зачем для этого так далеко лететь? Можно было бы и на Земле какого-нибудь страуса взрастить, потомство ему помочь вырастить, не дать пугнуть на голом бетоне…
– Очень просто. Мы притащим земную жизнь сюда. Люди думают, что получают новый ареал для обитания. Правительства, что снимают напряженность в обществе, ставят высокую и благородную цель, к которой многие будут стремиться. Корпорации, что заработают много денег. Но на самом-то деле, терраформирование прежде всего будет означать, что мы притащим на эту планету кучу, тяжелую и большую кучу земной биомассы. Это и будет реабилитация.
– За бизонов? – уточнил Данила.
– И не только, – кивнул Николай. – Так что никакой мы не венец творения. Так… авангард в лучшем случае.
– Во что сажать будем? – перевел тему Данила. Не любил он таких разговоров. Не было у него настолько близких людей, с которыми он бы мог такие разговоры вести. Такие мысли он предпочитал думать про себя и всегда чувствовал себя некомфортно, когда нечто подобное высказывал кто-то рядом. – Ни ящиков, ни горшков…
– Да, было бы интересно посмотреть, где бы мы здесь нашли дерево для ящиков. – Николай смотрел по сторонам, словно прикидывая, где и что разместить. – Будем, как на востоке, все делать прямо на полу. Великолепно получится. Сейчас киберы воду доносят и пошлю их камни таскать. Разместим камни вдоль стен, стеночку сделаем полметра высотой, закрепим. Может, Василий какой раствор сумеет сделать, но можно и так. Потом в нишу засыплем почву. Почва плохая, но понемногу удобрим. Даже стильно.
– Расти-то будет в этом песке?
– Заодно и посмотрим. Думаю, плохо, но будет. В любом случае начну я здесь не с яблонь, так что накопим перегной. И ты же знаешь, ваши туалеты – моя собственность. Не мытьем, так катаньем, но почвенный слой мы здесь создадим. В этом масштабе – никаких проблем, лишь время нужно. Вот наверху – другой вопрос.
– Помочь чем?
Николай пожал плечами:
– Да пока не знаю. Для начала надо дождаться, когда здесь атмосфера нормализуется. А так – все банально. Начнем с хлореллы. Когда здесь Василий отопление подключать планирует?
Данила пожал плечами.
– Ладно, – решил Николай, – это и неважно. Начну с мхов, поэкспериментирую, проверю процент выживаемости. Влажность бы здесь повысить. Думаю, рядом с батареями прямо еще воду ставить. Ну, и поливать почаще. И все будет хорошо.
Пока они говорили, Данила закончил установку очередного датчика.
– Еще три комнаты и один у бокового шлюза, – сказал он.
– Отлично, – сказал Николай. – Я пока киберов настропалю на камни. Пусть ишачат.
– Грегу скажи, у него лучше получается их организовывать.
– Тоже верно, – согласился Николай. – Грег, на связи?
– Да. Чего? – тут же отозвался Григорий. – Проблемы?
– Нет, идем по расписанию, – ответил Николай и коротко обрисовал суть задачи.
Василий постарался. Все батареи на уровне оранжереи были подключены к обеду следующего дня. И сейчас он с чувством исполненного долга наслаждался пищей.
Их комната отдыха, она же кухня, она же столовая, была прекрасна. Даниле, во всяком случае, она очень нравилась. Он даже сделал с полсотни снимков, обработал их, сделав некоторые черно-белыми, другие – панорамными, третьи – просто снимки с людьми, с его командой в этой комнате. Он собирался поснимать еще чуть-чуть и отправить лучшие из них на Землю, разместить в своем блоге.
Пусть те, кто остался там, знакомые, приятели, знают, как живут первопроходцы.
Василий наслаждался тюбиком с чем-то мясным, сидя на пустом ящике из-под оборудования. Собственно, из таких ящиков и состояла вся их мебель. Ящики в качестве стола, ящики в качестве стульев. Ящики в качестве подставки под посуду. Посудой были тюбики. Еще у них был холодильник – тоже ящик, но у него еще была дверца. Его легко было отличить от остальных – это единственный ящик, который был сейчас подсоединен к сети. Без розеток, просто присоединены и заизолированы три провода.
Грег был строг насчет традиций. Он считал, что их надо закладывать с первого дня. Поэтому они обедали, по возможности, вместе и в одно и то же время. Пусть и двадцать минут, не больше, но вместе.
– Как вам температура? – добродушно спросил Василий, выдавливая из тюбика еще пасты и делая вид, что тщательно ее пережевывает. – Комфортно?
– Да, – первой отозвалась Лиза. – Но стены еще холодные, не прогрелись. Иногда веет холодом.
– Это ты уж совсем. – Василий посмотрел, осталось ли что-нибудь в тюбике, и решил выжать из него еще чуть-чуть. Закинул ногу на соседний ящик-стул, но, наткнувшись на укоризненный взгляд Грега, снял ее обратно. – Мы тут по-простому, без термопрослоек. Так что стены мы тут, вместе с остальным, еще полгода будем прогревать. Терпите. Зато потом – не охладишь.
– Хорошо, – согласилась Лиза. – Температура не будет прыгать.
– Хорошая новость, – вступил в разговор Грег. – Во-первых, пока «Орбитальные заводы» тут чесались, собралась пачка рисковых парней, вложилась в новую компанию, и они уже предлагают на продажу кое-какие мелочи, с доставкой с орбиты. Михась среди акционеров, кстати, сам по поясу все мотается, но деньги пристраивает грамотно. Хохол, что скажешь. Компанию так и назвали – «Тысяча мелочей Марса». Железяки на орбите всякие плавят, так что кое-что «по мелочи» можно заказывать прямо с орбиты. Обещают точность доставки в пределах пяти километров от указанных координат.