– Давай, – крикнул Данила.
Как только его партнер рванулся к шлюзу, в воздух выпрыгнуло еще два слизняка из совершенно других мест. На это Данила как-то не рассчитывал.
Он успел среагировать чуть раньше, уже поняв слабую сторону тактики врага. Слизняки стреляли лишь в крайней верхней точке своего прыжка, поэтому, если успеть, можно было выстрелить раньше.
Он успел. Поквитался за первого игрока. Но второй слизень все же выстрелил. Так что у шлюза Данила вновь остался один, хоть и на этот раз один из игроков продержался немного дольше, чем в первом раунде. Слишком ненамного, чтобы это хоть как-то поменяло ситуацию.
Данила последовательно кинул две гранаты, ровно туда, где, по его мнению, должны были прятаться два слизняка, и отступил назад. Пора было переходить к минированию коридора и снайперской стрельбе вдоль первого уровня.
Во второй раз они продержались на три минуты дольше, чем вначале.
В десятом раунде четырнадцать выдержавших нагрузку и не покинувших игру участников отбивали атаку смешанной бригады из четырех разных видов инопланетян почти час.
Правда в конце этого раунда от базы, которую они должны были защищать, не осталось камня на камне. Но зато пятеро выживших даже перешли в контрнаступление, напали на корабль пришельцев и даже сумели его отбить.
Было весело.
А Данила сумел рассмотреть те ящики, на которые ему так хотелось взглянуть.
Позже, тем же вечером, после завершения игры, он сообщил Грегу:
– Похоже, европейцы целиком полагаются на химическую переработку.
– Я знаю, – кивнул Грег, моментально развеивая ауру шпионского романа, в котором находился Данила. – Это слегка рискованно, потому что очень энергоемко. Но зато надежно с точки зрения результата. Они его покажут, наверняка, и покажут раньше нас. Дело лишь в том, что вряд ли у них получится масштабирование. Если не учитывать риск использования такого количества энергии, сам по себе подход дает надежный спокойный результат. По крайней мере, инвестиции они вернут.
– Понятно, – только и ответил Данила.
Ну, зато хоть поиграл.
Глава 3Т: минус 15. 2051 год н. э. Комбинатор
Леонид начал поднимать цепочку куполов от первой шахты.
Первый, самый большой купол лишь немногим уступал размером центральному. Трехпроцентная разница между наружным и внутренним давлением на обшивку вполне удерживала его форму, к тому же делала невозможным поступление наружного воздуха внутрь.
Что для Николая было даже важнее.
Диаметр центрального купола составлял около шестидесяти метров, диаметр нового – почти двадцать. Между ними оставалось еще около двадцати метров, в которые Леонид запихнул надувной коридор, позволяющий перемещаться между куполами, не выходя на «свежий» воздух, хотя это отнюдь не означало, что Григорий позволил хоть кому-то ходить там без скафандров.
Второй купол, развернутый внахлест на первый, был чуть меньше – около пятнадцати метров. Третий – двенадцать метров. Четвертый – десять. Завершал цепочку совсем небольшой семиметровый.
Идея состояла в следующем – в большом куполе пропорция кислород – углекислый газ была сильно смещена в сторону кислорода. Николай начал с десятипроцентного содержания кислорода в первом куполе. Это было в два раза меньше земной нормы, и человек если и смог бы дышать этим воздухом, то недолго и с большим трудом. Зато растения – вполне могли. Более того, почти восемьдесят оставшихся процентов углекислого газа, по идее, должны были создавать идеальную среду для бурного фотосинтеза. Лишь бы было достаточно света.
Во втором куполе кислород снизили до семи процентов. В третьем – до пяти. В четвертом – до двух с половиной процентов. В пятом циркулировал марсианский воздух с текущим после первичного терраформирования содержанием кислорода не больше одного процента. Давление тоже было выровнено с наружной средой. Пятый купол лишь защищал от пылевых бурь, возможно, от излишне сильных ветров, и ничего больше.
Сейчас работа Николая сосредоточивалась в первом куполе. В остальных он лишь рассадил контрольные образцы и забросил до поры до времени, вплотную ими не занимаясь. Четыре уменьшающиеся купола стояли почти пустые, хотя в них исправно удерживался заданный уровень кислорода.
Зато в большом куполе царило безумие.
Очевидно, что Николая, как и его группу поддержки с Земли, совершенно не устраивал размах мероприятия. А так как группа биологов считалась в ITSK самой влиятельной и уж точно была самой большой, то им активно шли навстречу. В том числе и при подготовке первых грузов, что прилетели на базу вместе с людьми, и второй партии, что пришла на три месяца позже.
Николай развернул многоярусные стойки, на которых в большей части территории в семь уровней располагались лотки с лишайниками. Каждый лоток еще и подсвечивался световой пленкой, симулирующей марсианский вариант солнца. Специальная разработка физиков компании.
Лотки были почти невесомыми, разворачивались из тонкой пленки, и вот как раз их с Земли на базу закинули с запасом. Единственный минус этой конструкции был в том, что она не держала большой вес.
Но много Николаю было и не надо. Лишь столько, чтобы можно было насыпать тонкий слой местного грунта, предварительно избавленного от крупных камней. А после этого накрыть слоем проросшего лишайника.
– На земле в свое время насчитали больше двадцати тысяч видов этой «симбиотической ассоциации», – рассказывал Николай Даниле. – Мы выбрали всего три сотни наиболее перспективных.
Николай выдвинул один из лотков, бегло взглянул, как приживается растение, и задвинул его обратно.
– По сотне на лоток сможешь? – спросил он Данилу.
– Долго будет, – ответил тот. – Настолько долго, что пока я закончу с одним рядом, можно будет начинать сначала – в первом лотке половина уже выработает ресурс.
– Они что, у тебя такие нежизнеспособные?
– Нет, – Данила усмехнулся. – Просто производительность моей приставки такая, что по сто нанитов на лоток – на ряд уйдет полгода. Это же не промышленный образец, а исследовательский. Ты мне лучше скажи, что ты хочешь, может быть, так много и не понадобится.
– Контроль температуры, взрыхление почвы, контроль влажности. Индикатор выживаемости лишайника, индикатор уровня кислорода…
– Забудь сразу. Тогда пять лет. Да и вообще, таких нанитов не бывает. Предлагаю взрыхление и все. Средний ресурс – три месяца. Запустим сотню на десять контейнеров, еще по пятьдесят – на двадцать. Остановимся на этом, проверим, помогают ли они вообще. А прочие параметры можно более-менее отслеживать и простыми датчиками.
– Ну ладно, – обиделся Николай, – не очень-то и хотелось.
В теории лишайникам должно было хватать и дневного света, чтобы выжить, размножиться и обеспечить какой-никакой, но фотосинтез. Однако Николай добавил максимум освещения, чтобы увеличить площадь обработки. Теперь лишайники бурно росли везде, по семь уровней почти на каждом клочке этого павильона.
К сожалению, росли недостаточно быстро, не настолько, как бы того хотелось.
– Эти чудесные растения, – как ни в чем не бывало продолжил лекцию Николай, – были выделены в отдельную группу еще в начале XIX века, с легкой руки Эрика Ахариуса. В процессе поучаствовали и наши – в шестьдесят девятом того же века Фаминцын и Баранецкий открыли, что зеленые клетки в лишайнике, по сути, есть одноклеточные водоросли.
– Когда ты будешь заселять второй купол? – спросил его Данила.
– Тогда, когда выберу наиболее жизнеспособные экземпляры. Те, что размножаются быстрее остальных в условиях недостатка кислорода. Растут быстрее остальных. Выживают лучше. Вот их и будем вытаскивать дальше.
– Да, понятно, знаю. Но когда это произойдет?
Николай чуть развел руками в стороны, что было в скафандре легче, чем пожимать плечами:
– Пара недель минимум. На самом деле лишайникам для размножения нужно очень много времени, и в этом их минус. Мы, конечно, подбирали и по этому параметру тоже – самые быстрые, но все равно, это особенность всего вида. Так что через пару недель это будет скорее проба пера, чем настоящий перенос на второй уровень. Просто у меня должно появиться время, чтобы этим заняться. Через пару недель его немножко появится.
– Потом третий, четвертый, пятый, открытый воздух. Такими темпами пробные высадки начнутся только месяцев через шесть.
Николай кивнул. Потом мотнул головой, словно не знал, какой ответ лучше выбрать.
– Пойдем, – сказал он. – Здесь мы закончили. Покажу тебе кое-что.
Биолог повел Данилу наружу, мимо стеллажей. Кое-где висели знакомые емкости с хлореллой. Николай надеялся, что сумеет постепенно подобрать такие параметры, чтобы можно было поддерживать необходимый уровень кислорода в этом помещении и без вливаний со стороны базы.
Они вышли наружу, через простой шлюз, который поспешили за собой закрыть, чтобы не терять слишком много воздуха из-под купола.
Вечерело. Небо в зените отливало красно-розовым, а солнце, падающее за горизонт, окружало себя почти что фиолетовым сиянием, плавно перетекающим в оттенки синего. Наиболее удачные фотографии таких вот закатов Данила давно уже разместил в своем дневнике, получив под ними несколько тысяч комментариев. С Земли, разумеется.
С определенного времени ему даже начала нравиться его участь. Первопроходец. В нынешние времена это звание можно пожизненно сопроводить и славой, и почестями. Пусть и удаленные на как минимум три минуты по времени. У него были почитатели. Воздыхатели (и воздыхательницы). Люди, которые могли бы прислушаться к его мнению. Если бы он захотел его высказать.
И все они были очень-очень далеко.
Но фотографии марсианских закатов очень помогали им сблизиться.
– Смотри, – показал Николай на голый кусок поверхности.
– Смотрю, – кивнул Данила. – На что смотреть? Что увидеть?
– Да ничего, – ответил Николай, поворачивая назад, к шлюзу, но перед этим выплеснув на свою демонстрационную площадку воду из канистры. – На этом месте я посадил дерево. Иву. Теперь хожу поливаю.