Вездеход, в котором сегодня разместились четверо, был забит под завязку.
В основном запакованными садками с экстрактом нескольких культур хлореллы.
Кроме них, они везли самодельное оборудование для насыщения воды воздухом. И обсуждали сейчас именно это – конечно, хлорелла, по крайней мере, в нормальных условиях, могла жить и размножаться и без всяких изысков, но от насыщенности воды воздухом существенно зависела скорость этого размножения, как и скорость фотосинтеза. А значит, результативность всей затеи.
Особенно в условиях, когда к концу ночи поверхность озера покрывалась ледяной коркой, в кратер, очевидно, не впадало ни одной реки, а те несколько ручьев, что иногда успевали начинать течь к вечеру, за ночь вымерзали насквозь и далеко не каждый день успевали прогреться до того, чтобы течь снова.
Зависело от ветра.
Именно о насыщении воды и шел разговор сзади, между Николаем и Леонидом. Несмотря на то что пошел на поводу у биолога, Леонид продолжал настаивать на том, что любые «продвинутые» методы обогащения воды углекислым газом нестабильны. Сейчас они везли к озеру мелкие гибкие трубки, воздух в которые должен был закачиваться через насос, подаваться на глубину и оттуда уже подниматься наверх, проходя по дороге как раз мимо базовых садков, в которых должны были размножаться материнские культуры хлореллы.
Не самый сложный вариант, кстати. Простенький насос, аккумулятор к нему, пара солнечных батарей в придачу и совсем уж примитивный электронный блок, который должен был делать только две вещи – прятать батареи при сильном ветре и останавливать насос при падении температуры ниже нуля.
Леонид считал эту конструкцию сложной. Он настаивал, что нужно пригнать технику, сделать нормальный порог и закачивать воду на него – так, чтобы вода проходила по камню тонким слоем, насыщаясь воздухом.
С точки зрения Данилы, сидящего впереди, оба варианта стоили друг друга, и в каждом из них было некоторое изящество. Однако он бы согласился (но молча) с тем, что вариант с порогом выглядит несколько надежнее.
Правда, разговор сзади Данила слушал лишь вполуха, потому что его постоянно теребил Грег, требуя участия в обсуждении маршрута.
Грег, конечно же, ехать не хотел, но его заставили. Лиза заявила, что «руководитель экспедиции совсем потерял здоровой цвет лица из-за того, что редко бывает на воздухе. А если кто не верит, то пусть спросит врача». Врач подтвердил. Сомнения Грега по поводу свежести и полезности воздуха на поверхности отвергли сразу все, включая врача и Джека. При этом Николай заметил, что длительное пребывание под землей без доступа солнечного света вредно. А Джек добавил из-за плеча Василия, что «не надо, пожалуйста, забывать о том, кто мы есть. О своих корнях. О том, что мы, люди, должны ходить по планете с гордо поднятой головой, а не прятаться в ее недрах, как голые землекопы».
То ли Грег понял, что на этот раз ему не отвертеться, то ли его сразил аргумент программы, временно примазавшейся в этих целях к человеческой расе, но он сдался.
Василия оставили исполнять обязанности на время отсутствия командира и выпихнули Грега на поверхность.
И сейчас Грег требовал внимания, продолжая в который уже раз обсуждать маршрут. Не маршрут движения вездехода, который прекрасно просчитывался и без их участия, а их движение к озеру от того место, где им придется оставить вездеход.
Вода далеко не полностью заполнила кратер, скорее, она едва прикрыла его дно. Судя по спутниковым замерам, самая большая глубина в озере не превышала десятка метров. Глубина же кратера, в котором оно располагалось, была значительно больше.
Хорошо еще, что они нашли пару мест, где достаточно крутые склоны давно осыпались и теоретически по ним можно было спокойно спуститься вниз. Но в каждом из маршрутов спуска Грега что-то не устраивало, и он продолжал выбирать наиболее безопасный, активно подключая к этому процессу единственного, кто не мог ему отказать, – Данилу.
В конце концов они оба сидели спереди и были как два пилота в самолете. Хотя сейчас выполняли в управлении судном весьма пассивную роль. Их вела автоматика.
Зато во время спуска к воде автоматика могла оказаться бесполезной.
– Первой пустим тележку, пусть торит дорогу. Заодно убедимся, что грунт не осыпается.
На это отвлекся даже Николай, заявивший с заднего отсека:
– Конечно! И если что, потеряем весь груз? Тележку надо страховать, надо, чтобы кто-то шел первым. – За грузом, которым завалили вездеход, Николая почти не было видно, и его голос слышался больше через наушники, чем напрямую.
– И что он сделает? Удержит ее, если она перевернется?
– Значит, тогда кибер. Пусть идет и проверяет дорогу, а тележка только после.
– Как будто киберов у нас много запасных, – фыркнул Грег, но видно было, что он уже согласен.
Обсуждение тянулось долго и шло достаточно лениво. Скорее, этот разговор являлся методом убить время в пути, а не настоящим спором о порядке спуска. Так же как и разговор сзади более походил на теоретические рассуждения о подходах к строительству, чем на спор.
– Подъезжаем, – заявил Грег.
– В следующем озере сделаешь свои пороги, – быстро закончил беседу Николай, предлагая мировую. – А тогда и сравним результаты.
Ответа Данила не услышал, возможно, Леонид просто кивнул.
– Стекло открой, – попросил он Грега.
– Чем тебе видео не нравится, – буркнул Грег, но все-таки послушался и откинул бронезаслонку, заменяя видеопоток на реальную картинку приближающегося кратера, отделенную от них лишь толстым стеклом.
– А ведь этот еще маленький, – воскликнул Данила, подтягивая к себе поближе фотоаппарат. Снимать через стекло он бы не стал, но один вид картинки, что открывалась впереди, заставил его вспомнить о персональной задаче на сегодня.
Сделать настоящие фотографии. Настоящим фотоаппаратом, не какой-то там автоматической видеокамерой. Так, чтобы можно было играть с экспозицией, выбирать фокус и в итоге делать притягивающие взор снимки даже из обыденных пейзажей. Или раскрывать уникальные виды там, где все проходят мимо и считают окружающее обыденным. К тому же о какой обыденности может идти речь, когда стоишь в скафандре на обрыве, спускающемся к озеру, которого год назад здесь еще не было и в помине, и все это происходит не где-нибудь, а на Марсе? Любой снимок здесь – уже открытие.
Но если сделать его еще и качественным, правильным, показывающим Марс таким, каким он есть именно сейчас, с наилучшей стороны?
Марс, который был иным раньше. Планету, которая не будет такой в будущем, – она, скорее всего, станет как раз более обыденной, привычной для взора землянина.
Пока они выбирались из вездехода, Данила продолжал думать, что, возможно, самый интересный, самый странный период на этой планете наступит чуть позже. Тогда, когда уже можно будет ходить без скафандра и дышать без маски, но Марс при этом еще не зарастет лесами, не покроется сплошь зеленью. И будут места, где планета по-прежнему будет казаться безжизненной, каменной, чужой. Но по ней можно будет даже гулять.
«Романтичное будет время, – его мысли ушли в сторону, – самое подходящее, чтобы завести подружку».
– Ты либо помогай, либо фотографируй, – нетерпеливо заявил Леонид стоящему столбом на краю кратера Даниле.
Данила кивнул и отложил фотоаппарат, занявшись погрузкой тележки.
Грег выбрал самый безопасный, по его мнению, спуск. Разумеется, и самый длинный.
– Одного кибера запускай сразу по периметру, – предложил Леонид. – Пусть ставит датчики, пока мы возимся. Как раз успеет.
Спустившись на несколько метров ниже уровня поверхности, он, словно показывая пример машине, сам поставил первый газоулавливатель.
Если уж они хотели проводить столь масштабный эксперимент, то Николаю нужны были средства слежения. И не только те, что принадлежали Агентству. Непосредственно в котловане они собирались поставить с десяток датчиков по всей окружности, так, чтобы те могли уловить малейшие, на сотые доли процентов, изменения в составе атмосферы в этом ограниченном пространстве. Если таковые, конечно, когда-нибудь произойдут.
Данила задержался наверху, делая замечательные, по его мнению, снимки. Здесь сейчас было что снимать.
Озеро внизу действительно казалось маленьким, но все-таки заметным в видоискателе. Кое-где по отвесным стенкам кратера сбегали тонкие струйки тающей воды. Все-таки температура во второй половине дня поднялась под тридцать градусов, и этого становилось достаточно для оттаивания промерзшей земли. Хотя бы близко к поверхности. Больше всего отдавал влагу солнечный склон, ручьи в некоторых местах начинались с ключей, бьющих прямо из почвы.
Данила щелкал снимок за снимком, не жалея матрицы аппарата. Если сам Контролер попросил их сделать эту фотосессию, следовало постараться.
Внизу Николай, спускаясь, продолжил рассуждение, которое начал еще на базе, но потом приостановил из-за спора с Леонидом о насыщении воздухом воды.
– Если подумать, в этой идее есть немалый смысл. Сажая лишайник на поверхности, даже пусть и не лишайник, а деревья, мы все равно остаемся в плоскости. А здесь, если водоросли расселятся на все глубины, мы сразу имеем завод по терраформированию, во много раз превышающий наши возможности на поверхности.
– Если расселятся… – буркнул Леонид, аккуратно спускаясь сразу за тележкой. – Если выживут, если размножатся, если расселятся. Чего гадать? Сейчас заразим это озерко земной отравой и проверим.
– Да уж. – Грег шел в цепочке последним и пару раз оглянулся, ожидая, что Данила последует за ними. Но тот не спешил, слишком много возможностей для хороших кадров открывалось отсюда. – Была такая милая, стерильная планета, и тут пришли мы, такие красавцы, и все испортили.
– Чтобы тут что-то «испортить», как вы выразились, – обиженно заявил Николай, – нужно еще очень сильно постараться. Приложить, так сказать, немало усилий.
Николай сделал паузу, а затем резко сменил тему: