Сивачев простился и пошел на вокзал.
Сивачев волновался всю ночь и весь следующий день. Шарообразная молния. Что это за штука? Надо непременно узнать о ней все, что можно. Может быть это имеет связь с его наблюдениями.
Быстрый на решения Сивачев в тот же вечер пошел к Сергею Семеновичу Барсукову.
Этот Барсуков преподавал естествознание в трудовой школе, где Сивачев давал уроки гимнастики. Сивачев слышал про него, что он — спец по физике. Куда-то готовится и что-то пишет.
Барсуков сам открыл Сивачеву дверь.
— Ба! Кого я вижу! Какими ветрами занесло? — радушно приветствовал он гостя.
— Я к вам по делу, — ответил Сивачев, пожимая руку Барсукова, — может и смешному, но по делу.
— Отлично! Проходите налево. Я сейчас.
Он стал запирать входную дверь, а Сивачев вошел в небольшую комнату.
— Ну, садитесь, — сказал входя Барсуков.
Он указал Сивачеву на кресло, сел напротив, закурил и сказал:
— Ну, я слушаю вас.
— Я вас буду слушать, — засмеялся Сивачев и без всяких оговорок спросил: — Что вы знаете о шарообразной молнии?
Барсуков с удивлением посмотрел на него, но, увидев напряженное внимание, с которым ждал Сивачев ответа, заговорил:
— Очень немного знаю. Это — один из видов грозовых явлений. Есть молнии расплывчатые. Вы их видели сто раз. В просторечии — зарницы. Грома не слышно, а только вспышки. Потом — линейные. Это когда с треском прорезываются тучи и молния сверкает зигзагами. Самое обыкновенное явление. И третий вид — шарообразная молния. Это — тихий и странный разряд электричества, когда грозовая туча близко к земле и воздух насыщен влагой. Вероятно благодаря влажности электричество как бы капсулируется в шар и висит в воздухе, плывя в нем. Если происходит разряд, то он бывает обычно разрушительной силы. У нас это явление встречается редко, но его можно видеть на Кавказе, а чаще всего оно наблюдается в тропических странах. Ну, что еще? Внешне молния эта представляет собою шар, светящийся красным или синим цветами. Размер шара различный. Чаще бывает с бильярдный шар, но бывает и с голову.
Он замолчал. Сивачев кивнул головой.
— Спасибо! И еще вопрос: можно эту молнию получить искусственно? Ведь линейную молнию можно кажется видеть при разряде лейденской банки или между кондукторами электрической машины?
— Совершенно верно, — ответил Барсуков, — этим вопросом интересовался физик Плантэ. Он брал два намоченных в воде картона; один помещал на подставках, другой подвешивал над первым на расстоянии 40–50 сантиметров. Картоны он соединял с противоположными полюсами батареи аккумуляторов в несколько тысяч вольт и получал небольшой светящийся шарик, который потом разрывался с сильным треском.
— Благодарю вас, — сказал Сивачев, — очень, очень благодарен! Я знал, что вы мне объясните.
Барсуков улыбнулся.
— Пустяки… А зачем вам понадобились эти сведения?
— Пока это мой секрет. Глупость! Но после я вам скажу. Скажу непременно. Вы позволите зайти к вам еще раз?
— Сделайте одолжение. Всегда рад!
На следующий вечер Сивачев пошел к Хрущову.
Квартира Хрущовых состояла из трех комнат: прямо из передней — маленькая гостиная, где стоял и письменный стол хозяина; за ней — маленькая столовая с буфетом и книжным шкафом, а за столовой — видимо спальная.
Хрущов сидел в столовой и пил пиво. Он открыл дверь, радушно поздоровался и провел Сивачева в столовую.
— Рад вашему приходу. Скучища адова. Угощайтесь!
Он подвинул Сивачеву стакан, но Сивачев отказался.
Хрущов засмеялся.
— Я и забыл, что вы физкультурник. Чем же вас поштовать? Чаем, что ли?
Он захлопал в ладоши.
На этот сигнал из внутренней двери высунулась растрепанная грузная старуха и прошамкала:
— Чего тебе?
— Ставь самовар и давай нам чаю!
— Не утерпел, — заговорил Сивачев, — очень хотелось видеть всю обстановку пережитого вами случая и снова выслушать ваш удивительный рассказ.
— А, пожалуйста. Я очень рад! Вон там и было.
Хрущов поднялся и со стаканом в руке прошел в гостиную. Налево от двери было раскрытое окно, в углу направо — изразцовая печка и рядом с ней — пианино.
— Вот я здесь сидел, — объяснил Хрущов, опускаясь в кресло подле двери, — а жена — там. Сядьте туда, — и он указал на глубокое кресло между печкой и пианино.
Сивачев сел и очутился против раскрытого окна.
Хрущов стал рассказывать сиповатым, монотонным голосом. Сивачев смотрел со своего места в окно.
Хрущовы жили в третьем этаже, но, несмотря на это, ничто не заслоняло вида из окошка, и Сивачев видел развалины домов, груды щебня, какой-то садик и наконец Семеновский плац, а за ним сбоку — стройную колокольню церкви Мирония.
Он обратил взгляд налево и вдруг замер.
Перед ним за несколькими рядами низких полуразрушенных домов встала потемневшая стена с трещинами, два черных пятна от заколоченных окон и высоко, в пятом этаже, раскрытое настежь освещенное одинокое окошко.
Сивачев как зачарованный не мог отвести от стены глаз.
— Чего это вы так уставились? — спросил Хрущов, прерывая рассказ.
— Удивительный у вас вид… Почти центр города, всего третий этаж, а так далеко видно.
— Кругом дома были, да рассыпались.
— У вас есть бинокль? — неожиданно спросил Сивачев.
— Театральный…
— Все равно… Я так… посмотреть…
— Пожалуйста.
Хрущов принес бинокль и сам ушел в столовую, где зазвенела посуда, а Сивачев поднял бинокль к глазам и стал смотреть.
Да! Это — то самое окно и в нем человек в ермолке. И теперь совсем ясно виден.
— Ну, налюбовались? Пожалуйте чайку выпить.
Сивачев встал и положил бинокль на пианино.
В столовой на столе кипел самовар и на сковороде шипела яичница.
— Вот у меня какая старуха! — сказал Хрущов. — Садитесь и кушайте…
Сивачев торопливо выпил стакан чаю и поднялся.
— Не сочтите меня назойливым, но позвольте притти к вам завтра, — сказал он, прощаясь с хозяином.
— Да хоть каждый вечер, я только рад.
— Благодарю вас! Так я забегу завтра.
Придя домой, Сивачев прежде чем лечь спать взял план Ленинграда и красным карандашом отметил на нем дом, в котором жили Хрущовы.
Теперь эта стена с трещинами будет найдена без' ошибки, сразу.
С этой мыслью он лег в постель, а засыпая думал, что узнает, кто такой этот человек в ермолке и что он делает.
На другой вечер он взял с собой компас, бинокль и отправился к Хрущову.
Было девять часов.
— Отлично! — приветствовал его Хрущов. — Ба, да у вас бинокль с собой? Знатная штука. Хоть астрономией занимайся… — Хрущов взял бинокль и стал его разглядывать. — Эге! «За боевые заслуги». Вроде золотого оружия. Это за что же?
— Так, маленькое дело было, — скромно ответил Сивачев и подошел к окну.
— Ну, наблюдайте, — добродушно сказал Хрущов, — а, я на кухню загляну.
Он ушел, а Сивачев тотчас вынул компас, установил его и, глядя на стену, которую видно было простым глазом, определил по румбу направление линии от окошка до стены. Он записал отметку и спрятал компас, затем ушел в глубину комнаты, сел в кресло, на котором сидел вчера, и направил бинокль на знакомое окошко.
Оно встало перед ним словно в двух шагах. На подоконнике стояли уже приборы и над ними возился человек в ермолке.
Сивачев подробно разглядел его. Это был высокий, сутулый, полный мужчина лет сорока. Энергичное, умное лицо с резким профилем и высоким лбом сразу запоминалось.
Голова его на затылке была закрыта шелковой черной ермолкой, отчего резче выделялись широкий лоб и густые брови.
Он видимо только что установил свои приборы на подоконник, и Сивачев увидел какие-то медные поверхности и провода.
— Батюшки, да вы словно двойные звезды наблюдаете, — проговорил подле него Хрущов.
Сивачев отнял от глаз свой бинокль и сказал:
— Интереснее. Возьмите, Степан Кириллович, бинокль и сядьте у окошка. Сами увидите.
— А, ну! — Хрущов взял бинокль и подошел к окну. — Куда смотреть надо?
— Станьте немного левее, чтобы я мог видеть. Теперь смотрите направо. Видите кирпичную стену, а в ней три окна?
— Вижу. В трещинах…
— Вот! Два окна забиты, а третье светится.
— Вижу. В нем человек в ермолке.
— Он самый. А теперь следите, что он делает.
Сивачев замолчал. Молчал и Хрущов, и оба они следили за человеком в ермолке.
…Они следили за человеком в ермолке.
Сивачев знал, что произойдет дальше, но Хрущов вскрикнул от удивления, когда увидел, как три слабо мерцающих голубоватых шарика один за другим поплыли по воздуху.
— Да ведь это шарообразная молния!
— Она самая. Такая же и к вам в окно залетела.
— Ах, мать честная!..
Сивачев встал.
— Завтра увидите то же самое, — сказал он, — теперь этот человек как-то вернет назад эти шары. Они приплывут к окну и исчезнут.
Он взял бинокль, взглянул и остановился.
— Постойте! Что-то новое…
Хрущов схватил театральный бинокль и подошел к окну. Сивачев увидел, что вместо того, чтобы обратиться к другой машине и установить за окном прутья, человек в ермолке стоял у окна с подзорной трубой и внимательно смотрел в ту сторону, куда уплыли шарики, потом передвинул свою машину, повернул на ней ручку и снова стал смотреть в трубу. И вдруг Сивачев увидел, что труба прямо направлена на их окно.
Сивачеву стало жутко. Он опустил бинокль, а Хрущов помахал рукой, положил бинокль на подоконник и смеясь сказал:
— Я ему ручкой сделал. Интересный случай, но неприятно все-таки попадаться с поличным… Идемте.
Они прошли в столовую, где уже стоял самовар.
— Я его уже давно наблюдаю, — сказал Сивачев. — Как вы рассказали про эту молнию, я сейчас же сообразил. И вот видали?
— Интересно, очень интересно.
— Как вы думаете, что это такое?
— Вероятно ученый какой-нибудь. Делает опыты. Теперь будем его наблюдать. Вот мне и развлечение.